Стивен Эриксон - Дань псам. Том 2 [litres]

– Вот именно. Какое я имел право вмешиваться? Тем более столь раздраженно и нетерпеливо.

– Напротив, эти чувства вполне оправданны. Ты понял боль Дюрава, хотя едва знал его. Тебе, наверное, невдомек, но тогда, в тронном зале, у тебя появились друзья. Глаза Корлат сияли, а Верховная жрица улыбалась . По-матерински, с гордостью и заботой. Они твои, Нимандр. – Клещик помолчал и добавил: – Мы все твои.

Нимандр был еще не готов принять это и потому сменил тему:

– Как там Ненанда?

– Идет на поправку. По-прежнему непрошибаем.

– А Чик?

Клещик пожал плечами.

– Хотелось бы сказать, что он теперь знает свое место…

– Мне бы тоже хотелось.

– Он рвет и мечет. Считает себя обманутым и оскорбленным. Боюсь, он еще доставит нам хлопот. Вечная заноза.

Нимандр вздохнул.

– Похоже, в Андаре думали так же. Потому и послали его нас разыскать.

– И провожали с плясками да улюлюканьем.

Нимандр повернулся к брату.

– Кле, я правда не уверен, что справлюсь.

– Не бойся, Нимандр. В отличие от Аномандра Рейка ты не один несешь бремя власти. Она теперь снова с нами.

– Но Аранату могла бы и вернуть.

– Аранаты давно нет. Ты, наверное, и не помнишь, какой она была раньше. Наша сестра родилась дурочкой. Телом она, может, и женщина, но сознанием – ребенок.

– Я всегда воспринимал это как… невинность.

– Что еще раз доказывает широту твоей души.

– Точнее, мое неумение разбираться в окружающих.

Немного помолчали. Нимандр поднял взгляд на шпиль.

– Там раньше сидел дракон.

– Да, Силана. Поговаривают, они были, мм… близки с Рейком.

– Интересно, куда она подевалась?

– Ты всегда можешь пробудить в себе Тиамову кровь и узнать.

– Нет уж, спасибо.

Спиннок Дюрав вышел за пределы Покрова и теперь пересекал разгромленные палаточные лагеря. Сейчас там вовсю велось строительство монастыря, и храмом временно служил военный шатер, который занимала Салинд, Верховная жрица Искупителя.

Примет ли она его?

Матерь Тьма, услышь меня. Спиннок Дюрав снова и снова вставал на место твоего сына. Даруй ему за это покой и счастье.

Помимо строителей, на Великом кургане трудились и другие – в основном паломники. Они возводили еще один курган, поменьше, где будут погребены останки человека по имени Провидомин, избранного вечно нести вахту у ног Искупителя. Воистину непостижимо, как возникают подобные образы и поверья. Нимандр взял себе на заметку отправить туда группу подданных, на случай, если понадобится помощь.

– О чем задумались, владыка?

Упоминание титула покоробило Нимандра.

– Да так, о молитвах. Насколько… чище они становятся, когда молишься не о себе, а о других. – Он повел плечами от накатившей неловкости. – Я молился за Спиннока. По крайней мере думал об этом… Ладно, Верховная жрица зачем-то хотела меня видеть. Так что я, пожалуй, пойду.

– Говорят, Аномандр Рейк любил подолгу смотреть на море, – сказал Клещик вдогонку.

– И что?

– Ничего. Я просто заметил, что ты больше любишь смотреть на сушу, в сторону Великого кургана. Искупитель тебя чем-то заинтересовал?

Нимандр не ответил, только улыбнулся и ушел внутрь. Клещик смотрел ему вслед.

В эту залу вели сорок семь ступеней. Она располагалась глубоко под особняком Высшего алхимика и предназначалась для самых тайных обрядов. На полу был начерчен круг, а внутри него стояли две наковальни. Из рожков, висящих на стенах, едва-едва вырывалось пламя.

За столиком сбоку в обнимку с кальяном сидела ведьма Дэрудан. От нее, как будто пар на морозе, поднимался дымок. У края круга, плотно укутавшись в серый шерстяной плащ, стояла Воркан, ныне зовущая себя леди Варадой. Великая ворониха мерила шагами залу, то и дело вертя головой, чтобы рассмотреть наковальни.

Барук стоял у двери, поочередно глядя то на Воркан, то на Дэрудан. Вот и всё, что осталось от Ложи Т'орруд. Во рту ощущался привкус пепла.

По всему городу прятались приспешники и делали свое черное дело. Они приближали зловещее возвращение одного из древних Тиранов. Никто, кроме алхимика, об этом даже не подозревал, и тем не менее страх чего-то неминуемого заполнял залу.

Впрочем, они собрались здесь не для того, чтобы обсуждать судьбу Даруджистана и Ложи Т'орруд.

Дверь со скрипом распахнулась, и в залу вошел Каладан Бруд. В одной руке он нес Драгнипур. Воевода замер на пороге и грозно уставился на Воркан с Дэрудан.

– А вы здесь зачем?

Воркан поклонилась.

– Прошу простить, Воевода, но мы останемся.

Барук кашлянул, привлекая внимание к себе.

– Я вынужден был их пригласить, Воевода. Похоже, они не хотят, чтобы я один находился рядом с этим оружием.

Бруд оскалился.

– По-вашему, я не сумею его защитить?

Воркан ухмыльнулась, и Барук уточнил:

– Боюсь, недоверие у нас обоюдное. И мне спокойнее видеть этих двоих здесь, перед собой, чем… кхм, шарахаться от каждой тени.

Воевода не сводил глаз с Воркан.

– Попытаешься меня остановить, Убийца?

Карга ехидно захихикала.

– Полагаю, в этом нет необходимости, – сказала Воркан.

– Ну и дыра здесь у вас, Высший алхимик, – заметил Бруд, переводя взгляд на Барука. – Впрочем, неважно. Пора.

Воевода вошел в круг, положил Драгнипур поперек двух наковален и сделал шаг назад, рассматривая меч.

– Превосходное оружие. Произведение искусства.

– Когда-нибудь выскажешь свои восторги мастеру лично, – отозвалась Воркан. – Только не надейся, что я вас познакомлю. Не знаю, куда их всех выкинет, главное, чтобы не в мой город.

Бруд пожал плечами.

– Не ищи во мне сочувствия, Убийца. – Он снял со спины молот и поудобнее перехватил его руками. – Я пришел только для того, чтобы уничтожить клинок.

Все замолчали. Никто из присутствующих не смел шелохнуться. Воевода отступил еще на шаг и занес молот над головой.

– Готов поклясться, что Огнь сейчас улыбается во сне, – пророкотал он, помедлив.

И опустил молот.

Рыбак сидел на скамейке в саду и ждал, пока вернется Госпожа Зависть, чувствуя себя на удивление свежим и отдохнувшим. В числе тысяч других она отправилась к кургану. Вместе со всеми смотрела на погибшего, вела себя словно чужая. Хотя чужой не была.

Вернувшись, Зависть первым делом отыскала изящный графин из тончайшего натийского стекла, наполненный янтарного отлива вином, и, взяв пару кубков, подошла к барду. Тот поднялся и было шагнул ей навстречу, но вовремя разглядел выражение ее лица.

Бард благоразумно скрыл вздох облегчения. Зависть наполнила кубки до краев и поднесла один ему.

– Что произошло? – спросил Рыбак.

Рассказывать о своем походе к кургану она не стала. И не станет – никогда и никому, даже этому барду.

– Каладан Бруд случился, – ответила она. – И не только он.