Ровенна Миллер - Испытание [litres]

Слезы покатились по моим щекам, закапали мокрыми пятнами хлопковый носовой платок. Несколько месяцев после мятежа я пребывала в полнейшем смятении, пытаясь, вместе с остальными моими согражданами, приспособиться к миру, где подобные вспышки насилия возможны. Затем пожар, убытки, тревога за будущее Алисы и Эмми, попытки сохранить ателье. Я так и не нашла времени остановиться, погоревать над потерями, которые, невыплаканные и невысказанные, снежным комом нарастали во мне.

Наконец я сложила ткань и скрепила ее иглой с нитью. Я ощущала странное успокоение. Ни к чему торопиться с чарами, сейчас они не важны. Сейчас надо посидеть неподвижно и погрустить.

К вечеру я закончила платок для Корвина. Тьма проклятия продолжала витать над моими стежками, но теперь я отгоняла ее невозмутимо и бесстрастно – я, наконец, поняла, против чего я сражаюсь. «Возможно, мое чародейное искусство не будет прежним, – подумала я, затягивая узелок и обрезая нить. – Все течет, все меняется – нам больше не жить вдвоем с братом в нашем маленьком домике, не праздновать дни рождения, опиваясь сладким вином и объедаясь черносливовым кексом, не смотреть бега, блаженно развалясь на лугу ипподрома.

Ничего не поделаешь – придется принять эти изменения и признать, что изменилась и я сама. Возможно, я стану новым человеком и опять научусь с легкостью творить новые чары».

Покончив с платком, я вышла на террасу. Там меня и отыскал лейтенант Вестланд.

– Мисс Балстрад, я явился, как только смог… – Он запнулся, увидев мои покрасневшие глаза и заплаканное лицо. – Вам уже все известно?

– Нет… Я… – Я закашлялась, прочищая горло, а заодно и мысли. – Что случилось?

Я предполагала встретиться с братом Теодора только в момент отплытия домой: Мерхевен поручил ему присмотреть за «Кречетом» в порту.

– Полагаю, они адресованы вам, – Баллантайн сунул мне в руки пачку бумаг, небрежно перевязанных красной лентой.

Это же письма, догадалась я, они последовали за мной вначале в Саутли, затем сюда, на саммит.

– Я их не вскрывал, – поспешно добавил лейтенант, что показалось мне совершенно излишне, пока я не присмотрелась внимательнее и не увидела, что дешевая печать из красного воска сломана и от нее остались лишь раскрошенные оранжевые пятна.

– Но кто-то их вскрыл, – пробормотала я, пробегая глазами печатные буквы, выведенные старательной, но неумелой рукой на третьесортной шершавой бумаге.

– Когда я наткнулся на них, они уже были распечатаны, и, должен признать, я прочитал их. Могу я спросить, кто их написал?

– Байрон Бордер, – ответила я, но брат Теодора ждал от меня дальнейших объяснений. – Простой рабочий из одного города, который мы проплывали, из Хейвенспорта. Я сказала, что он может писать мне.

Я пересчитала письма, их оказалось четыре, и взялась за первое из них. Орфографические ошибки меня не особо смущали, но вот ученический корявый почерк Бордера разобрать было довольно сложно. В галатинских школах детей обучали до двенадцати лет, но множество мальчишек и девчонок бросали учебу, так ее и не закончив, и нанимались на работу, чтобы обеспечить себе кусок хлеба. Почерк – почерком, но смысл посланий Бордера был для меня кристально ясен.

– Надо найти Теодора, – сказала я, поднимая глаза на Баллантайна.

Четверть часа спустя мы укрылись в комнате Теодора. Аннетт примостилась на краешке стола. Теодор с Баллантайном у окна сосредоточенно изучали письма.

– Где ты их отыскал?

– Разумеется, я не имел никаких прав рыться в столе у адмирала, – Баллантайн втянул голову в плечи, – но мне нужны были карты приливов и отливов, а адмирал забыл оставить мне копии. Я признаю, что это вопиющее нарушение…

– Протокола, этикета – да! Но, черт побери, Мерхевен украл их! – придушенно взревел Теодор. – Так что мне нет дела до того, что ты там нарушил!

– Командование Королевского флота с тобой, боюсь, не согласится, – промямлил Баллантайн, переминаясь с ноги на ногу.

– Тупая твоя башка, какой тут Королевский флот, когда все катится ко всем чертям! Да от него мокрого места не останется! – Теодор швырнул бумаги на стол и принялся мерить комнату широкими шагами. Я собрала письма в стопку, и Аннетт взяла лежавшее сверху.

– Одно мне совершенно понятно, – начала я, и мужчины вопросительно уставились на меня, – они ждали, когда ты уплывешь на саммит, Теодор. Дворяне тянули волынку, пока ты не покинул страну, а затем сорвали реформы и отменили их, где только смогли. И народ понимает, что ты ни в чем не виноват. Слушай, что они пишут: «Если надо держаться, мы продержимся. Мы дождемся возвращения принца, мы не сдадимся» .

– Святые угодники! – буркнула Аннетт. – Восстания в Хейвенспорте: канцелярия главы города сожжена дотла.

– Читайте дальше, – сказала я. – Они пытались захватить крепость возле волнолома, но…

Я тряхнула головой – они потерпели поражение, и многим это стоило жизни.

– Похоже, братец, они верят, что ты выступишь против знати, – произнесла Аннетт.

– У них есть все основания этому верить. Закон есть закон. Мы следовали букве закона, когда проводили «Билль о реформе», выносили его на обсуждение и ставили на голосование. Теперь Билль – нормативно-правовой акт, Постановление государственной власти. – Теодор приблизился к нам и хлопнул рукой по изящной столешнице, сгибающейся под весом посланий от Байрона Бордера. – Пусть люди восстают против знати! Мы, в ком остались крупицы чести, встанем на защиту закона плечом к плечу с народными массами!

– Я правильно понимаю, что мы немедленно отправляемся домой? – уточнила я.

– Да, – пальцы Теодора пробарабанили походный марш. – Что толку медлить и держаться союзников, когда наше отечество в огне! Через два дня состоится окончательное голосование по Соглашению об Открытом море. Успеешь подготовить корабль к отплытию?

– Естественно. Но «Кречетом» командует Мерхевен.

– С этой минуты – нет. Я возложу на него обязанности представлять нашу делегацию до конца саммита. Хотя это не самое лучшее решение… – Теодор задумался. – Наверняка он наобещает чего-нибудь с три короба… Ладно, этот гордиев узел мы разрубим позже.

– «Кречет» будет готов через два дня, – кивнул Баллантайн. – До войны еще не дошло. Пока что. Поспеем как раз к началу настоящей заварушки.

– Да вы оптимист, лейтенант Вестланд, – подивилась я.

– В море по-другому нельзя, – пожал он плечами. – Как не быть оптимистом, когда ты и понятия не имеешь, что ждет тебя впереди.

Баллантайн отправился запасать провизию, осматривать «Кречет» и готовить корабль к отплытию. Теодор вызвал Мерхевена и рассказал ему о внезапном изменении наших планов. Я сложила вышитый для Корвина платок, упаковала его в простенькую бумагу, которую нашла на столе в комнате, и решила отправить его в университет следующим утром с первым же лучом солнца. Что ж, по крайней мере для меня время прошло недаром: я одержала маленькую победу и поняла, что, примирив свет и тьму в своей душе, снова верну себе способности колдовать. И пусть на фоне серьезных государственных дел и пороховой бочки – Галатии, готовой вот-вот взлететь на воздух, победа эта казалась более чем скромной, тем не менее она принадлежала мне целиком и полностью.