Рихард Швартц - Властелин кукол

— Что именно ты имеешь в виду? — спросил я, разворачивая первое из трёх лакомств. Этими медовыми пирожными я мог легко обожраться. Я был прямо ненасытным. Серафине я протянул только одно, два оставил себе.

Поблагодарив меня с улыбкой, она развернула своё.

— Она не понимает Хранителя Знания и эссэру Фалу. Она также не поняла, что эссэра дала ему возможность в первый раз показать то, кем он является на самом деле. Это был её подарок, чтобы он мог проявить свою гордость. Ты понимаешь, о чём я говорю?

Я прожевал, сглотнул и облизал липкие пальцы.

— Я догадываюсь. Должен сказать, что я тоже считаю это несправедливым. Вознаграждать верного человека таким образом.

Она остановилась и уставилась на меня.

— Так ты не понял, что эти двое были любовниками? А может у них ещё и сейчас отношения?

Я удивлённо посмотрел на неё.

— Я подумал, что он любит её, но что чувства только с его стороны.

— Он же сказал. Она сделает это сама. Должно быть она тоже его любит, иначе не давала бы ему такого обещания, — объяснила Серафина. — Он скорбит не за свою жизнь, а за неё, потому что знает, что оставит её одну.

— Если ты права, то это произойдёт в ближайшее время. Он раскрыл себя, хотя только в нашем присутствии. Самый лучший секрет это тот, который знает лишь один человек. Откуда эссэра знала… О. Этот небольшой вчерашний эпизод. Должно быть Файлид сообщила ей, что мы с Армином хотели поговорить с Хранителем Знаний.

Она кивнула, и мы пошли дальше.

— Сегодня он был полезен нам в последний раз и смог показать, кем он был на самом деле в своей жизни. Хранитель Знаний. Он был самым главным шпионом племени Льва. Другого объяснения быть не может. И он гордится тем, чего достиг. Понимаешь это теперь?

— Понимаю. Но он ещё здоров. Почему бы не позволить ему куда-нибудь далеко уехать?

— Насколько далеко? — спросила Серафина. — Насколько далеко он должен уехать, чтобы больше не представлять опасность для той, кого любит. Если он действительно станет старым, и все эти знания просочатся?

Я кивнул. Да я понимал. Но всё же…

— Он унесёт в могилу ещё один секрет, — тихо промолвила Серафина. — У него есть такая особенность немного склонять голову на бок, а потом смотреть на человека, когда он о чём-то размышляет.

— Ну и что?

— Файлид делает также. Могу поспорить, что у эмира была та же отличительная черта. У эссэры Фалы я её не заметила.

Я не переставал поражаться.

— Ты хочешь сказать…?

Она покачала головой.

— Нет. Я просто обратила не это внимание, но чтобы утверждать нечто подобное, этого и впрямь недостаточно, — она улыбнулась. — Просто приятно думать, что он ещё смог увидеть, как его внучка взошла на трон.

— Хахмед, Хранитель Протокола, сказал, что эссэра Фала очень любила своего мужа.

Серафина кивнула.

— Да. Должно быть, так и было. Но разве любить можно только один раз? Да и что мы об этом знаем? Может, в чреслах эмира не было силы, или я просто ошибаюсь. Мне лишь нравится мысль, что от этого старого мужчины что-то останется, когда сам он уйдёт из жизни, — она посмотрела на меня, когда мы завернули на площадь Зерна. — Я также слышала кое-что о Файлид. Говорят, что она уже в возрасте двух лет изучала писания в храме. И я не думаю, что она склонна к забывчивости. Скорее наоборот. Иногда таланты передаются по наследству. А ты можешь себе представить талант, который подошёл бы правителю больше? Или другую причину, почему эмир предпочёл Файлид Марине?

Мне не нужно было отвечать. Хорошая память могла помочь любому. Или стать проклятьем.

— Эссэра Фала тоже это знала, — сказала она. — Женщина всегда хорошо выбирает любимого. Я действительно думаю, что на львином троне сидит внучка Хранителя Знаний. Эта тайна, которая умрёт вместе с Фалой.

— Теперь мы тоже её знаем, — заметил я.

— Нет. Я видела лишь жест, который показался мне знакомым, ничего более.

Некоторое время мы продолжали молча идти, пока я размышлял о том, что Серафина пытается мне показать. Я осознал, что существует много видов любви и вспомнил, как мы попрощались с Абдулом. Он выглядел довольным собой. Мужчина, нашедший свой путь, который знал, чего достиг в своей жизни. Одно было ясно: он всю жизнь был верен эссэре Фале. И человек может этим гордиться.

Ещё одна мысль пришла мне в голову.

— Раньше у тебя был дар ощущать воду, верно? — спросил я.

— У меня он всё ещё есть. И это больше, чем просто ощущать. Я могу её позвать, — она улыбнулась. — Это истинное происхождение моей легенды. Когда я была ещё ребёнком, мы с отцом выехали в пустыню и разбили лагерь возле высохшего оазиса, и я позвала воду…

— Такой талант внушает уважение, — сказал я.

— И полезен, — добавила она.

— А какой талант был у Джербила?

— А откуда ты знаешь, что он у него был?

— Ты сама сказала, женщина выбирает своего любимого.

Она долго колебалась.

— Я полюбила его прежде, чем узнала, что у него есть талант. Его талант было трудно распознать. Даже когда мы знали, что это, он всё ещё был от нас скрыт. Сначала мы думали, что всё подчиняется его воли, потому что часто происходило так, как он хотел. Но дело не в этом. Мы, наконец поняли, что это талант, который ступает так тихо, что не слышно, как он идёт.

— Так что это было?

Она остановилась, мы уже почти дошли до дома, и пристально посмотрела на меня.

— Думаю, у него был величайший и прекрасный талант, которым боги только могут одарить человека. Никакой другой не может с ним сравниться, — она так серьёзно посмотрела на меня, что я не смог сдержать улыбки.

— Что это было, Серафина? — мягко спросил я.

— Удача, Хавальд. Просто удача. Он обладал возмутительной, невероятной, немыслимой удачей.

Я ничего не сказал.

— Почему ты так смотришь, Хавальд? В конце концов, ты знаешь ещё кого-то, у кого есть такая удача?

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Но поверь, это совсем не похоже на удачу.

Она кивнула.

— Да. Поэтому нам понадобилось так много времени, чтобы выяснить, что это. Он тоже всегда так говорил. Но это так. Он обладал всей удачей богов.

Которая закончилась в комнате глубоко под землёй в этих ледяных пещерах.

— Его удача покинула его, — неумолимо промолвил я.

Её глаза слегка расширились, больше никаких эмоций она не проявила.

— Жизнь покинула его. Всех нас. Тем не менее… он сохранил Ледяного Защитника. А потом вы спустились в нашу могилу. Он призвал нас, и мы выполнили своё задание, — она не отводила от меня своих блестящих, влажных глаз. — Знаешь, Джербил не всегда использовал свой талант в свою пользу. Иногда он жертвовал им на служение другим.

Он пообещал мне, что я не умру вместе с ним. В то время, когда холод въедался в мои конечности, в это было трудно поверить. Но я доверяла ему. Он ещё никогда не нарушал своего слова, никогда. Поэтому его называли Столпом Чести. И вот я стою здесь, недалеко от того места, где родилась. Сколько удачи требуется человеку, чтобы пережить свою смерть? Друг, который стал проклятым некромантом, предал нас. Джербил поклялся, что расстроит планы Бальтазара. Ты никогда не рассказывал… Джербил был с тобой, когда Бальтазар скончался?