Наталия Некрасова - Ничейный час

Как-то ночью Майвэ проснулась от того, что нос ей кто-то щекотал. Она открыла глаза и увидела крыску. Зверек тыкался ей в лицо, стрекотал, пищал, будил. Майвэ подняла голову — и ощутила ту самую сосущую пустоту, которая была в ней там, наверху, в мертвом городе. Кровь мгновенно ударила в голову, толкнула в сердце. Сила отца исчезала. С ним что-то случилось. Она закричала, поднимая всех, ахая, охая, суетясь, как курица, она бросалась ко всем, просила спешить, скорее, скорее, в Холмы!

А в Подземельях начинала шептать Бездна. Шепот поднимался медленно, как наползает холодным осенним вечером туман с реки. И тьма густела позади них, подгоняя и отрезая дорогу назад, в земли Дня. Возврата не было. Кони тревожились и сами рвались вперед, убегая от чего-то, медленно и неотвратимо шедшего по пятам.

ХОЛМЫ

Гонец примчался в Королевский Холм под утро. Он пришел Кратким путем — этой дорогой в истории Холмов пользовались всего три раза, и знали этот путь лишь короли и Тэриньяльты, вечные соперники. Когда-то был между ними заключен уговор, чтобы лишь в крайнем случае пользоваться Кратким путем. Это была дорога, проложенная магией, и привести она могла в любое место.

В предании об Улле, ходившем в край Мертвых, говорилось, что он ступил на этом дорогу молодым, полным сил воином, а вышел седым. Он не рассказывал, что там было, а и рассказал бы — не пошло бы это никому на пользу. Ибо на Кратком пути все менялось ежечасно.

Белый красноухий конь гонца храпел и дико косил ярко-вишневыми глазами. Стража пропустила его, без слов поняв, что произошло нечто страшное. Гонец, припадая к шее коня, взлетел, будя бешеным цокотом копыт засыпающие улицы ремесленного, нижнего города, пронесся мимо Школ и казарм, и остановился лишь на самом верху, перед аркой дворцовых ворот. Он сполз, почти упал с коня и побежал вперед, словно боялся упасть, хрипло выдыхая:

— К королю… беда!

Перед ним распахнули ворота, двое стражников подхватили его под руки, а оказавшийся тут как тут телохранитель метнулся к Фарне, главному телохранителю в отсутствие Адахьи Верного.

Оставшиеся у врат стражи с каким-то суеверным ужасом смотрели в спину гонцу. Там зияла огромная рана, обугленная по краям. Как он был еще жив, как он еще был в сознании — никто представить не мог.

Гонца опустили у ног короля Ринтэ, вышедшего из своей спальной. Он стоял, запахнув темно-синий халат, и мрачно смотрел на гонца, сползшего к его ногам. Он уже предчувствовал беду.

— Мертвый… холм… проснулся…

Гонец умер.

А вокруг уже слышался топот ног, открывались двери, слышался шепот и тихие вскрики, и один Ринтэ стоял в круге какой-то странной тишины. Вирранд Тианальт отодвинул кого-то из придворных, присел, рассматривая погибшего. Поднял голову, встретился глазами с Ринтэ.

— Разреши мне.

Ринтэ помотал головой.

— Нет. Это дело короля.

— Тогда разреши мне идти с тобой.

Ринтэ молча кивнул.

— Узнайте его имя. И позаботьтесь о семье, если она у него есть. — Он уткнулся взглядом в Фарну. Рывком притянул его к себе. — Где же она? Где моя дочь? — прошептал он, почти простонал ему в лицо. — Иди, встречай ее. Найди ее! Найди!! — Он оттолкнул Фарну. Поискал кого-то взглядом. — Малый совет. Прямо сейчас. Всех, кого найдешь. В Узорный чертог. Мои доспехи. И, — снова к Фарне, — собирай людей. Не сетуй на меня, Фарна. Найди мою дочь! Это важнее меня. Найди!

Сэйдире ждала его, уже полностью одетая. Лицо ее было бледным и неподвижным от страха. Он не говорил с ней, она молчала. И молча помогала ему одеваться для боя. Ринтэ казалось, что у него руки дрожат. Ему было страшно, потому, что того, что произошло, не могло быть. Он, король, совершал Объезд каждый год. Каждый год он нарочно обходил посолонь Мертвый холм, замыкая в нем все то, что спало там. Холмы устояли против мертвой волны. Король Дня встал на Камень.

Что же должно было случиться, чтобы здесь, в Холмах, проснулся Мертвый холм?

И что теперь должен и может сделать он, король Холмов? Тот, на кого сейчас надеются все?

А он и не знает, что делать. Потому, что правила великой Игры изменились, и что сейчас за Игра ведется, и кто играет — он не знал.

Король Холмов, Ринтэ Злой Язык, ехал навстречу неизвестному.

Кратким путем.

Если бы это была сказка, то бард сказал бы "ехал он долго или коротко". Вот Ринтэ и сам не знал, долго он или коротко ехал. Этого не сказал бы никто из тех, кто следовал за ним. Они знали одно — не смотреть по сторонам, не оборачиваться, не говорить ни слова. Только следовать за государем.

И через тысячу мучительных, полных страха часов, мгновений или лет они вышли из "нигде" и на закате очутились у входа в пологую долину, в конце которой черным силуэтом на серо-розовом вечернем небе возникал Мертвый холм.

Ринтэ огляделся — и увидел справа от себя Сэйдире, одетую по-мужски, с решительным осунувшимся лицом. Он посмотрел — и увидел слева от себя отряд воинов Ущербной Луны в глубоких капюшонах, и Асиль позади всех. А впереди их был Вирранд Тианальт, блюститель Юга, князь Дня. Он оглянулся назад — и увидел своих людей под началом Рахтанны, правой руки Фарны, человек пять магов, совсем молодых юношей и двух девушек — видимо, лучшие из Королевского холма. Перепуганные, но держатся.

От заставы в начале долины к нему несся всадник, в котором король узнал хозяина Закатного холма Руминайю Каменный Глаз, железного старика.

— Что там?

Руминайя поднял голову и посмотрел на короля искоса, со стороны живого глаза, чем-то походя на хищную птицу.

— Долина пока держится, — прокаркал он. — Без Дневных не удержались бы.

— Как это выглядит?

Руминайя поджал губы и помотал головой.

— Как у Провала. Только почти постоянно и наверх.

— Маги? Барды?

— Все, кто под рукой — тут. Сделали Круг, держим пока. Ненадолго, — почти шепотом добавил он и посмотрел на короля. — Сделай, что можешь, государь.

Ринтэ не ответил, глядя поверх его головы на темнеющую долину и холм.

— Как было с гонцом? — спросил он.

Руминайя оглянулся назад, на троих подъезжающих от заставы всадников.

— Он был ранен. Он сказал, что чувствует свою смерть. Маги заговорили его коня, чтобы домчал до твоего холма. Он пал, верно?

Ринтэ кивнул.

— И гонец? Не… выжил?

— Нет.

Руминайя покачал головой.

— Едем, государь.

"Твой черед", — договорил за него Ринтэ.

Круг все же хоть немного удерживал то, что расползалось из холма. В долине шепот Бездны был очень ощутим, но внутри Круга он становился почти невыносимым. Ринтэ вступил туда пешим — кони не шли в долину. Вход Мертвого холма был так похож на ту пасть Провала, которая зияла под Королевским холмом. Пасть, поглотившая стольких людей, едва знакомых и близких друзей, такая привычная пасть, что даже и не представлялось существования без нее.