Наталия Некрасова - Ничейный час

Тот сделал круг, словно оценивая Райту.

— Отдай Копье. Оно не твое, — он протянул руку

Райта приоткрыл рот от такой наглости, схватившись за древко. Копье загудело в руке.

— Оно мое. Я его добыл.

— Ты не мог. Ты выблядок. Ты чужой. Ты сопляк. Ты не имеешь права.

— А с чего ты-то на него право возымел? Может, ты его добыл?

Остальные слушали.

— Мой брат пошел на Аншара! Он был великий!

— Убийца он был, — пробурчал один из слушавших. Хаальт вздрогнул, как от удара, но не оглянулся.

— Он мог добыть Копье, но не ты! Ты его убил!

И тут Райту прорвало. Он понял, что придется драться, и почему-то успокоился.

— Хочешь знать, как погиб твой брат? — подбоченился он. — Призываю в свидетели воду, клянусь шилорогами моего шерга! — это была сильная клятва. Без воды и шилорогов не выжить. — Твой брат, Уэшва, — судя по тому, как напрягся Хаальт, он попал в точку, — не добыл Копья. Он перерезал себе глотку. А знаешь, почему? Потому, что дал слово хозяину Копья и попытался обмануть — он же Хаальт, — с нарочитым, грубым презрением сказал Райта.

Всадники зашушукались.

— Я тебе глотку перегрызу, — смрадно прошипел Хаальт.

Райта подался к нему, оскалившись.

— Зубов нету. Раштанальт выбил.

Сзади кто-то засмеялся, потом один из шестерых подъехал к ним. Судя по родовому узору, это был Айнельт.

— Молчите оба, — весомо сказал он. Айнельты были сильным племенем, их уважали. Нынешний законоговоритель Круга был из них. Райта никогда не видел его, но его вдруг осенило — Круг здесь. Хаальт привел старших Круга. Но когда успел? И, главное, как? Кто сказал им? — Скоро настанет холод. Если ты, Уэнда Хаальт, и ты, Райта, сын Атаэ, продолжаете спорить о Копье, то деритесь. Сейчас. Круг признает победителя.

— Признает? — медленно проговорил Райта. — Верно ли я слышу?

— Верно, — кивнул высокий, тощий как скелет законоговоритель.

— Эй! — крикнул Райта. — Все слышали? Круг подтверждает?

— Не задавай пустых вопросов, щенок! — крикнул, подъезжая, молодой всадник, по узору плетенки — Имарайяльт. — Круг не берет слов обратно!

— Эй-эй! — завопил Райта. — Слово сказано! Помни, вода, помни, огонь, помни, мать шилорогов!

Эхо странно звонко отдалось в скалах. Райта спешился, сбрасывая одежду, вплоть до рубахи из тонкой выделанной кожи. Он остался в одних штанах. Он стоял, пригнувшись и скалясь, держа в руке тяжелый кривой нож Пустынных. Всадники обступили кругом их и Хаальта. Холод уже начал струиться из Пустыни и кусать кожу. Но сейчас Райте не будет холодно.

Хаальт тоже разделся до пояса, ноздри его нетерпеливо подрагивали. Это был старый боец. Широкая грудь, поросшая курчавым седым волосом, была покрыта шрамами, мускулы перекатывались под жесткой задубелой кожей. Он ухмыльнулся.

— Сталь хочет крови! — крикнул хрипло Имарайяльт.

Это было знаком.

Он плясали в угасающем закате, в волнах наступающего лютого холода, от которого ломит кости, как от ледяной воды — зубы. Хаальт был опытным и сильным воином, коварным и быстрым. В нем кипела злоба и жажда выжить — а ели он не получит Копья, Хаальтам конец, все это знали. А Райта даже не знал, почему ему так весело. Не понимал, почему он так ликует. Он знал только одно — он прав. Он прав и не может проиграть. Он добыл Копье честно, он сын честного отца и честной матери, он пил воду Госпожи, и Сын Огня Торамайя отдал ему Копье…

Он плясал и прыгал, он не ощущал боли. Он радовался и орал, и Хаальт, осознав, что здесь что-то не так, на мгновение растерялся и испугался. И тогда Райта ударил. Клинок с хрустом вошел в грудь противника, взламывая ребра. Райта дернул его влево, к грудине. И вырвал.

Хаальт постоял мгновение — и упал. Кровь широко лилась из груди, дымясь и тут же застывая на холоду. Холод. Пот на теле Райты начал схватываться льдом. Кто-то накинул на него тяжелый войлочный плащ. Райта поднял руку.

— Я хозяин Копья? — жестко спросил он, сам испугавшись своего голоса.

— Ты, — ответили ему.

— Я вождь Круга и всех племен? Слово было сказано!

— Ты, — ответили ему не сразу и совсем нерадостно. — Ты добыл Копье, и будь ты хоть сыном хромой суки, все тебе подчинятся.

— Я, сын благородной Атаэ и великого Маллена, слышал ваши слова.

— И я слышал, — прозвучал знакомый голос, тот, что он слышал в Потерянном шерге. Голос Огненноокого. И исходил он из Копья.

— Я хочу собрать Круг! — срывающимся голосом выкрикнул Райта.

МАЙВЭ. АНДЕАНТА.

Они остановились на мосту через Тайаннар. Всякий, кто впервые приезжал в Столицу в былые дни, останавливался, чтобы посмотреть отсюда на блистающий город. Деанте был знаком этот вид сколько он себя помнил. Песни Онды вызывали перед ним образы, наполненные тем восторгом и восхищением, которые тот сам испытал еще в юности, когда приехал в Дом Бардов. Песня Сатьи звучала в нем сейчас. Но еще в душе Деанты была боль, как всегда, когда он видел нечто красивое мертвым или изуродованным. Это было несправедливо и неправильно.

Тусклый не то день, не то ночь смотрел вниз немигающими блеклыми глазами — белым и красным. Луна и солнце стояли в небе вместе. Город был не сияюще-белым, а каким-то тускло-грязным, и красная башня дворца Эльсеана казалась обломком окровавленного копья.

Ничейный час, вечный Ничейный час пришел в Столицу, и был он вовсе не таким, как все ждали. И был он страшен.

Деанта встряхнулся, прикусил губу и двинул коня вперед. На Королевской дороге кони были спокойны, и заклинания некоторое время будут держаться, тем более, что оба мага здесь. Барды после схватки вряд ли восстановились до конца, но оба отказались оставаться в подземельях. Это был их выбор. Он внутренне улыбнулся, подумав, что ведь и никто не остался в безопасности, ни эти девушки из Столицы, ни раненый Юэйра. Все были здесь.

У короля должна быть свита.

Человек, стоявший перед открытыми вратами, был высок и красив, бледен и изможден и странным образом лишен возраста. Ему могло быть как сорок, так и шестьдесят. А тучная женщина с заплаканным умиленным лицом, облаченная в широкое золотое платье, сидевшая в паланкине, стиснув руки, была, несомненно, его тетушкой. Убийцей его отца. Но он не чувствовал к ней ненависти, как и любви к отцу. Он его не знал никогда. Ему было жаль мать, любившую его.

Люди стояли вдоль дороги Процессий. Белая стража еле сдерживала волнующееся море непокрытых голов.

— Король, король пришел! — слышались голоса, сначала шепотом, потом все громче. Это становилось опасным, и белые заметно нервничали.

Андеанта, прекрасный, в золотом и белом, ехал и улыбался, и никто не трогал его — Белые из страха, Юные потому, что Айрим не решался отдать приказ. А не решался он отдать приказ, потому, что людей было слишком много, и ими владело какое-то безумие. Порядок нарушился. И — слишком много, слишком много людей старого мира в этом городе. Если что-то произойдет, вряд ли Дети и Юные уцелеют. Он помотал головой, отгоняя воспоминания о той ночи двадцать лет назад.