Ровенна Миллер - Испытание [litres]

Я не смыкала глаз полночи, пока не услышала, как за смежной дверью звякнули ключи в замке и раздались шаги: вернулся Теодор. Я зажгла свечу в изголовье кровати. Сама себе дивясь, я вначале взглянула на кота, свернувшегося клубочком на ковре, который уже изрядно попахивал. Оникс, казалось, безмятежно спал, поджав под себя лапки, но, когда я подошла к нему, я поняла, что он не дышит. Я погладила его по бархатистой шерстке – от нее веяло холодом.

Ринувшись к смежной двери, я колотила в нее, пока Теодор мне не открыл. Я зарылась в его кровати под одеяло и прикорнула у него под боком на всю оставшуюся ночь. Легкий ветерок, проникая сквозь москитную сетку на балконной двери, вздымал и опускал прозрачный тонкий балдахин, и я даже подумала, а не померещилось ли мне это все. Но солнечный свет камня на камне не оставил от моих ночных иллюзий – бездыханное тельце Оникса наглядно свидетельствовало, что намедни меня пытались отправить на тот свет. Я показала Теодору застывший труп котика и поднос, который, как выяснилось, мой принц для меня не заказывал.

– Что нам делать? – прошептала я кипящему от праведного гнева Теодору. – Обвинять некого, да и обвинения могут и без того ухудшить наше положение.

– Слишком многие под подозрением, – прорычал Теодор и заходил, словно тигр в клетке, по кромке бахромчатого узорчатого ковра.

– Значит, моей смерти желают многие… Мило.

– Что произошло за последние два дня?

– Пришли новости о кризисе в Галатии. Или… – Я с шумом втянула воздух. – Или кто-то пронюхал, что мне стало известно про серафских колдунов… Ну, что они существуют.

– Кто мог пронюхать?

– Леди Мерхевен и Сиован заметили меня в холле после выступления мага. А затем в саду я подглядела, как преподают музыку.

– Леди Сиован – жена высочайшего эйнира. Если кому и известны секреты серафских чародеев, так только ей. – Теодор тряхнул головой. – Обвинить хозяев в попытке убить гостя… Для этого потребуются очень веские доказательства.

– Полагаю, мы здесь бессильны. Не можем же мы предъявлять обвинения всем подряд. Так что же предпринять? Стоит ли мне спуститься к завтраку и сделать вид, что ничего не случилось? Отправиться поглазеть на водные сады или в музей античного искусства, или куда там мы сегодня должны отправиться?

– Хорошая мысль. В комнате находиться опасно – если у них есть ключи, перед ними открыты все двери. А ключи у них есть.

– Мне придется ломать комедию, что никто не пытался меня отравить, а этот кто-то – тот, кто пытался меня отравить или содействовал покушению, – будет следовать за мной по пятам? – нахмурилась я.

– Надеюсь, актерские способности тебя не подведут.

– И это говорит человек, который однажды посоветовал мне… Как же ты сказал? «Никогда не играй на деньги, у тебя на лбу все написано».

– Тяжело признавать собственную неправоту, но должен напомнить – в истории с Пьордом ты врала столь вдохновенно, что все разыграла как по нотам.

– Сомнительный комплимент, – ответила я. Воспоминания болью кольнули в груди.

– Да, знаю. Я бы тоже хотел это поскорее забыть. Но ты справишься, я в тебя верю. Осталось продержаться всего ничего – до вечера. Я прикажу доставить наш багаж на «Кречет». Ночь мы проведем на корабле… А может, – добавил он так, словно эта мысль только сейчас пришла ему в голову, хотя я готова была поклясться, он продумал все заранее, – ты согласишься, что тебе самой пора воспользоваться чарами?

Все мои давнишние отговорки так и рвались у меня с языка, но, по правде сказать, у меня дрожали поджилки, и я уже сама задавалась вопросом, а не нарушить ли строжайшие чародейные запреты и суровейшие наставления моей матушки?

– В любом случае у меня нет на это времени, – жалобно заблеяла я.

И тут я вспомнила про платок Корвина, завернутый в обычную бумагу и ждущий отправки. Я вытащила его из ящика стола. Теодор взял его, посмотрел на искрящиеся пряди света, поблескивающие из-под аккуратно подвернутого края, и кивнул:

– Милая вещица.

– Я сделала его для одного ученого, который помогал мне в университете. Здесь не защитные чары, а чары на удачу, невозмутимость и успех. Это ему для экзаменов.

– Лучше, чем ничего. Отмени доставку и оставь платок себе, если с ним тебе будет спокойнее.

Минуту я колебалась – все-таки сознательно обойти правила так же плохо, как и нарушить их, но затем сунула платок в карман.

Теодор одобрительно кивнул.

– Держись людей и… – Он помедлил, взвешивая каждое слово: – Не ешь что попало.

День был нестерпимо жарким, и это при том, что солнце закрывали перистые облака. Лоб мой взопрел под полями соломенной шляпки, и я незаметно смахивала с бровей капли пота. Однако водные сады, это чудо инженерной мысли, стоили всех моих мучений. Они поражали воображение: раскинувшись на территории в тысячу акров, они прямо-таки влюбляли в себя восхитительными каналами, прудами и водопадами. Замечательным было и их расположение – на высоком, вздымающемся над морем плато: уходя вдаль, они, казалось, сливались с морем в одно нерасторжимое целое, и сложно было сказать наверняка, являлось ли это целое творением природы или рук человеческих.

Я держалась особняком, не смешиваясь с нашей группой, но и не удаляясь от нее. В кои-то веки неприязнь ко мне большинства делегаток, отчего мы держались друг от друга на расстоянии, сыграла мне на руку. Я пыталась вести себя естественно и вдыхала ароматы водяных лилий и цветущих деревьев – запахи, пропитанные морем и солью. Но как я ни старалась, все же я вздрагивала от каждого звука, шарахалась от каждой тени, замеченной краем глаза.

И когда наш экскурсовод приступил к бесконечной лекции об исторической и архитектурной значимости водных садов, я присела на скамеечку возле пруда, кишащего разноцветными рыбками.

Ко мне, в простеньком сером платье, как и подобает верующей квайсианке, приблизилась Альба. Ее появление было внезапным, ведь она не входила в нашу экскурсионную группу. Я отстранилась, инстинктивно отгораживаясь от слишком близкого соседства с кем бы то ни было.

– Пестрый карп, – сказала она.

– Что? – настороженно переспросила я.

Кто ее знает, может, под юбками у нее спрятан кинжал, а в кармане – флакончик с ядом. А может, она отвлекает мое внимание от того, кто шпионит за мной. А может, она и есть тот доносчик, который наводит тень на плетень на мои исследования в университете и разносит грязные сплетни.

А может, она просто безобидная монашка из Квайсета.

– Я про рыбу. Это пестрый карп.

– Вы ведь пришли сюда не с нашей группой…

Невысказанный мною вопрос грозовой тучей повис над безмятежной поверхностью пруда.

– Да, я пришла не с вами. В резиденции меня задержали дела, они же привели меня и сюда. – Она коснулась пальцем водной глади. К моему удивлению, рыбки – сине-голубые, желто-оранжевые, даже черные в крапинку, словно обсыпанные перцем, – не бросились врассыпную, а устремились к пальцу девушки. – Думаю, их здесь подкармливают, они привыкли к людям.