Ровенна Миллер - Власть [litres]

– Власть развращает, – заметила Полли, но без горечи. Я протянула ей еду. Полли встала, тремя грациозными шагами пересекла камеру, взяла хлеб и завернула его в угол одеяла. – Прости, боюсь, я могу сильно проголодаться, прежде чем окончательно избавлюсь от этих забот.

– Думаешь, тебя отправят на виселицу?

– А разве есть сомнения? – Она посмотрела на меня ясными глазами. – Кажется, все-таки есть… Я не питаю надежд. Хотя твоя голова все еще у тебя на плечах.

– Это не возвращение долга. Я не собираюсь платить своей головой за твою.

– Ничего подобного я не ждала.

Я помедлила, но Полли не стала уточнять, чего же она все-таки ждала.

– Вас будут судить всех по отдельности.

– Поэтому пытка просто затянется. Очень умно.

– Я полагала, ты только обрадуешься, узнав, что казнь, скорее всего, тебе не грозит.

– Неужели?

– Если бы Совет этого сильно хотел, уже бы проголосовал за повешение. – Я помолчала, не зная, что хочу услышать в ответ. Благодарность?

Это было глупо. Полли не знала и, вероятно, никогда не узнает, что я просила за нее.

– Скажи, – наконец произнесла я, – если вас освободят, куда вы отправитесь, что будете делать? Ты, твой отец и остальные.

– Я не могу отвечать за них, – пожала плечами узница.

– Пойми, – убеждала я с растущим разочарованием, – ты должна высказаться за них. По крайней мере… как ты думаешь, возможно ли, что они заново разожгут восстание?

– Не знаю. – Одним движением руки она отмела мои возражения. – Но сомневаюсь в этом. Ваша новая система без сомнения лишит нас подобной возможности. Про себя я могу сказать вот что: на сей раз я бы действительно отправилась в Западный Сераф и стала жить в изгнании. Здесь я больше оставаться не хочу.

Я вздохнула. Мне хотелось увидеть какой-то знак, тень раскаяния, намек, что Полли понимает, какие ошибки совершила… Но она гордо стояла передо мной в своем испачканном синем наряде роялистов, и было ясно: ошибок Полли не признает. Леди Аполлония не собирается извиняться. Извиняться ей просто не за что.

Я повернулась к выходу.

– Спасибо, – резко произнесла она, однако я уловила в ее голосе проблеск искренней благодарности.

Я посмотрела на нее и ответила:

– Пожалуйста. – А потом добавила: – У меня нет причин желать тебе зла.

– Знаю, – ответила Полли. – Несмотря на все, я это знаю. – Она наградила меня странным, долгим взглядом. – Должно быть, ты что-то сделала. Приложила руку к этой небольшой милости.

– Да, – просто ответила я.

– Я так и думала. – Полли снова села и принялась перекатывать яблоко из одной руки в другую. – Что ж, ты оказалась хотя бы полезной.

– Полезной?

– Живая ты принесла больше пользы. – Она подбросила плод в воздух и поймала его. – Ну, я проголодалась. Полагаю, тебе пора?

Я с усилием сглотнула и велела Кортленду вывести меня из камеры. Разумеется, Полли заступилась за меня, спасла от петли не по доброте душевной. Она довольно хорошо разгадала мой характер и поняла, что гораздо проще добиться сострадания от меня, чем от собственного брата.

Мне хотелось разозлиться на нее, но – странное дело – я не могла. Мы обе сыграли друг другу на руку и остались живы. К чему ворчать?

Процессы начались немедленно. Судебная система Республики подражала старой системе Галатии, однако присяжные избирались из простых столичных жителей, как и судьи. Больше мне нечего было там делать, разве что кто-то вызовет в качестве свидетеля, но я надеялась, все обойдется. Я больше не желала видеть, как умирают люди, даже если вердикт справедлив и законен. Не хотелось мне и принимать участие в вынесении приговора, даже если это означало сказать правду, я предпочитала молчать.

Я принялась разыскивать по городу своих друзей. Когда я в последний раз была здесь, Алиса, Эмми и Лиета работали в товарном складе реформаторов, но сейчас в столице все перевернулось с ног на голову, потому что армия разбила лагерь у его стен и внутри их. В больницу хлынули раненые, склады не справлялись с запросами. Между городскими Красными колпаками и солдатами-реформаторами накалилась обстановка.

Через день после победы завязалась уличная драка, несколько офицеров Нико сцепились со знатью из Шестого полка.

Побродив безрезультатно по несуществующим адресам и сгоревшему кварталу, где прежде располагалось наше ателье, я наконец отыскала Алису. В здании, где раньше была шикарная галантерея, Алиса до сих пор шила рубахи вместе с небольшой компанией швей и портных. Я увидела ее еще до того, как вошла в помещение: она сидела, скрестив ноги, на столе у большого окна, что неведомым образом уцелело после всех боев. В ярком солнечном свете она быстро подшивала подол рубашки.

– Что ж, подгорелых булочек, полагаю, кузина тебе больше не отдает? – спросила я, входя внутрь.

Алиса подняла голову, ошеломленно посмотрела на меня, отшвырнула в сторону рубаху и спрыгнула со стола.

– Софи! – Она бросилась ко мне и заключила в непривычно восторженные объятия. – Сначала говорили, что вас вместе с остальными взяли в плен, потом стали болтать, мол, отпустили, и вот моя сестра видела тебя на площади Фонтанов! О, какое это было облегчение!

– Со мной все хорошо… – Я вдруг осеклась. Неподходящее время делать такие беспечные заявления. – Как ты?

Алиса стиснула зубы и обвела помещение взглядом.

– Я на перерыв, – громко заявила она.

Мужчина в красном колпаке кивнул – рот его был хмуро перекошен, то ли по привычке, то ли в результате застарелой контузии.

Вслед за Алисой я вышла наружу. На улице было прохладно и солнечно.

– Ох и промозглая зима в этом году… – Алиса похлопала в ладони, желая согреться, и спрятала их в передник. – Надо было взять плащ, ну да ерунда.

– Ты не хотела говорить при всех?

– Они как собаки преданы Нико Отни.

– Нико – или те люди – плохо с тобой обращаются?

– Не только со мной. Мы все еще вкалываем на армию за еду. По крайней мере, если хотим, чтобы нам давали еду, которую конфискует Нико. В осаде это имело смысл, но теперь-то все кончилось! – Алиса выдохнула облачко белого пара. – Людям необходимо вернуться к семьям, попробовать восстановить бизнес. Тем, кто не умеет драться, Отни дает лишь половину пайка, хотя мы работаем как проклятые. А кто не работает – тот вовсе не ест. Я делюсь своей пищей с матерью.

– Я ничего не знала… Сразу же этим займусь.

Алиса кивнула, хотя по ее виду было ясно: она не очень-то верит, что у меня получится повлиять на ситуацию.

– Честно говоря, Нико больше не имеет права руководить нами.

– Если только Совет не назначил его одним из правителей.

– А если да? Некоторые из парней горячо его поддерживают, – поджала губы Алиса. – В любом случае они не хотят, чтобы назначили Теодора.