Ровенна Миллер - Испытание [litres]

– Невыразимо счастлива познакомиться с вами обеими, – вежливо улыбнулась я и поспешно добавила: – Меня зовут Софи Балстрад.

– Это мы и так знаем, – холодно произнесла Дира и смерила меня испытующим взглядом, заставившим меня поежиться.

– А теперь, – наклонилась ко мне Сиован, – прошу вас, расскажите нам про то, как вы были во дворце, а убийцы ворвались в бальный зал.

– Я… да, – покраснела я.

– Хочу вас предупредить – сейчас все только и сплетничают об этом мятеже. О нем, да о внебрачном сыне эйнира из клана Дара в Восточном Серафе.

И Сиован рассмеялась, не дав мне и слова вставить о том, что в Галатии теперь все внимание устремлено на реформы. Нарочно ли она меня перебила? Возможно, обсуждать политические вопросы на празднестве, открывающем саммит, – дурной тон? Или она не желает разговаривать на животрепещущие темы со мной?

– О нем только серафцы сплетничают, – фыркнула Дира.

– Говорят, у него заячья губа и хвост.

– Правда? – Аннетт отставила блюдце. – Вот бедолага.

– В любом случае его здесь нет, – пожала плечами Сиован, – так что никак не проверить.

– А как бы вы проверили, есть ли у него хвост? – спросила Аннетт. – Пошли бы с ним в баню?

– Есть и другие способы, – отрезала Дира. – Мне дали понять, что ваше… соглашение с Обаном расторгнуто.

Аннетт вспыхнула до корней волос, намек был слишком прозрачен – если бы не мятеж Средизимья, Аннетт наверняка бы заключила брачный контракт с принцем Обаном из Восточного Серафа. Однако теперь, утратив королевский статус, она оказалась слишком плоха для принца Обана и все же слишком хороша для незаконнорожденного байстрюка.

– Верно, – ответила Аннетт. – Но полагаю, тем, кто имеет хвост, рассчитывать не на что, они не рассматриваются.

– Разумеется, нет, – протестующе замахала руками Дира, развернулась и, утратив интерес к разговору, потянулась к бокалу с златофруктом. В ее прищуренных глазах что-то мелькнуло – смешинка ли, злоба?

– Мисс? – Подле меня возникла служанка, девочка лет двенадцати в снежно-белой униформе. – Ваши покои готовы. Желаете, чтобы я сопроводила вас?

– Прошу меня извинить, – я посмотрела на Диру и Сиован.

– Конечно, конечно, – Дира склонила голову. – Уверена, мы с вами еще увидимся.

Хотя мне и не терпелось приступить к осмотру дипломатической резиденции, оказавшись в своей комнате, я решила последовать примеру леди Мерхевен и первым делом отправилась в ванную. Во всех знатных домах Галатии обычно имелись отдельные спальни, гардеробные, гостиные, кабинеты и библиотеки. В Серафе же предпочитали более свободные планировки, и мне предоставили однокомнатное, разделенное портьерами помещение с кабинетом и гардеробной, со стоящей на возвышении кроватью с балдахином и нишей, где пряталась выдолбленная в полу ванна. Хитроумная система труб подводила воду к каждой комнате, так что наполнить ванну не составляло никакого труда.

После ванны я, стоит признать, почувствовала себя намного бодрее. Ветерок, проникавший через распахнутую балконную дверь, резвился в комнате, пока я неторопливо причесывалась и пудрила голову. Надо отдать должное архитектору – он не просто возвел этот дом, он сотворил настоящее чудо: выходивший в сад балкон хотя и был открыт всем ветрам, сохранял в тайне жизнь его обитателя. Я прекрасно видела тропинки в саду, обсаженные живой изгородью, но никто не видел меня, полностью скрытую от глаз обвивавшим балкон плющом.

«Распахни балкон нараспашку и танцуй голышом, никто не прознает!» – подумала я и покатилась со смеху. Алису бы удар хватил от одной только мысли об этом!

Успокоившись, я бросилась к углублению в стене, где стоял изумительный столик с мраморной крышкой, схватила чернильницу и перо и принялась строчить письма своим помощницам. Магазин, ткани, лицензии – все ли на месте, все ли так, как и должно быть? По правде говоря, вряд ли они получат мои послания, а я их ответ раньше, чем я вернусь в город. Да и в любом случае мне не о чем волноваться, это больше не мой магазин, это магазин Алисы. Как странно, что даже здесь, в чужеземной стране, где цветы, названия которых я не знала, клонились из вазы, выполненной скорее в серафском, чем в галатинском стиле, где из сада доносились голоса на языке, которого я не понимала, но могла думать о магазине, который раньше принадлежал мне, а теперь – Алисе…

Кто-то постучал, прервав мои размышления, и я поспешила к входной двери. Стук повторился, и только тут я сообразила, что стучат в смежную дверь, отделяющую мою комнату от покоев Теодора.

Я приоткрыла ее, увидела Теодора – в рубашке, бриджах и баньяне – и растворила ее настежь.

– Комната тебе нравится? – спросил он, входя внутрь.

– Довольно непривычная, но чудесно гармонирует со всем окружением. Но так много места для меня одной – уму непостижимо.

– На твоем месте я бы об этом не беспокоился: резиденция столь велика, что наверняка здесь остались незанятые покои. Кстати, не обессудь, но у каждого – своя комната.

– Да уж не обессужу, – расхохоталась я.

– Я так и думал. Но и не удивляйся. От всех этих брачных, внебрачных, но официально оформленных отношений ум за разум заходит: тут тебе и жены, и спутницы, и вторые жены, и первые мужья – в каждой стране свои порядки и обычаи, поэтому давным-давно приняли решение, чтобы все жили в отдельных комнатах.

– Приняли решение? Ты так говоришь, словно это был вопрос первостепенной важности.

– Именно так. Он обсуждался дольше, чем торговый договор, если я ничего не путаю. – Теодор улыбнулся, намекая, то ли что он пошутил, то ли что жизнь порой оказывается смешнее любой шутки. – Ой, а кто это у нас?

Я испугалась, но Теодор рассмеялся. В луче света, прорезавшем себе путь сквозь открытую балконную дверь, лежал огромный котище с бархатистой шерсткой, черный как смоль, но с белыми лапками и несуразными белыми усами, чуть смягчающими свирепое выражение его морды.

Теодор встал на колени, позволил коту обнюхать свои пальцы, затем почесал ему за ухом.

– Какой прелестный котик, правда?

– А… А домашние коты тут не редкость? – спросила я, глядя, как кот выпустил когти и поскреб пол.

– Возможно, у них тут целый кошачий дозор, и этот эксперт по мышам избрал твой балкон для отдыха от трудов праведных.

Я осторожно подкралась к нему. Мы с братом не держали дома ни котов, ни иную живность – к чему нам лишний рот! Пусть коты рыскают в поисках добычи по нашим переулкам, водить с ними дружбу мы не собирались. Однако этот упитанный холеный страж домашнего очага, гроза грызунов, нисколько не походил на уличного бродяжку.

Когда я приблизилась, котяра лениво поднялся, потрусил ко мне и, прежде чем я наклонилась к нему, потерся загривком о мою лодыжку.