Аликс Хэрроу - Десять тысяч дверей [litres]

– Ты действительно напилась, накричала на мистера Локка и ушла из курильной комнаты, хлопнув дверью? А потом – если мои информаторы ничего не напутали – ускользнула куда-то с мальчишкой Заппиа?

Я снова застонала, уже громче. Джейн лишь приподняла бровь. Я спрятала лицо в сгибе локтя, разглядывая рыжеватые отсветы под веками, и выдавила:

– Да.

Она расхохоталась так громко, что даже Бад вздрогнул.

– Значит, не все еще потеряно. Временами мне кажется, что ты слишком робкий мышонок для того, чтобы чего-то добиться в этом мире, но, возможно, я ошибаюсь. – Она помедлила, посерьезнев. – Когда я впервые встретилась с твоим отцом, он сказал мне, что ты упрямый ребенок, похожий на дикого звереныша. Я надеюсь, так и есть. Тебе это пригодится.

Я хотела спросить, как часто отец обо мне вспоминал, какие именно слова говорил и не упоминал ли, что собирается однажды взять меня с собой. Но слова застряли в горле. Я сглотнула.

– Для чего?

Строгое, почти раздраженное выражение вновь вернулось на ее лицо.

– Все это не может продолжаться до бесконечности. Перемены неизбежны.

Ага. Значит, это конец. Сейчас она скажет мне, что скоро уедет, вернется домой, в горы Британской Восточной Африки, и бросит меня одну в этой серой комнатке. Я попыталась задавить панику, которая уже принялась царапать мне грудь.

– Я понимаю. Ты уезжаешь. – Я надеялась, что мой голос прозвучал спокойно и по-взрослому, что она не заметила, как мои руки сжали простыню. – Ведь… Ведь папа умер.

– Исчез, – поправила она.

– Прошу прощения?

– Твой отец не умер, он исчез.

Я покачала головой, приподнявшись на локте.

– Мистер Локк сказал…

Джейн скривила губы и отмахнулась, будто от мошки.

– Локк не Господь Бог, Январри.

«А я вот не уверена». Я не стала отвечать, но на лице у меня отразилось выражение ослиного упрямства.

Джейн вздохнула, но ее голос снова смягчился. В нем сквозила какая-то неуверенность.

– У меня есть основания полагать… Твой отец дал мне кое-какие гарантии… в общем, я пока не ставлю крест на Джулиане. Может, и тебе не стоит.

Черное Нечто обвило меня еще теснее, превращаясь в невидимую раковину моллюска, призванную защитить меня от этих слов, пронизанных надеждой и в то же время жестоких. Я прикрыла глаза и откатилась подальше от нее.

– Спасибо, мне не хочется кофе.

Резкий вдох. Я ее обидела? Ну и хорошо. Может, так она уйдет, не притворяясь, что будет скучать по мне, и не обещая писать почаще.

Но потом Джейн прошипела:

– Что это?

Я почувствовала, как ее рука отодвигает одеяло у меня за спиной и вытаскивает из-под меня что-то небольшое и квадратное.

Я привстала и увидела, как она сжимает в руках «Десять тысяч дверей». Кончики ее пальцев побелели от напряжения.

– Это мое, если по…

– Откуда ты взяла ее? – Ее голос звучал абсолютно ровно, но в нем все равно слышалась странная торопливая настойчивость.

– Это подарок, – начала оправдываться я. – Наверное.

Но Джейн уже не слушала. Она принялась листать книгу. Ее руки подрагивали, а взгляд метался по строчкам, как будто в них было скрыто жизненно важное послание, адресованное лично ей. Я испытала приступ странной, необъяснимой ревности.

– Там сказано что-нибудь про ириму ? Про женщин-леопардов? Он нашел…

Раздался резкий стук в дверь. Бад встал, оскалив один белый клык.

– Мисс Джейн? Мистер Локк желает поговорить с вами наедине, если вы не возражаете. – Это был мистер Стерлинг. Его голос звучал привычно – будто с нами разговаривала ходячая печатная машинка.

Мы с Джейн уставились друг на друга. За два года, что она прожила в этом доме, мистер Локк ни разу не разговаривал с ней наедине, да и в присутствии других за все время сказал ей не больше десятка слов. Он воспринимал ее как неприятную неизбежность вроде уродливой вазы, которую нельзя выкинуть, потому что это подарок от друга.

Я увидела, как Джейн сглотнула, сдерживая какое-то чувство, из-за которого ее ладони оставили темные влажные отпечатки на кожаной обложке книги.

– Благодарю вас, мистер Стерлинг, я сейчас приду.

По ту сторону двери раздалось отточенное секретарское покашливание.

– Прямо сейчас, если не возражаете.

Джейн прикрыла глаза, раздраженно стиснув челюсти.

– Да, сэр, – отозвалась она, потом поднялась, спрятала книгу в карман юбки и ощупала ее ладонью, как будто хотела еще раз убедиться в ее существовании. Затем она намного тише прошипела: – Поговорим, когда я вернусь.

Нужно было вцепиться в ее подол и потребовать объяснений. Нужно было сказать мистеру Стерлингу, чтобы он заткнулся, и с удовольствием послушать его потрясенное молчание.

Но я ничего такого не сделала.

Джейн вышла в коридор, и все вновь стихло и замерло. Только пылинки кружились в воздухе, потревоженные ее уходом. Бад спрыгнул на пол, потянулся и отряхнулся. К пылинкам добавились бронзовые волоски, сверкающие в лучах солнца.

Я снова упала на матрас. Где-то под окном щелкали ножницы садовника. Вдалеке гудел мотор автомобиля, проезжавшего мимо кованых ворот. Мое сердце слишком быстро колотилось о грудную клетку, как будто кто-то в панике стучался в запертую дверь.

Мистер Локк сказал мне, что мой отец мертв. «Смирись», – велел он, и я смирилась. Но что, если…

Все мое тело охватила неприятная усталость. Сколько лет я потратила, дожидаясь отца, веря, что он вернется завтра или послезавтра? Спешила забрать почту, ожидая увидеть его ровный почерк в куче конвертов? Боялась надеяться, но все равно надеялась, что наступит день, когда он придет ко мне и скажет: «Январри, время пришло» – и я отправлюсь вместе с ним в сияющую неизвестность?

Лучше уж я обойдусь без этого последнего и величайшего разочарования.

Жаль, Джейн не оставила мне книгу. Мне хотелось вновь сбежать в историю о том, как Ади искала своего мальчика-призрака. Она столько лет шла за тоненькой, непрочной нитью надежды. Интересно, как бы эта девушка поступила на моем месте?

«Я бы постаралась выяснить все сама», – ответил мне ровный голос, говоривший с южным акцентом. Наверное, так разговаривала бы Ади, будь она живым человеком, а не персонажем из книги. Этот голос звенел у меня в голове отчетливо и громко, как будто я слышала его раньше: «Я бы нашла его».

Я лежала, не шевелясь, чувствуя, как по телу расползается дрожь, как от внезапной лихорадки.

Но более взрослый, отрезвляющий голос напомнил мне, что «Десять тысяч дверей» – это всего лишь роман, а романы не лучшие советчики. В них никого не интересуют рациональные доводы; они предлагают читателям трагедию и напряжение, хаос и пренебрежение к правилам, безумие и душевные муки, завлекая тебя в эту пучину с коварством дудочника, который заманивает крыс в реку.