Леонид Зайцев - Страж

— Ты же сам уже понял, — подтвердил Голос, — житейская логика.

— Когда смотришь из освещённого помещения в тёмную комнату, — взволнованно подхватил я, — то дверной проём выглядит тёмным!

— А когда смотришь из тьмы, то…

— То он светлый! — Почти закричал я, вспоминая, как расстроился, впервые увидев сияние Врат со стороны Эллы.

Теперь, когда я взглянул на ситуацию с правильного, в чём я был уверен, ракурса, мне совершенно иначе виделись и другие знаки, которые я раньше трактовал неверно. Например — мечи!

В отражении разбитого зеркала мой меч сиял нестерпимым светом! Он казался лучом света в моей руке. Как же я тогда не сообразил того, что светлый меч может удержать лишь Страж Света! Именно поэтому Эллочка, или как там звать эту старуху, приносила клинок мне, когда я был пьян. Она приносила его в ножнах, ибо без ограничителей он был ей опасен, а с ними — бесполезен.

— Но наш мир! — Вдруг вспомнил я. Меня так часто обманывали в последние дни, что я желал иметь все ответы. — Наша история соткана из войн, уничтожения целых народов. Как быть с Хиросимой? Как оправдать Пол Пота?

— Как? — заинтересовался Голос.

Он не издевался — это я бы почувствовал. Он был заинтересован, а, скорее, заинтригован тем ответом, который ожидали от меня.

Я уже понимал, что в этом мире прямых дорог нет. Здесь каждое слово влечёт ответное слово, а каждое действие — ответное действие. Законы физики работали даже тут.

— Наш мир — история постоянных войн! В этом она не врала. — Закричал я. — А мне самому через полгода идти в армию, и проверять на себе крепость дедовских кулаков! Как может этот мир быть светлым?

И тишина.

Потом явственная ухмылка.

Потом смешок.

— Отвечать не собираешься? — Удивился я.

— Да я же дал тебе совет! — Голос показался мне усталым. — Неужели я должен тебе разжевывать всё до состояния фарша? Думай!

— Да я тут уже устал думать, — огрызнулся я. — Опять представить себе освещённую и тёмную комнаты? Да? И с десяток геноцидов в полной темноте. Да кто б там чего увидел?

В ответ мне раздался уже явственный смех. Но я и так всё понял, снова удивляясь своей тупости в вопросах, ответы на которые плавали на самой поверхности, как … или что там ещё не тонет. Но мне захотелось услышать подтверждение своей догадки от самого Стража, и я дождался, пока он отсмеётся.

— Что происходит на залитой солнцем улице? — Спросил он. — Все предметы — деревья, люди, машины, дома отбрасывают тени, которые перемещаются вслед за движением светила. То есть, тени освобождают одни участки, где побеждает свет, но захватывают другие. Так? А в тёмном помещении без окон и ламп, где царит тьма, случается хоть лучик света? Так тебе понятнее?

Понятнее. Мне показалось, что теперь я всё понимаю, но я уже так часто был доверчив, там много наделал глупостей, что усилием воли заставлял себя оставаться на стороже, и на страже. Кого б я там не защищал, но пост мой был явно очень важен, раз за него велась такая борьба силами, которых я ещё недавно и представить себе не мог. И я задал вопрос, что вертелся на языке с того самого момента, как Дед объявил, что голос принадлежит первому Стражу.

— Я твоё отражение?

В ответ тишина. Но он меня слышал, теперь я это знал. Так неужели вопрос оказался сложным, или ответ на него вёл к новым тайнам этих мест, которые мне, надо признать, начинали надоедать. То старуха вместо любимой девушки, то Дед вместо деда, то голос Стража вместо самого Стража. Сколько можно терпеть быть щенком на поводке?

— Так я твоё отражение? — Повторил я. — Если не ответишь, то я пойду и спрошу это у неё! Ей теперь врать — смысла нет.

— Ты не пройдёшь сейчас, — спокойно произнёс Страж, — Врата заблокированы, ибо она и их Старшие очень напуганы.

— Чем? — Удивился я. — Её истинным внешним видом? — Мне стало смешно, когда я представил себе эту картину, теперь уже без собственного в ней участия. — Пенсию ей оформляют?

Страж дал мне насмеяться вдоволь, не торопясь с ответом. Надо признать, что он мне кого-то очень напоминал. Эта манера общения, насмешливый тон в серьёзном разговоре, паузы, которые дают собеседнику возможность прийти в себя. Но он ответил раньше, чем я смог вспомнить.

— Ты — моё отражение.

— Так тебе семнадцать лет? — поинтересовался я. — Или ты такой же старик, как она? Тогда почему разбитое зеркало показало меня молодым, какой я и есть?

Я чувствовал, что горячусь зря. Я понимал, что надо просто как следует расспросить своего собеседника, пока он не прервал контакт. Ведь он покинул это место — свой пост не по своей воле. Но я не мог совладать с собой. Ещё несколько дней назад я был обычным парнем, выпускником школы, а теперь на меня навалилось бремя защиты целой вселенной!

— Ты — моё отражение, — повторил Страж, — но не в зеркале. Да и она теперь боится тебя не потому, что увидела себя в зеркале старой. Это-то она и так знала. Но она увидела в нём тебя.

А вот теперь, Штирлиц, поподробнее. Я был заинтригован окончательно. Это чем же обычный школьник, которому сунули в руку ножик, может испугать первозданное существо, да так, что боги заблокируют Врата? Ещё раз разбить зеркало и посмотреть на себя внимательнее? Может у меня рога, или клыки? Ещё недавно я бы посмеялся над таким предположением, но в этом мире могло быть всё! Я на полном автомате пригладил волосы — никаких лишних наростов не обнаружил, но успокоиться уже не мог.

И в этот момент появился Дед.

У богов, понятное дело, всё ни как у людей. И появляются они некстати. Я, только было, уже вывел Стража на откровенность, как контакт был прерван этим появлением.

— А ты творишь чудеса! — заявил Дед.

— И вам не болеть, — я всё ещё был раздражён.

— Заставить их заблокировать врата…, — в голосе Деда явно угадывалось недовольство. — Отчаянно. Как ты этого добился?

— Вижу, что вам это не нравится, — произнёс я.

Дед немного подумал, затем, поискав взглядом табурет, взгромоздился на него, и уставился на меня, как удав на кролика. Мне стало не по себе.

— Что теперь-то не так? — Не выдержал я.

— А ты подумай. Вспомни, что я рассказывал.

Чёртов мой характер — я чуть снова не взорвался. Мне тут уже столько нарассказывали и напоказывали, что очень хотелось закрыть глаза и заткнуть уши, и оказаться дома в своей комнате! Но вытащить меня отсюда мог только вот этот поддельный Дед.

— Я должен охранять Врата, — едва сдерживаясь, произнёс я, — и я их охраняю. Теперь они заблокированы, заблокированы не мною и не с нашей стороны. Что в этом плохого, кроме очевидно полезного?

Дед встал и прошёл мне за спину. Я невольно вздрогнул, когда он наклонился ко мне, но при этом я не ощутил его дыханья, ни тёплого, ни холодного, а вообще никакого.