Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Земля сияющей власти

Замок открывался осторожной рукой, и поскольку не слышно было присутствия человека за дверью, кто-то явно намеревался войти в погреб внезапно и застать узников врасплох.

Стало ясно: не успеть перерезать веревки на ногах, не хватит десятка секунд, потому что ключ уже сделал второй оборот, и сейчас массивная деревянная дверь отлетит в сторону. Арчеладзе зажал в пальцах осколок стекла и лягушачьим прыжком достиг косяка, спрятался за его выступ. Думал об одном — резать или просто бить кулаком, как только в проеме появится цель. Решил бить. Стеклянный осколок — не слишком надежное оружие.

Джейсон стоял наготове с другой стороны двери — понимали друг друга без слов и даже знаков.

Ключ повернулся в последний раз и все стихло. Прошло пять секунд, десять — никто не появлялся. Арчеладзе переглянулся с союзником и с силой рванул на себя дверь. На площадке за порогом и на лестнице, ведущей из погреба, никого не было.

А из скважины торчал увесистый ключ — тот самый, которым корчмарь отпирал замок, когда приходил в первый раз.

Неуклюжими скачками на четвереньках полковник поднялся наверх и тут, на последней ступени, запорошенной снегом, увидел отчетливый след женского сапожка. В одну сторону и в другую. Он толкнул наружную дверь — снег на улице уже растаял и остался лишь здесь, на лестнице, занесенный сюда сквозь щель притвора.

— Что там, Эд? — не выдержал заминки пехотинец.

— Свобода, Джейсон. Режь веревки.

— Свобода? Но кто?.. Где тот человек?..

Следы на ступени таяли на глазах и расплывались темными пятнами. Арчеладзе сел и принялся пилить стеклом веревку на ногах.

— А если это не человек? — предположил он. — Или не просто человек?

— Не хочешь ли ты сказать, что нас освободили по воле... — он запнулся.

— Режь и не спрашивай! — громким шепотом пригрозил полковник.

Освободившись от пут, Арчеладзе собрал обрезки, спрятал их в погреб и, заперев дверь, забросил ключ в сухую зимнюю траву. Жерло этого подземелья выходило в сад, расположенный за домом — то ли корчмой, то ли жильем, — вчера в темноте не рассмотрели. Сразу за садом начинался пологий подъем в гору, изрезанную ступенями и засаженную виноградом. Путь отхода был идеальным и Джейсон делал знаки — вперед, однако Арчеладзе присел под старой грушей и стал есть снег, собранный с ветвей.

— Давай прощаться, — предложил он. — Ты иди, а мне с корчмаря нужно должок получить.

— Но мы же вчера рассчитались, — буквально понял пехотинец. — И отдали деньги вперед.

— Не могу уйти так, не отплатив, — полковник тяжело вздохнул. — Ладно бы в честной драке взяли. А то чем-то напоили и скрутили сонных. Подлости я никому не прощаю. Пойду сейчас и выправлю спину этому горбуну.

— Я иду с тобой!

— Пора бы нам разойтись, парень. Сербы не любят янки, ты их только раздразнишь и испортишь дело.

— Сегодня я увидел, как они любят русских, — усмехнулся Джейсон. — Кого хотели вперед отправить на тот свет? Тебя или меня?

— Ладно, — согласился полковник. — Как старший по званию и возрасту, требую полного подчинения.

Они подобрались к дому — все-таки это была корчма. Несмотря на ранний час, возле нее стоял мятый, ржавый, явно свалочный «лендровер» с работающим двигателем, за стеклом, на пассажирском месте, виднелась голова человека. Не та ли машина, приехавшая, чтобы отвезти Арчеладзе в последний путь?

Полковник подал знак Джейсону. Тот проскочил вдоль забора, где-то поднырнул под него и через минуту уже шел к машине валкой походкой заспанного, похмельного человека. Постучал в стекло, потянул дверцу и молниеносно заскочил в просторную кабину.

В тот же момент Арчеладзе перешагнул изгородь и поднялся на крыльцо корчмы. За дверью была полная тишина, однако из трубы валил дым. Подождал минуту, пока Джейсон выберется из машины, знаком показал ему спрятать автомат, видимо, отобранный у пассажира «лендровера». В корчму входили, как вчера, — открыто, широко распахнув дверь. У стойки стояли два усатых серба, одетых не по-сельски — светлые пальто, шляпы, кашне... Оба нехотя повернули головы, а за прилавком на короткий миг мелькнула макушка корчмаря, мгновенно сориентировавшегося — раздумывать было некогда. Полковник рубанул одного по горлу и перепрыгнул стойку, сбивая глиняные кувшины. И чуть не сел на ствол автомата, который уже был в руках корчмаря — успел бы сдвинуть предохранитель, пропорол бы очередью снизу. Арчеладзе схватился за автомат, норовя прижать противника к полу, но тот неожиданно проворно вскочил на ноги и стал выкручивать оружие из рук полковника. В тесноте было не ударить, не сделать маневра — с полок рушилась посуда, бутылки, под ногами хрустело стекло. Корчмарь доставал ему чуть выше пояса, но длинные, сильные руки напоминали медвежьи лапы.

А в зале происходило что-то, напоминающее танцы: морской пехотинец прыгал, визжал и кувыркался — его противники метали в него стулья. Все это Арчеладзе видел боковым зрением, по-бычьи бодаясь в узком проходе за стойкой. Наконец ему удалось вырвать автомат у корчмаря, и тот метнулся вперед, намереваясь подсечь полковника, не дать ему выстрелить. Арчеладзе перехватил его голову у своих ног, сдавил толстую шею и оторвал горбуна от земли. Тот засучил ногами, потеряв опору и сшибая остатки посуды с полок, и неожиданно, обхватив руками полковника, сделал рывок — хотел опрокинуть собственным весом. Арчеладзе перекинул его через прилавок, и только хлестанувшись об пол, корчмарь потерял способность к сопротивлению. Арчеладзе перескочил стойку, добавил своему противнику пинком, рассчитывая помочь Джейсону, бросился было к двери, куда отступал один из приезжих, однако пехотинец достал его ногой и опрокинул на пол. Второй уже ползал между ломаной мебелью, вероятно, искал выбитый из руки пистолет.

Сербов оттащили в один угол, подобрали оружие.

— Что, братья-православные? — спросил Арчеладзе. — Бей своих, чтобы чужие боялись?

Пехотинца отчего-то вновь начало мутить. Он отошел к двери, приоткрыл ее и снова зарычал. Полковник отыскал кувшин с вином, предложил ему выпить, но тот замотал головой.

— Не могу... Мне плохо.

— Что это с тобой, парень?

— Не знаю... Никогда такого не было! Ты можешь подумать, я слабый... Нет, всегда был сильным. Однажды убил человека на тренировке, негра... И ничего не испытал. Со мной что-то произошло...

— Иди на улицу, — приказал Арчеладзе. — Проветришься и присмотришь, чтоб никто не вошел. Я тут с этими поговорю.

Джейсон выскочил за двери и уже не сдерживал рвоты.

Сербы приходили в себя, поднимались на ноги в своем углу, кипя от ненависти.

— Ладно, мужики, помахались и будет, — проговорил полковник, убирая ствол автомата вниз. — Вы вчера нам морды набили, мы — сегодня. Будем считать расквитались.