Рику Мисора - Сага о бездарном рыцаре 2

— Я глубоко признательна тебе за тренировки. Я обязательно воспользуюсь полученными от тебя знаниями, чтобы завтра достичь победы.

— Я верил тебе…

— Зря. Нельзя жить в мире фантазий.

— Не знаю, что там забрал у тебя Пожиратель мечей, но своими действиями ты наносишь оскорбление всем! Да, не только мне, Стелле и Сидзуку, а всем рыцарями Фестиваля семи звёзд! Ты забыла о собственной чести и втоптала в грязь нашу, чтобы исполнить своё желание! Но сможешь ли ты потом смотреть людям в глаза?!

— Тебя это никоим образом не касается, — отрезала Аясэ и повернулась к Икки спиной. — Что бы ты ни говорил, я одолею тебя. Должна одолеть.

И она растворилась в ночи.

Икки почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось.

«Будь готов к тому, что придётся разрубить все узы, что связывают вас с Аяцудзи-сан. Если ты будешь не уверен в себе, то потерпишь поражение даже в заведомо выигрышном бою», — вспомнил он слова Арисуина.

Конечно, все расстройства и волнения скажутся завтра.

«Значит, разрубить все узы? Разорвать, растерзать и забыть. Так будет лучше… правда ведь?»

На сердце было тяжело. Из-за Итто Шуры или собирающихся грозовых туч?..

Икки упал на колени.

— Чёо-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-орт!!! — заорал он и без сил упал на траву.

Аясэ вернулась в общежитие уже под утро и без сил рухнула на кровать. Она так вымоталась — больше от приготовлений к бою, чем от разговора с Икки, — что еле-еле заставила себя встать по звонку будильника в девять часов.

Спустившись с двухъярусной кровати и посмотрев по сторонам, она обнаружила на столе записку от соседки.

Как ты и просила, я не пойду на сегодняшний матч. У тебя какие-то проблемы? Прошу, не молчи. Ты же знаешь, что я всегда тебя выслушаю. В последние дни ты места себе не находишь. Я так переживаю за тебя.

— Какая же я тварь…

«Предала наставника, переполошила подругу».

В ушах до сих пор стоял крик Икки:

«Ты забыла о собственной чести и втоптала в грязь нашу, чтобы исполнить своё желание! Но сможешь ли ты потом смотреть людям в глаза?!»

— …

«Сегодня судьбоносный матч. Я должна быть холодна и сосредоточена на победе…»

Однако на душе скребли кошки.

«Нет, это никуда не годится. Надо взять себя в руки и приободриться».

Поэтому Аясэ решила кое-куда сходить.

В пятнадцати минутах езды на поезде от академии Хагун располагался многопрофильный госпиталь Сисидо — высокое белое здание, возносящееся в ясное летнее небо.

Аясэ как всегда поднялась на пятый этаж, дошла до палаты 515 и привычным движением отворила дверь.

В комнате стояла только одна кровать.

Рядом с ней на складном стуле сидела женщина средних лет. Она обернулась и удивлённо подняла брови.

— Аясэ-тян?

— Здравствуй, тётя Судзука.

— Привет. Ты откуда? Из школы?

— Нет. Сегодня же матч, вот меня и освободили от занятий. Решила навестить его.

— А, понятно. Отборочные матчи, соседи по комнате… Мне определённо нравится ваша новая директриса. — Судзука всецело поддерживала политику Куроно.

Она встала со стула и подошла к кровати.

— Брат, к тебе пришла твоя милая дочурка.

Исхудавшее лицо, морщинистая кожа, тонкие, будто ветки в суровую зиму, руки — одним словом, мумия, а не человек.

— Доброе утро, папа, — поздоровалась Аясэ.

Да, на кровати лежал её отец, Кайто Аяцудзи.

Но Кайто промолчал. Он спал. Спал беспробудным сном уже целых два года.

— Ладно, Аясэ-тян, не буду вам мешать. Я подожду в кофейне. До скольки ты тут будешь?

— До двенадцати. Потом у меня матч.

— О'кей. Тогда я вернусь в двенадцать. Пока.

Судзука помахала на прощание и вышла из палаты.

Она оставалась жизнерадостной в любой ситуации. Вот бы и брат хоть иногда разделял её оптимизм…

«Нет, раньше и папа был таким…»

Раньше.

— …

Кайто слабо шевельнул губами.

— Папа…

Он беззвучно говорил одно и то же. Постоянно, на протяжении двух лет.

Аясэ вновь и вновь читала по его губам:

«Прости».

— !..

Девушка стиснула зубы, не позволяя боли и горечи прорваться наружу.

Кайто извинялся за то, что не смог защитить того, что им было дорого, за то, что не решился довериться ей и взвалил всё на себя.

Два года назад, в, казалось, вечный сезон дождей…

«Послушай, Аясэ. Наши мечи несут смерть. А вы, блейзеры, обладаете сверхчеловеческими способностями. Поэтому ни при каких обстоятельствах не забывай о чести. Иначе твоя сила станет обычной жестокостью.

Чти приличия, защищай слабых и искореняй зло.

Никогда не стремись к силе как к цели. Стой прямо и гордо перед любым противником.

Вырасти рыцарем, которого не устыдятся другие и которого не устыдишься в первую очередь ты сама».

Последний самурай Кайто Аяцудзи постоянно напоминал Аясэ об этом.

Великая сила шла рука об руку с великой ответственностью.

Обучая дочь, Кайто много времени уделял морально-этической стороне боевых искусств.

Он не хотел, чтобы Аясэ выросла очередным высокомерным блейзером, у которого на первом месте стояла бы сила.

Безусловно, он был строгим и придирчивым учителем, но в то же время благородным и справедливым.

Аясэ любила его занятия. Любила смотреть, как отец красиво размахивает мечом, любила его большие грубые руки, любила, когда Кайто гладил её по голове за успехи.

Вместе с ней додзё посещали около десятка других учеников.

Аяцудзи никогда не жили богато, но согревали всех, кто к ним приходил, тёплым, дружеским отношением.

Это были счастливые годы жизни Аясэ.

«Хочу, чтобы так продолжалось вечно», — мечтала она.

Однако два года назад в дождливый день один парень без стыда и совести разбил и растоптал её надежды.

Прошло два месяца с тех пор, как Аясэ поступила в академию Хагун.

Лето только-только вступило в свои права.

Шли дожди, было жарко, ветрено и влажно.

Занятия кончились. Аясэ вышла из дверей, открыла зонт и… направилась прямиком в отцовское додзё.

Учителя академии отлично знали своё дело, однако одноклинковым стилем Аяцудзи в совершенстве владел, очевидно, только Кайто.

Кайто страдал от неизлечимой болезни сердца и к тому времени, как Аясэ пошла в среднюю школу, практически перестал брать в руки меч. Последний раз он воспользовался им, чтобы передать дочери, которая собралась поступать в Хагун, тайную технику.

Если говорить начистоту, Последний самурай больше не мог сражаться, однако он не бросил ремесло наставника и обучал молодое поколение премудростям своего стиля.

Некоторые из учеников — и Аясэ в том числе — росли под крылом Кайто с самого детства.