Наталия Некрасова - Ничейный час

Аньяра слушал и молчал. Боги бранились. Он не хотел слушать их перебранки и погружаться в их древние распри, которых он, смертный, не мог понять. Аньяра думал о том, что рассказывал Вирранд Тианальт, заложник короля. О замкнутых кругах городов, из которых не могут выйти люди. О круге Холмов среди мертвых земель. О круге терний, в котором спали боги. Круги. Круги. Как выйти из круга?

— Я тебе нужен, чтобы выйти из круга. А тебе? Вам? — он посмотрел на Госпожу Яблок. На Господина Ветра. На Госпожу Воды. На Лань, нежную, прекрасную деву-Лань из древних песен. А боги смотрели на них — на него и Лань.

— Аньяра, возлюбленный мой. Он не лжет, когда говорит, что моя любовь убьет тебя, если ты не станешь бессмертным. И он не лжет, когда говорит, что я не стану смертной. Не потому, что не хочу. Я не смогу. Этот мир был создан для нас, детей богов. Мы не можем уйти из него и стать иными. А вы, люди, не связаны с ним, у вас есть свобода. Он не лжет, когда говорит, что сделает все так, как ты хочешь. Он даже может сделать меня такой, как хочешь ты…

Аньяра улыбнулся, подняв руку.

— Я понял. — Он посмотрел на свою металлическую руку. — Я готов платить, любовь моя. Я не буду королем, ибо я увечен. И, значит, я волен выбирать. Я останусь с тобой. — Он повернулся к Госпоже Яблок. — Давай мне твое яблоко и твой напиток. Я хочу быть с моей Ланью, а королем я быть не хочу и не смогу. Между нами не будет договора, — он отвернулся от Жадного. Больше он не хотел ничего слушать.

— Вы бросаете меня здесь, — Жадный выпрямился. — Хорошо же. Милосердные, всемогущие, благие-преблагие! А куда вы денете людей? А?

Аньяра подобрался.

— У людей есть короли. Кто пойдет за ними — тот пойдет.

— А остальных выбросите как падаль, а? Тех, кто остался в столице? Кто останется в пустыне? В Холмах? Кто не пойдет, а?

Аньяре это начинало надоедать.

— Не говори, что тебе дороги люди. Они сами решат, что им делать. Выбор есть у каждого. И у тебя был.

Жадный повернулся к нему. Лицо его менялось, но красные глаза и ухмылка оставались неизменными.

— Не ты, так другой. Я все равно выйду из круга. Все время мое!

— Но время кончается, — сказал Господин Смерти. — Однако, ты прав. Ты можешь выйти их круга. И это очень просто. Надо всего лишь кое от чего отказаться, ты сам это знаешь.

— А ты сам-то чего же не выходишь из круга? — с яростью и чуть ли не плачем произнес Жадный.

— Я, — ответил Господин Смерти, — должен исполнить свое слово. И ты это тоже знаешь. Так что мы не расстаемся, брат.

Аньяра не понимал, что происходит. Он был всего лишь человеком, всего лишь избранником дочери богов, и то, что сейчас происходило, обрушилось на него невыносимым взрывом чувств — человек не способен такого выдержать. Он снова не понимал слов богов, это был вихрь образов. Ощущений и — Присутствие, чье-то огромное присутствие, больше всего мира. И чей-то взгляд швырнул его на землю и тяжко придавил к ней. И Аньяра перестал ощущать себя и осознавать бытие.

Он не видел, как забурлил Котел.

ПУСТЫНЯ. РАЙТА

Райта гнал шилорога. Пока солнце не поднялось высоко, надо проехать как можно дальше и найти убежище. Шилорог отъелся и напился в Потерянном шерге, загривок его разбух, так что он выдержит долгий путь. Райта ехал к хьяште. Он просто знал теперь, где она, чувствовал ее жар. Копье вело его.

— Я не ошибусь, — бормотал под нос Райта. — Я не ошибусь, и великий Маллен полюбит меня и перед всеми скажет — вот мой сын! Я не подведу!

Копье подрагивало под прикосновением и еле слышно гудело.

Копье вело его.

Часы перед рассветом были самыми студеными, но он выехал затемно — копье согревало и его, и шилорога, да и в любом случае час холода они пережили бы. А как только начнет светать, настанет прекраснейший ничейный час, час жизни и цветения. Он с тоской вспоминал Потерянный шерг, его тепло и воду, и Госпожу. Но еще когда он совсем недалеко отъехал от шерга и обернулся, чтобы бросить последний взгляд на скалы — он уже не увидел их. Они словно растворились в мареве Пустыни. И осталась только память, и Копье, и ощущение взгляда в спину. Жгучего, огненного взгляда Сына Огня, Торамайи.

Они преградили ему путь на закате третьего дня. Их было семеро.

— Добро тебе, — прокаркал, выехав в перед, самый широкоплечий из них. Остальные держались поодаль, словно признавая его главенство.

— И тебе добро, — настороженно ответил Райта.

Седой шилорог нервно рыл землю копытом, раздувая ноздри. Шилорог Райты, Уру, зафыркал и прижал уши.

Голову всадника покрывала остроконечная войлочная шапка, расшитая плетеным узором красной нитью и костяными бусинами. Райта узнал знакомый узел Хаальтов. Значит, родич того самого — вероятного Уэшвы. Это был кряжистый крепкий мужчина, старый степной волк лет тридцати — тридцати пяти. Рыжие волосы уже крепко поседели, словно покрылись густой пылью, на темном выдубленном солнцем лице щурились бледно-голубые глаза, тоже словно выцветшие от солнца. Его рот чуть кривился, словно склабился, показывая щербатые зубы.

— Ты, стало быть, и есть раштанальтов выблядок? — хмыкнул он, меряя Райту наглым взглядом.

— Я законный сын Атаэ Раштаналь, — тихо, еле сдерживая мгновенно вспыхнувшую ярость, сказал Райта. — И законный сын великого Маллена.

— Полукровка — и законный? — рассмеялся Хаальт. Обернулся к остальным, словно ожидая поддержки. — Твоя мать подстилка, твой отец…

— Мой отец, — Райта ухватился за нить, — убил старого Раштанальта, который, помнится мне, тебе зубы хорошо проредил.

— Твои Раштанальты кормятся с руки чужака!

— Мои Раштанальты платят за еду честным товаром. А твоих Хаальтов в одной горсти зажать можно. Кто даст вам кров? Кто даст вам еду? Никто! Кому нужны обьедки от пира Файнуальтов?

Обмен оскорблениями всегда предшествовал вызовую Райта хотел его, Райта жаждал вызова, он был обязан доказать свое достоинство. Он забьет этому Хаальту в глотку его гнилые зубы и его гнилые слова!

— Файнуальтов нету больше! Мы сглодали их, как волки!

— Глядите-ка! Волки! Вы пещерные крысы, которые жрут детенышей, потому как боятся старших!

Кто-то хмыкнул — все знали, как Хаальты вырезали шерг Файнуальтов, когда мужчины были на охоте. Тогда-то уцелевшие отдались в чужой род. Имарайальты взяли их себе и взяли себе месть за них. Их племя увеличилось и стало сильнее, теперь Хаальты их боялись. Месть долго ждать не будет. Понятно, почему они хотели себе Копье.

— Хорошо огрызаешься! — крикнул молодой голос.

Хаальт зло глянул через плечо. Что-то странное творилось. Эти люди явно не были врагами ему, но сторонниками тоже не были. Так зачем они здесь? Что происходит?

— Чего ты хочешь от меня, Хаальт, имени которого я не знаю?