Андрей Дашков - Страна слепых, или Увидеть свет

Святоша часто преподносил прописные истины как откровения. Я предпочел бы другое оружие — то, которое можно взять в руки, — но смирился. А что еще оставалось? Контузия штука хоть и неприятная, но пока не сделала меня идиотом.

От близости молодого женского тела у меня в штанах зашевелился мой неугомонный друг, а вот это уже было хорошим признаком. Наверное, сестра Лора о чем-то таком догадалась, потому что слегка покраснела и отвела взгляд. Ее рука дрогнула; бульон пролился мне на куртку. Сестра Гнусен взгляда не отводила. Она будто пыталась прожечь меня насквозь своими неморгающими гляделками. Конечно, можно было и дальше прикидываться беспомощным — хотя бы в целях маскировки — и позволить Лоре кормить меня с ложечки, чтобы вдоволь насладиться ее возбуждающим ароматом, очаровательным смущением, а также возрастающей неприязнью старшей сестры, — но взыграла проклятая гордыня.

Я взял тарелку в руки и начал пить из нее. Со множеством неприятных и болезненных ощущений, расплескав половину, заставил себя выхлебать бульон. Вкуса почти не почувствовал. Прилива сил — тоже. И все время, пока я давился жирным варевом, старшая сестра не сводила с меня глаз, а Лора разглядывала рисунок на стене так внимательно, будто видела его впервые. На ее шейке трепетала голубоватая жилка. Я представил себе, что я впиваюсь в эту чистую нежную шейку губами, и у меня заныло в паху.

Когда тарелка опустела, Анна Гнусен подала знак, по которому Лора забрала посуду и удалилась, не наградив меня взглядом даже напоследок. Жаль, малышка, что тобой понукает эта недоенная корова. Моего друга тоже жаль. Со старшей сестрой ему ничего не светит. А впрочем… Я попытался представить себе Анну Гнусен без одежды. Ведь какая грудь, какие бедра!.. М-да, подействовало эффективнее ледяного душа. Даже аромат Лоры мгновенно выветрился из памяти. Ну что, может, тогда хотя бы побеседуем с пользой?

Я пошел на контакт.

— Что с мальчиком?

— Он без сознания.

— Выживет?

— Доктор Савлов и сестра Амелия делают все возможное.

Доктор Савлов — это, должно быть, улыбчивый красавчик. Ни он, ни сестра Гнусен не вызывали ни капли доверия. Да и не очень-то старались. Оставалось надеяться (как это ни смешно), что мальчишку все еще защищает Тень, — если, конечно, его от нее не избавили те же «заботливые» руки, которые избавили меня от моих стволов и часов.

— Я хочу его увидеть.

На лице старшей сестры появилось выражение, которое я интерпретировал как «ах ты, тварь неблагодарная».

— Брат, мне поручено заботиться о твоем здоровье, и я не уверена, что прогулка сейчас пойдет тебе на пользу.

— А я уверен, — сказал я, сдвигая задницу на край топчана и пытаясь достать ногами до пола.

Подозреваю, что с учетом моего тогдашнего состояния Анна Гнусен могла уложить меня обратно одним ударом в корпус. Честно говоря, хватило бы и шлепка увесистой ручонкой. И кажется, секунду или две она действительно боролась с искушением научить пациента послушанию. Однако хитрый доктор явно поручил ей не только присматривать за мной, но и по мере возможности прознать о моих намерениях.

С кривым подобием улыбки она выдавила из себя согласие:

— Ну, давай попробуем.

Я неловко соскочил на пол, и острая боль в области живота скрутила меня пополам. Согнувшись в три погибели (неужели кому-то было недостаточно одной?), я кое-как восстановил дыхание, затем, улучив момент, убедился в отсутствии засапожных ножей. Движение моей руки не ускользнуло от зоркого глаза сестры Анны, и ее губы сделались еще тоньше, сжавшись в линию. Вероятно, она решила, что я опаснее, чем кажусь, и с той минуты держалась с особой настороженностью.

Я медленно разогнулся и заглянул себе под куртку. Причиной нестерпимой боли оказалась резаная рана, косо пересекавшая живот. Когда и при каких обстоятельствах я ее получил, оставалось для меня загадкой. Наспех зашитая и обильно смазанная йодом, она по крайней мере не кровоточила. Распоротая тем же лезвием кожаная куртка защитила мои кишки от гораздо больших неприятностей.

Я потащился к двери. Анна Гнусен следовала за мной в полушаге позади и слева — как бы под предлогом того, что мне в любой момент может понадобиться ее поддержка. Уверен, она и в самом деле была готова подхватить меня — или в случае чего сбить с ног. Лампа в левой руке не стала бы помехой; сестра отлично справилась бы одной правой.

Мы вышли в коридор. Тут Анна немного замешкалась, запирая дверь. Я еще подумал: а зачем? Нарисованная на полу белая линия начиналась возле торцевой стены. Эта стена, похоже, могла целиком сдвигаться по горизонтальным направляющим, открывая проем, в котором поместился бы грузовик. По сторонам коридора я насчитал с полдюжины одинаковых дверей, дальше сгущалась тьма.

Разгоняя ее, насколько позволял горящий фитиль, мы влачились вдоль белой линии. Огромная двухголовая тень скользила по низкому потолку, словно туча по небу. Размеренное попискивание резиновых подошв терзало мой слух. Мы миновали висевшую на стене схему эвакуации, которая более или менее соответствовала натуре. Чтобы не терять времени зря, я снова попытался добыть из сестры информацию.

— Доктор Савлов — это который…

— Он разговаривал с тобой, брат.

Одна догадка подтвердилась, только пользы от этого маловато.

— А кто такой Ной?

Сестре Гнусен явно задержалась с ответом. Запретная тема? Вряд ли, если речь о праведнике из старых толстых книжек с крестами.

— Ты задаешь слишком много вопросов. Когда доктор сочтет нужным, он тебе расскажет.

— Я так понимаю, что Ной — не доктор? — не унимался я.

Ее заклинило от моего чрезмерного любопытства. Я повернул голову и наткнулся на стеклянный взгляд, который давал понять, что дальнейшие расспросы касательно Ноя бесполезны. У меня руки зачесались — так мне не хватало моих стволов. Или хотя бы ножа.

Очередная дверь. Открыв ее, я очутился в поперечном, более широком коридоре. Здесь по полу, параллельно белой линии, тянулись еще две — желтая и зеленая. Я не поленился обернуться. На двери, которая только что закрылась за Анной Гнусен, имелась старая, сделанная при помощи трафарета, а теперь частично стершаяся надпись «Приемник-распределитель», под которой кто-то коряво нацарапал от руки: «Главный шлюз».

Старшая сестра схватила меня за локоть и направила влево. Кое в чем ее «опасения» оправдывались — прогулка давалась мне с большим трудом. Рана на животе начала кровоточить; уже сделалось липко в паху. Дальше пошла цепная реакция: я ощутил острую необходимость помочиться, о чем без обиняков сообщил сестре Анне. Это не добавило ей хорошего настроения, но она кивнула в знак того, что мое нескромное желание осуществимо. Пройдя шагов тридцать, мы свернули в узкий боковой коридор, который привел нас к двери с хорошо знакомым мне обозначением из двух букв.