Андрей Дашков - Страна слепых, или Увидеть свет

— Теперь дошло? — спросил Ной. — Твой Санта там же, где мои глаза.

— Кто это сделал?

— Какая разница?

— Я хотел бы найти их.

— Зачем?

— Чтобы отомстить.

— Глупец! Благодаря им я обрел мудрость и истинный свет. Кроме того, у меня есть Ковчег. А что есть у тебя?

Хороший вопрос. И ответ нашелся на удивление быстро.

— У меня есть цель. Остров. Я его видел. И ты видел, наверное. Помнишь ту скалу на берегу океана?

— Я-то помню, но ты никогда там не был. Да и я тоже. Ни мне, ни тебе туда не попасть. Это все тени. Чужие игры. Проклятая магия. Сны.

— Мы попробуем снова. Я кое-чему научился. А ты всегда знал больше меня. И, кажется, мальчишка будет нам полезен. Он внук…

— Я вижу , кто он, хоть у меня и нет таких замечательных гляделок, как у тебя. Вернее, именно поэтому. Твое предложение запоздало лет на двадцать. Но все равно спасибо. — (Что это сейчас было — свойственная Санте ирония или мне только почудилось?) — Тебя никто не держит, ты можешь уйти. А мальчишку оставь здесь.

— Он спас мне жизнь.

— Ты тоже спасешь ему жизнь — хотя бы тем, что не потащишь его в преисподнюю, которая не отпускает тебя даже тут, под защитой этих благословенных стен. Думаешь, одной твоей призрачной цели хватит на двоих?

— Остров — не призрак, — внезапно вмешалась Лора, говорившая голосом Пинк(а) Флойд(а).

— Сестра, ты тоже можешь покинуть нас в любой момент. Возьмешь ее с собой, парень? Будем считать это равноценным обменом: Маски — на Тень и Зеркало. И обещаю, что эти тебя не тронут.

— Санта не был менялой.

— Мне плевать, кем он был и кем не был. Забирай девку — и проваливай. А я хочу заняться нашим новым братом.

— Сначала тебе придется убить меня.

— Это не так уж трудно. Но кто собирается убивать его , кретин? — (Кретин, глупец, идиот. От Санты я слышал словечки и похуже. А теперь его зовут Ной.) — Расслабься, бродяга. Я знаю о твоем договоре с Матерью Ночи. — (Я не стал спрашивать — откуда. Догадывался, что он мне ответит. «Чужие игры. Проклятая магия. Сны».) — Кстати, ее уже нет в живых. Так что ты никому ничего не должен. Ты сделал все, что мог. Тебе было поручено доставить его в безопасное место, не так ли? Для него нет и не будет места безопаснее, чем Ковчег. Я давно подумываю о наследнике. Он идеальная кандидатура. А что можешь гарантировать ему ты, кроме дырки в голове?

— Не знаю. Свободу.

— Ах, это сладкое слово «свобода»… Когда его слышит доктор Савлов, он хватается за рубильник своего электросудорожного убийцы демонов. Доктор Фройд всякий раз хватался за скальпель. Бедняга считал, что действовал тонко. Однако для по-настоящему тонких материй его скальпель все равно что топор. Обмануть других нетрудно, а некоторые вдобавок умудряются всю жизнь обманывать себя. Свободу придумали наиболее зависимые, потому что нуждались в самом сильном наркотике. И ты крепко подсел, сын мой, сам не соскочишь. Наркоманы не совсем по моей части, но, поскольку ты пока еще здешний пациент, я по старой дружбе пропишу тебе мягкую терапию. Свежий морской воздух, солнечные ванны, много-много любви. Лора, детка, проводи его в гараж. Можете взять «брабус». Если кто-нибудь из вас надумает вернуться, двери Ковчега открыты для всех заблудших.

Чистое бездонное небо над головой — настоящая роскошь после того, как побывал в блоке D. Полуденное солнце взобралось на самый верх траектории. Дорога почти свободна от трупов машин. Указателя «Конец Черной Мили» я что-то не заметил, но выжженная земля, пустошь и камни остались позади. Встречный ветер приобрел солёный привкус. «Брабус», простоявший полтора десятка лет в подземном гараже, оказался в полном порядке. Бак заправлен под завязку, и предписание доктора Ноя уже не кажется последней издевательской шуткой слепого безумца.

«Будь готов к тому, что сдохнешь, так ничего и не поняв в этой жизни», — говорил Санта. Я честно следую его заветам. Да и кто может понять этих психов? Доктор Савлов сделал мне на прощание ручкой. Он опять неотразимо улыбался, как будто все плохое — недавнюю перестрелку, смерть «коллег», свой роковой прокол с новым «братом», который явно изобличал его в непрофессионализме, — оставил позади, отбросил как мусор и начал жить с чистого листа. Может, так оно и было. Краткая церемония проходила во внутреннем дворе. Тоже не слишком веселое место. Голый асфальт, лишь кое-где взломанный сорняками. Мрачные стены с зарешеченными окнами. Два светлых пятна — квадрат неба и прямоугольник металлических ворот, за которыми (я надеялся!) вожделенная свобода. Мой наркотик. Как же мне не терпелось до него добраться! В чем-то Ной прав. Ломка мешала мне в полной мере оценить его благосклонность и непререкаемый авторитет среди «паствы». Но разительных перемен, конечно, нельзя было не заметить. При дневном свете санитары выглядели большими славными ребятами. Один из них притащил полную канистру воды, а вот со жратвой в «Ковчеге», видно, было худо. Я насчитал пять незнакомых рож. Среди провожающих была и сестра Амелия. С ее лица не сходила загадочная улыбка старой девы, забеременевшей от святого духа. Таксидермист подарил мне перевязанное проволокой чучело вороны и произнес напутственные слова: «Держи клюв по ветру». Мне также вручили карту побережья — правда, еще тех времен, когда оно было сплошной курортной зоной. О трупах в конференц-зале никто не вспоминал. Все источали доброжелательность, от которой мне становилось еще более не по себе. Чем дальше от Ноя и мальчишки, тем хуже чувствовала себя одна моя часть и тем лучше — другая. Третья терялась в догадках относительно новообретенной спутницы, что прежде звалась Пинк(ом) Флойд(ом), а теперь Лорой.

Как только мы выбрались из блока D, существо, одетое в смирительную рубашку, сняло с головы маску, обращенную назад, и протянуло мне.

— Надень.

— Зачем?

— Пусть эти думают, что у тебя два лица. Они всегда нападают со спины.

Я решил, что спорить — себе дороже, и натянул маску на затылок. Перед этим уловил исходивший от нее странный запах, который не поддавался определению. Приятный и в то же время какой-то тревожащий. Возможно, это просто совпадение, но спустя несколько минут головная боль, раскалывавшая череп, сделалась терпимой. Маска была изготовлена из очень мягкого, податливого и плотно облегавшего любую поверхность материала. Надетая, она вскоре становилась неощутимой.

— А как же ты? — спросил я у Лоры.

— Я буду оглядываться за нас двоих.