Рихард Швартц - Огненные острова

Я посмотрел на свои сапоги, вздохнул, и втиснул страждущие ноги в кожу. У меня не было другого выбора, если учесть то, что лежало здесь на улицах. Болели не только ноги, нет, измученным было всё моё тело, кололо даже в рёбрах. Ведь перила на корабле сломались не сами по себе.

Казалось, что после утоления жажды и голода, моё тело теперь хотело напомнить о других вещах, которые обстояли со мной неважно.

Я был жив, сыт, более или менее невредим, но всё ещё не знал, что мне делать.

Возможно, до захода солнца осталось ещё пол отрезка свечи, достаточно времени, чтобы более детально исследовать это гнездо пиратов. Но сначала я купил точильный камень у одного из торговцев. Он хотел за него три медные монеты, я одарил наглую морду взглядом василиска, и он от страха пригнулся, но без драки я не смог снизить цену больше, чем на одну медную монету.

Ночь приближалась, и возникал вопрос, где мне найти безопасное место для отдыха, если оно здесь вообще существовало. В гавани было более чем достаточно скверных притонов, из каждого второго дома доносился оглушительный смех. Однако у меня были сомнения по поводу того, что я смогу проснуться живым, если найду в одном из них себе кровать.

Толпа и крики привлекли моё внимание.

Это было зрелище, подобное которому я уже часто видел прежде: платформа, на ней мужчина в цепях, рядом ухмыляющийся парень, который восхвалял достоинства жертвы. Аукцион, на котором продавали рабов. Рядом с платформой стояли небольшое горнило, и кузнец со своими подмастерьями, безразлично наблюдавшие за происходящим. Какую они предлагали услугу, было очевидно, поскольку на жерди весло добрых три десятка металлических ошейников, начиная от тонкого изящного серебра и кончая тяжёлым, необработанным железом.

На аукционе присутствовало добрых четыре десятка зрителей, но только двое или трое серьёзно участвовали в торгах. Двое мужчин и женщина, и все трое не были похожи на пиратов.

Работорговцы из Бессарина. Вот значит как несчастные жертвы пиратов попадали на рабский рынок Яанаса. Четвёртый человек в кругу зрителей привлёк моё внимание. На нём были тёмные, кожаные доспехи, которые почему-то показались мне знакомыми, у него были чёрные как смоль волосы и бледная кожа. Вооружён он был тонким мечом, а его осанка должна была выражать возвышенную неприкосновенность.

Бледная кожа и чёрные как смоль волосы напомнили мне о наезднице виверна. Именно на ней я видел такие кожаные доспехи, однако красного цвета. Черты лица мужчины были изящными: узкий рот, прямой нос и тёмные брови. Кожа была тонкой, словно пергамент, почти казалось, что сквозь неё просвечивают вены.

На такой бледной коже и с чёрными волосами должна была проглядывать щетина, даже если мужчина хорошо побрился, но ничего подобного. Телосложение у него было скорее стройное, он был не особо высокого роста и с моей перспективы казался даже слегка миниатюрным. Всё-таки было бы ошибкой недооценивать его, поскольку кожа его доспехов обхватывала поджарые мышцы. Только потому, что мужчина не выглядел как гора, и не имел выступающих мышц, его нельзя было считать неопасным. Люди с таким телосложением чаще всего были проворными и быстрыми. Быстрый, точный удар тонким лезвием мог быть таким же смертельным, как удар могучим топором.

Его мрачный взгляд со скукой остановился на мне, я не стал отворачиваться, сделал вид, будто сморю сквозь него, на измождённого мужчину, стоящего за его спиной. Бледный парень отвернулся, и я с облегчением вздохнул.

Здесь в толпе было больше одного опасно выглядящего субъекта. Это были Огненные острова, гнездо пиратов, которые считали себя чумой морей. Но как бы близко они не столпились вокруг платформы, от бледного их отделял добрый шаг пространства.

Мне не нужно было гадать, я и так знал, что этот мужчина был с одного из этих чёрных кораблей, лежащих в гавани.

От Лиандры я узнал, что армии, которыми империя Талак наводняла наши земли, обычно были плохо оснащены. Солдаты-рабы из других походов и принуждённые к войне крестьяне — это были главные силы нашего противника. Но существовали и другие, лучше вооружённые войска, которые включали в себя ветеранов и элитных солдат. Они редко встречались и терялись в огромной массе пехотинцев. При покорении Келара также были использованы тёмные силы и магия, поэтому мы уже знали, что Талаку служили некроманты, возможно, также маэстро, перешедшие на тёмную сторону.

Этот человек выглядел так, будто привык командовать. Он определённо не был обычным солдатом. От Наталии мы знали, что в Талаке существовал класс дворян, которые были известны как полевые командиры. Хорошо образованные и вымуштрованные, тщательно обученные тактике и стратегии, их жизнь состояла в том, чтобы служить правителю Талака на войне. Не генералы, как у нас, а командиры, которые не были прикреплены к какому-нибудь определённому отряду и шли туда, где требовалось тщательное планирование. Наталия также упоминала, что Коларон часто определял, кто на ком должен жениться. Возможно, он занимался разведением людей, чтобы усилить определённые качества…

Наш враг любил окружать себя красотой.

Так что, возможно, этот человек был одним из полевых командиров, отпрыск из линии, которая формировалась Колароном на протяжении веков.

Или маэстро тёмных искусств.

Пока я размышлял об этом, несчастный на платформе был продан, по моему мнению, за смехотворную сумму. Даже в тощем кошельке Рендора нашлось бы восемь серебряных монет, которые тот принёс.

На моей родине не было рабства. В священных писаниях было сказано, что никто не должен распоряжаться душой другого человека. Наши священники читали этот абзац так, что ни один человек не должен принадлежать другому, и на этом основывался королевский закон.

В Бессарине, однако, тот же абзац трактовался иначе: душа была свободна, но телом можно было владеть. В конце концов, аргументировали они, отец тоже имел права на своих детей и на тело матери. Опять же, в книге Астарты было написано кое-что другое. Там было чётко оговорено, когда у мужчины были права на женщину… а именно, только в том случае, если он выполнял свои обязанности. В книге Борона бог регламентировал справедливое отношение ко всем. Какие обязанности должен был выполнять сын, по отношению к отцу, дочь, по отношению к матери, женщина, по отношению к мужчине и люди между собой.

Как бы ни был мудр Борон, мне казалось, что он просто упустил вероятность того, что людям могла прийти в голову мысль, считать других людей своей собственностью.

Священники Борона аргументировали, что это можно было увидеть из общей картины, другие, в свою очередь, ссылались на то, что рабство не было категорически запрещено.