Ровенна Миллер - Испытание [litres]

Меня чуть не вывернуло наизнанку, и я опустилась на скамью. Снова мятеж, но на сей раз более беспощадный, чем тот, что вспыхнул в Средизимье.

– И что теперь?

– Вернуться?.. Тео, страшно подумать, что вас может ждать в галатинских доках! А если мятежники заняли порт?

– Они не мятежники, Виола. Мятежники – это проклятые аристократы, поставившие себя выше закона. Я возвращаюсь. Иного пути нет, я должен навести порядок, сплотить дворян, сохранивших верность закону, и объединить их с простыми гражданами, теми, кто поддерживает реформы.

– Смотрю, ты настроен решительно, – произнесла Виола.

– А что, кто-то сомневался? – набросился на нее Теодор. – Само собой, решительно!

– Но если… Если кто-нибудь не пожелает возвращаться? Может, мы организуем здесь эмигрантское сообщество? Хотя бы на какое-то время, – вмешалась Аннетт. – Я не хочу, чтобы из-за моего возвращения кто-нибудь пострадал.

– Я не намерен потворствовать твоему пребыванию здесь и поощрять других присоединиться к тебе, – отрезал Теодор.

– А я так надеялась, Тео, что уж ты-то нас поймешь, – тихо сказала Виола и нерешительно взглянула на меня. – Я понимаю, вы считали, что ваша помолвка окажет благотворное действие в сложившейся политической ситуации, однако именно она, вероятнее всего, и заставила некоторых дворян преступить черту.

– Я никогда не бежал от своего долга, – тяжело задышал Теодор и посмотрел на меня. В обращенном ко мне взгляде я прочла все: раскаяние, надежду и несокрушимую веру.

– Твой долг никогда не принуждал тебя жениться против воли, – огрызнулась Аннетт. – Или тащиться на дипломатический саммит, чтобы гарцевать, словно призовой жеребец, перед желающими тебя приобрести.

– Прошу вас, – встала между ними Виола. – Сделанного не воротишь, Теодор. Аннетт и я вольны распоряжаться собой, как нам заблагорассудится. Не в твоей власти приказать нам вернуться в Галатию, как не в нашей власти уговорить тебя остаться тут. В любом случае есть дела поважнее, чем вопросы нашего места проживания.

– Согласна, – сказала я, наконец-то вступив в разговор. Голос мой прозвучал словно колокол, возвещающий окончание литургии.

– Нам пора, – шепнула Аннетт и втиснула мне в руку записку. – Мы хотели отправить это вам после нашего отъезда, но раз уж нам повезло встретиться, возьмите прямо сейчас.

Названия, написанные на бумаге четким аккуратным почерком Аннетт, ничего мне не говорили.

– Здесь адрес нашей виллы, – пояснила Виола. – Провинция, город, название усадьбы.

Я обняла их и все тем же свистящим шепотом пожелала удачи, не особо веря, что их затея сработает, но лелея надежду, что им все-таки повезет. Теодор поколебался мгновение, но затем расцеловал обеих в щеки.

– Если события примут дурной оборот и не сможете вернуться домой, – сказала Виола, – вы всегда знаете, где нас найти.

Пока Теодор заседал на дополнительном совещании, организованном на ночь глядя, и пытался решить все запланированные на неделю вперед вопросы в оставшиеся нам полтора дня, я вернулась к себе в комнату. К моему несказанному удивлению, на столе меня поджидал поднос. Приподняв салфетку, я обнаружила фрукты, сыр и тонкую серафскую лепешку. Видимо, Теодор взял на себя смелость заказать мне ужин, подумала я и воздала хвалу его предусмотрительности.

Я развязала ленты шляпы, скинула туфли, скатала чулки и накинула пеньюар – а почему бы, собственно, и нет? На ужин меня не приглашали: я, как и предвещала леди Мерхевен, расстроила слишком много гостей. Ну и отлично. Я ощущала себя цветком, который на долгое время оставили без воды под палящими лучами солнца. Усевшись за туалетный столик, я принялась вытаскивать шпильки из прически, потирая зудящую от боли макушку, где волосы были слишком туго затянуты, и вычесывать помаду.

Мелодично звякнула серебряная ложечка, и что-то мягко упало на пол.

– Оникс! – воскликнула я, но поздно – котяра стянул со стола кубик сыра и уминал его, набивая ненасытное брюхо. – Вот ворюга!

Я метнулась к подносу, снова прикрыла его салфеткой и только тут сообразила, что кот сожрал целых два куска сыра.

Легонько пихнув его ногой, вернулась к туалетному столику. Едва я нанесла на лицо увлажняющий крем и почувствовала себя возрожденной к жизни, как вдруг из-под стола донеслись булькающие звуки.

Оникса тошнило на ковер.

– Разрази тебя гром! – буркнула я.

Надо было как-то доставать его из-под стола, иначе он бы загадил превосходный светлый шерстяной ковер. Я посмотрела на Оникса – тонкая струйка желчи потекла у него из пасти, а потом он затрясся, словно в припадке.

Я отшатнулась. Я мало что понимала в котах, хотя слышала, что время от времени они отрыгивают шерсть. Правда, то, что творилось с Ониксом, на отрыжку походило мало. Коту было совсем худо.

Я посмотрела на поднос. Вряд ли кот занедужил от сыра, верно? Коты – известные любители молока. «Пока ведерко полно молока, доярка – лучший друг кота», – гласит галатинская пословица. Но все остальное на подносе осталось нетронутым, даже фрукты, которые, как мне казалось, для котов – сущая отрава…

Отрава! Но это же невозможно!.. Я оглянулась на Оникса – его перестало тошнить, а на полу перед ним выросла кучка того, что прежде называлось сыром. Кот отшатнулся от нее и жалобно мяукнул.

И что мне делать с отравившимся котом? Мне пришла на ум история, как-то рассказанная в городе одной из соседок: ее племянница выпила полбутылки синьки. Насколько помню, они промыли ей желудок – ну, с этим кот и сам справился, но что потом? Я забыла. Может, они дали ей воды? Укутали потеплее?

Дрожащими руками я налила в серебряное блюдечко воды и поставила перед Ониксом. Он полакал немного, неуверенно прилег на пол и снова затрясся.

И тут меня прорвало – да в своем ли я уме? Суечусь тут вокруг какого-то безмозглого помойного кота, когда мне самой – меня как обухом по голове ударило – грозит смертельная опасность. По приказу Теодора или без его ведома, но кто-то притащил сюда этот поднос. И что дальше? Я бросилась к балкону, закрыла двери, защелкнула все щеколды, задвинула все задвижки, проверила, все ли замки на запоре. Хотя вряд ли это поможет, если у кого-то есть ключи от моей комнаты, а они у него есть, иначе как объяснить появление в моем номере подноса?

Оникса снова затошнило. Я вскарабкалась на кровать, стоящую в противоположном конце комнаты, и забилась в самый дальний угол, словно могла укрыться там от беды.

Я решила не покидать комнаты, в противном случае тот, кто пытался меня отравить, поймет, что обмишурился. Лучше дождаться Теодора и объявиться поутру живой и невредимой.

Спать нельзя ни в коем случае. Я таращилась на дверь, пробегала настороженным взглядом по балкону – кто притаился там, извне, или, что еще хуже, здесь, внутри резиденции? Липкий пот катился у меня по спине, обдуваемой свежим вечерним ветром.