Ровенна Миллер - Власть [litres]

– А чего вы вообще ждете? – осведомился Кристос.

– У нас то война, то образование нового государства. Как-то, знаешь ли, было не до того, – вздохнул Теодор. – И, по правде говоря, Отдел регистраций открылся всего пару недель назад. Они по уши завалены работой.

– Вы с Пенни и сами не удосужились пожениться, – заметила я.

– У нас ребенок! – возразил брат. – Это самое надежное обязательство. Вы бы тоже могли завести детишек.

Аннетт и Виола весело переглянулись.

– Виола уже получила десятки заказов на портреты, а мне неплохо платит Управление военно-морских дел. Поэтому мы вполне можем себе позволить арендовать небольшой домик или нечто подобное, – сказала Аннетт. – Не взглянешь ли на наш договор аренды, Софи?

– Конечно, – рассмеялась я. – Я неплохо умею договариваться с арендодателями. Впрочем, теперь, когда дома перешли в собственность граждан, должно быть, все немного изменилось.

– Давайте же поднимем бокалы за новые пристанища и новые начинания! – провозгласил Кристос.

Вместе со всеми я подняла бокал светлого пива, внезапно ощутив прилив долгожданного облегчения, и с оптимизмом посмотрела в будущее.

– Все это прекрасно, однако у меня встреча с Форрестом через… Черт, осталось меньше часа! – хмыкнул Теодор. – Если приметесь за бутылки из погреба, оставьте одну для меня.

Он поцеловал меня в макушку и направился к двери. Я встала, чтобы убрать со стола. Виола начала мне помогать и вдруг запнулась о какой-то предмет.

– Это Теодор забыл? – сказала она, поднимая кожаный портфель.

– Точно, – вздохнула я. – И, конечно, он ему понадобится на встрече с Морисом. Я его догоню!

Я схватила портфель, набросила на плечи мантилью и поспешила к двери. Теодор шел быстрым шагом по другой стороне улицы, ближе к реке, почти в квартале от меня. Я решила, что получится отличный сюрприз – ведь мы проводили так мало времени наедине. Будет здорово прогуляться вместе до дома Морриса на Брод-стрит вдоль бурной реки, что разлилась от растаявшего снега. Возможно, по пути мы обсудим свадьбу – почему бы не устроить какой-нибудь небольшой прием в Общественных садах для наших друзей…

Я не успела приблизиться к Теодору настолько, чтобы окликнуть его, как навстречу ему зашагала другая фигура – прямая и целеустремленная.

Я прищурилась и узнала Нико. Наверное, он спешил к нам, чтобы обсудить какой-то вопрос. Снова поспорить насчет ликвидации военных цейхгаузов или роспуске армии – кто знает.

Но Нико не повернул к нашему дому. Он не спускал глаз с Теодора. Я замедлила шаг, не зная, стоит ли вмешиваться. Вполне возможно, у них есть какие-то общие дела или Нико решил застать Теодора наедине, чтобы в чем-нибудь переубедить – Отни недоставало красноречия Кристоса, однако он восполнял это твердой решимостью. Это могла быть обычная случайная встреча, вот только что-то было не так.

Нико держал в руке пистолет.

Мое сердце замерло, ноги подкосились, но я рванулась вперед. Закричала, но никто не обратил на меня внимания. Отни взвел курок и поднял оружие, направив его в грудь Теодора. Казалось, Нико движется в каком-то тумане, будто сквозь слой мутной дымки, но я точно знала, что он делает и что вот-вот произойдет. Двигаться быстро, подобно тому, как мчались мои мысли, я не могла, не могла протянуть руку и изменить картину, что разворачивалась передо мной.

Пистолет пальнул. Теодор рухнул на землю. Нико ушел, и только эхо выстрела полетело над рекой, разрывая мир на части.

Я подбежала к Теодору и упала на колени, обдирая кожу о булыжник. Казалось, это я умираю, жизнь с кровью вытекает на холодный камень и уплывает в небытие. Я хваталась за его руки, за рану на груди, желая как-то удержать любимого в этом мире. Теодор посмотрел на меня и попытался что-то сказать, но получился только сдавленный хрип.

Я крепче сжала Теодора, пытаясь влить в тело жизнь и силу. Вокруг нас куполом вспыхнули чары, и я направила их к нему, окутывая поверженное тело магическим светом. Теодор слабо улыбнулся и сжал в ответ мою руку. На какой-то миг я поверила, что сумею его спасти. Но он вздохнул – на губах вздулся кровавый пузырь – и устремил невидящий взор на что-то, недоступное моему взгляду. Потом покинул меня, а я так и осталась сидеть на дороге в луже крови, купаясь в магии, что тихо утекала в булыжники мостовой.

Наверное, я рыдала в голос, потому что, когда Кристос прибежал к нам всего через несколько минут, я уже успела охрипнуть. Брат поднял меня и, в мокром от крови платье, молча повел в дом, где передал мое неподатливое тело в руки Виоле. Та потрясенно ахнула, но потом просто отвела на ближайшую кушетку и начала снимать окровавленную одежду.

– Кто? – спросил Кристос. Его глаза сверкали в вечернем свете, точно темные угли. – Кто?!

Я вздрогнула.

– Он все уничтожил.

– Кто?! – взревел брат.

Дрожа, я смотрела на него и молчала, поскольку знала цену того, что последует, когда я назову имя виновного. Это подорвало бы самые устои нового государства. Я могла бы ничего не говорить, притвориться, что нашла Теодора уже умирающим. Но Кристос должен был знать.

– Нико, – прошептала я.

Брат бросился в коридор и откопал под вешалкой с пальто и плащами свой меч. Сайан молча последовал за другом, надевая перевязь поверх мундира.

Я рванулась вперед.

– Нет! Вы не можете…

– С ними все будет в порядке, – заверила Виола, твердо усаживая меня на место.

– Но если они… Вдруг Нико…

– Не волнуйся об этом. – Спокойный голос Аннетт прогнал дрожь страха; она говорила со мной словно мать, что пыталась утихомирить больное дитя. – Дай мужчинам обо всем позаботиться.

Сайан и Кристос ушли в ночь, беспощадно захлопнув за собой дверь. Виола жестом позвала одного из клерков, что состояли при нашем доме, и тихо дала ему какие-то указания.

Я ничего не расслышала. Просто не в силах была сдвинуться с места, лишь сидела неподвижно, сверля взглядом дверь, словно пыталась проделать в дереве дыры и последовать во тьму за Сайаном и Кристосом.

Аннетт принесла мне чай. Я отодвинула его в сторону.

– Выпей, – мягко, но решительно велела она. – Позже ты скажешь мне спасибо.

Прозвучало как-то странно, но когда я осушила чашку, поняла, что веки закрываются сами по себе.

Я засыпала и просыпалась в каком-то странном оцепенении – то в бархатной тьме, то в проблесках дневного света, затем вновь уплывала в сумерки, теряя счет времени. Когда я наконец очнулась окончательно, моя рука покоилась под головой, а в окно смотрело солнце.

Но даже в его ласковом свете, заливающем комнату, пробуждение оказалось жестоким, поскольку проснулась и память. Я лежала не в нашей с Теодором спальне – Виола и Аннет проявили достаточно сообразительности и не допустили подобной ошибки. Однако его присутствие ощущалось и здесь. Эту мебель выбирал Теодор, и голубовато-серый цвет стен, и картину с изображением тропических растений, что висела напротив кровати.