Ровенна Миллер - Власть [litres]

Я заметила, как Аннетт вытерла увлажнившиеся глаза, а Сайан проглотил комок в горле.

– Это хорошее имя, – торжественно согласился Кристос. Его глаза тоже блестели, а голос слегка дрогнул.

Простая церемония была окончена, и родители пронесли малышку по залу, представляя по имени каждому гостю. Затем все подошли к столу с закусками, и Сайан открыл бутылку серафской наливки.

– Выпьем же сего крепкого напитка за младенца, чтобы она росла такой же крепкой и здоровой!

Теодора проснулась, заплакала, поела и снова уснула, к большому удовольствию собравшихся, а потом милостиво позволила чужакам по очереди подержать ее на руках.

Спустя пару часов, насладившись угощением Эмми и крепкой выпивкой Сайана, гости постепенно стали расходиться.

– Я хочу кое о чем тебя попросить, – сказал Кристос, когда у стола с остатками угощения остались лишь свои.

Брат выскреб из хрустального блюда остатки гами на лепешку. Я вздохнула и отдала свою лепешку Пенни, которая швырнула хлебец в голову супругу.

– Это еще за что?!

– В следующий раз не станешь объедать мать своего ребенка, – объяснила я.

– Я просто не подумал, – испуганно сказал Кристос и отдал лепешку Пенни, а та вернула мне мою.

– Так чего ты хотел? – напомнила я. – Если миндальное печенье, тебе не повезло.

– Его бы я не стал просить, – фыркнул Кристос. – Нет, это насчет Совета. Помнишь, мы обсуждали, что хотим подвести под магию правовую базу? Нам нужна твоя помощь.

– Что ж, думаю, я могу поделиться опытом, – медленно сказала я. Мысль о том, чтобы снова заняться политикой, внушала опасения. Без Теодора я чувствовала себя неуверенно.

– Это, конечно, хорошо. Только нам нужно кое-что еще. Совет считает, мы должны открыть нечто вроде школы – чтобы не только регулировать процесс, но и обучать магии. Они предоставят вам какое-нибудь помещение поблизости от университета. Кроме того, полагаю, ты будешь консультировать правительство.

Я чуть не выронила печенье.

– С чего они взяли, что я вообще соглашусь на их предложение?

– Почему нет? – удивился Кристос, откусывая лепешку. – Это имеет смысл, учитывая все обстоятельства. То есть ведь у тебя больше нет официальной роли.

Я уставилась на него, не зная, плакать или злиться.

– Месяц назад многое имело смысл, – наконец выдавила я. По моим щекам заструились слезы.

– Черт побери, Кристос! – выругалась Пенни, пытаясь подтащить свой тяжелый стул поближе.

Она наделала много шума, ножки загрохотали по полу, но Пенни все же придвинула стул и взяла меня за руку.

– Прости. Я не хотел показаться бестактным. – Кристос уныло посмотрел в тарелку, сообразив, что будет неловко продолжать уплетать печенье, пока его скорбящая сестра заливается слезами.

– Ты и есть бестактный! – прошипела Пенни. – Пусть скорбит, сколько душа пожелает.

– Нет, – простонала я. – Я и правда не могу на всю оставшуюся жизнь запереться в доме брата, как выжившая из ума тетка.

– Но я буду только рада, – горячо возразила Пенни. – Нам нужна тетушка, мне пригодится помощь с Теодорой.

– Уж поверь, правитель Галатии может нанять тебе сколько угодно помощников, – слабо улыбнулась я. Пенни вновь добивалась того же, что и в прошлый раз, когда привлекала меня к ремонту дома, – дать мне почувствовать себя полезной. – К тому же вы захотите пожениться и сделать этот особняк – как бы сказать поточнее – правительственной резиденцией, пожалуй.

– А кто говорит о женитьбе? – притворно возмутился Кристос и тут же заработал гневный взгляд Пенни. – Да брось, я шучу.

– Ты невыносим, – сердито заявила она, а Кристос снова принялся грызть лепешку.

– Ты прав, Кристос, – отозвалась я, вытирая щеки тыльной стороной ладони. – У меня больше нет ни официальной роли, ни ателье, куда можно было бы вернуться, ни собственного дома, который необходимо содержать. Но я никогда не говорила, что хочу работать на государство. Вряд ли я вообще на такое способна.

– Даже не начинай, Софи! – простонал Кристос. – Еще как способна.

Я справилась со вспышкой гнева, ведь у брата не было права решать, как я должна распоряжаться своим даром.

Взмахом руки я отсекла возражения и встала.

– Мне надо все хорошенько обдумать. Пойду прогуляюсь.

Я зашагала по улице, толком не зная, куда направляюсь, и наконец оказалась на площади Фонтанов. Собор уже восстановили после Галатинской гражданской войны, и теперь он снова служил местом для поклонения богине и размышлений. Я так и не научилась искать успокоения в молитвах Святой Деве Галатии и Священной Природе, но мне хотелось тишины.

Я осторожно открыла большие входные двери. Объявление о времени совершения богослужений отсутствовало, однако в алькове горели свечи, и сидела группа молящихся женщин; на скамьях тут и там расположились прихожане.

Я прошла по храму, украшенному витражами, на которых была запечатлена Священная Природа – море, небо, поля и привольные равнины Галатии. Краски сияли куда ярче, нежели в реальности. Аккуратно выложенные кусочки стекла изображали движение хлебов и волн, словно их омывало некое божественное дыхание, наполняя жизнью.

Я опустилась на скамью перед большим витражом, пронизанным последними лучами заката.

– А ведь я его предупреждал, что идея тебе не понравится.

Я повернулась на голос: рядом присел Сайан.

– Ты следил за мной? – сердито прошипела я.

– Нет, просто посещал службу, посвященную сакральной природе галатинских полей.

– Но зачем ты на нее пошел? – удивилась я, сбитая с толку.

– Это оказалось весьма поучительно. Если я хочу остаться в вашей стране, то должен разобраться в верованиях народа.

– Не все в это верят, – вздохнула я. Преломленные лучи заката, падающие от витража, заливали мои руки красным, оранжевым и золотистым цветом. – Похоже, ты не удивился моему появлению.

– Я уже собирался уходить, когда ты пришла. Неудивительно, что ты горюешь, просто раньше я, кажется, никогда не замечал, чтобы ты в минуты скорби прибегала к молитве.

– Я и не молилась. Просто здесь так тихо. Обычно… – Я наградила его многозначительным взглядом.

Он мягко улыбнулся в ответ.

– Что ж, раз тебе хочется покоя, я пойду. – Сайан поднялся.

– Подожди, – остановила его я, и он снова сел на скамью – поближе, чтобы можно было говорить тише и эхо нашего разговора не отдавалось бы под сводами собора. – Куда ты отправишься теперь, когда война закончилась?

– Мне обещали пенсию по завершении контракта.

– Уверена, ты ее получишь.

– Да, и землю в качестве премии. Часть поместья Поммерли возле Рокфорда.

– Собираешься заняться фермерством? – засмеялась я, и мой резкий горький смех нарушил молитвенную тишину. – Прости, не могу представить, чтобы ты променял меч на плуг.