Майкл Муркок - Хроники замка Брасс [3 книги: Граф Брасс; Защитник Гараторма; В поисках Танелорна]

– Когда же я узнаю больше, сэр?

– Скоро. – Капитан указал на дверь, которая уже успела открыться. – Скоро.

С гудящей от всего услышанного от Капитана головой Хоукмун вышел обратно в туман.

Где-то вдалеке он услышал рокот прибоя, понимая, что корабль приближается к суше. В какой-то миг он решил, что останется на палубе и посмотрит на эту сушу, но затем что-то заставило его передумать, и он торопливо вернулся к кормовой каюте, бросив лишь последний взгляд на застывшую, загадочную фигуру рулевого, который так и стоял у штурвала на носу.

– Ну как, сэр Хоукмун, Капитан просветил тебя? – Эмшон вертел в пальцах шахматную королеву, когда Хоукмун вошел в каюту. – Немного, – сказал Хоукмун, – хотя озадачил еще больше. Почему так важно количество? Десять человек на каюту?

– Разве это не тот максимум, который можно разместить в каюте со всеми удобствами? – удивился Тереод, который, похоже, выигрывал партию.

– Внизу наверняка еще полно места, – заметил Корум. – Причина явно не в этом.

– А как насчет спальных мест? – уточнил Хоукмун. – Вы пробыли на борту дольше меня. Где вы спите?

– А мы не спим, – сообщил барон Готтерин. Толстяк ткнул большим пальцем в сторону храпящего Рейнджира. – Кроме него. Он-то спит всю дорогу. – Барон провел пальцами по засаленной бороде. – Да кто спит в Аду?

– Ты завел эту песню, как только ступил на борт, – произнес Джон ап-Рисс. – Вежливый человек уже умолк бы или же нашел какую-нибудь другую тему.

Готтерин фыркнул и повернулся спиной к своему критику.

Высокий длинноволосый юноша из Йеля вздохнул и снова взялся за бокал.

– Я так понимаю, скоро мы примем на борт последнего из компании, – сообщил Хоукмун. Он взглянул на Корума. – Его зовут Элрик. Тебе знакомо это имя?

– Да. А разве тебе оно не знакомо?

– Знакомо.

– Однажды мы с Элриком и Эрикёзе сражались все вместе в момент большого кризиса. Нас спас тогда Рунный посох, это была битва за Башню Вуалодьона Ганьясдиака.

– Что тебе известно о Рунном посохе? Он как-нибудь связан с Космическим Балансиром, о котором я в последнее время так часто слышу?

– Вероятно, – отозвался Корум, – но только не жди от меня объяснения всем этим загадкам, друг Хоукмун. Я сам в таком же недоумении, как и ты.

– Но оба они за сохранение Равновесия?

– Верно.

– А я слышал, что именно Равновесие помогает богам удерживать власть. Так что же, мы сражаемся, чтобы они не утратили власть?

Корум улыбнулся каким-то своим воспоминаниям.

– А мы сражаемся? – спросил он.

– А разве нет?

– Обычно вроде да, – согласился Корум.

– Ты начинаешь действовать на нервы не хуже Капитана, – засмеялся Хоукмун. – Что ты имеешь в виду?

Корум покачал головой.

– Я и сам не уверен до конца.

Хоукмун понял, что чувствует себя гораздо лучше, чем прежде. Он сообщил об этом вслух.

– Так ты же пил вино Капитана, – пояснил Корум. – Полагаю, оно и поддерживает нас. Тут есть еще. Я‑то наливал тебе обычное вино, но если захочешь…

– Не сейчас. Однако оно проясняет мозги, еще как проясняет.

– Правда? – спросил из тени Кит Гореносец. – Боюсь, мои оно затуманивает. Я совсем сбит с толку.

– Да все мы сбиты с толку, – снисходительно бросил Чаз Элакуол. – И кто не был бы? – Он до половины вынул меч из ножен, потом сунул обратно. – У меня голова ясная, только когда я сражаюсь.

– Подозреваю, что скоро нам предстоит битва, – обрадовал его Хоукмун.

Это вызвало интерес у всех, и Хоукмун повторил те скупые слова, какие сказал ему Капитан. Воины снова принялись строить разные догадки, и даже барон Готтерин повеселел, перестав талдычить об Аде и наказании.

Хоукмун старался избегать общества Корума, не потому, что тот ему не понравился (наоборот, он нашел его более чем приятным), просто в него вселяла тревогу сама идея, что он находится в одной каюте с собственным иным воплощением. Кажется, Корум разделял его чувства.

Вот так и тянулись минуты.

Спустя какое-то время дверь каюты распахнулась, за ней стояли два человека. Один выглядел угрюмым, крепко сбитым и широкоплечим, его лицо, покрытое многочисленными шрамами и озабоченное, казалось ошеломительно красивым. Возраст незнакомца с ходу не определялся, хотя ему, вероятно, шло к сорока, и в его темных волосах кое-где проглядывали серебряные нити. В глубоко посаженных глазах светился недюжинный ум и какое-то затаенное личное горе. Он был одет в толстую кожу, укрепленную на плечах, локтях и запястьях стальными пластинами, погнутыми и поцарапанными. Этот богатырь узнал Хоукмуна и кивнул Коруму так, словно они уже встречались.

Его стройный спутник внешне имел много общего с Корумом и Капитаном. Его красные, словно угли, глаза полыхали каким-то сверхъестественным огнем, а в белом, как кость, лице не осталось ни кровинки, словно в лице покойника. Длинные волосы тоже были белыми. Тело скрывал тяжелый кожаный плащ с капюшоном. Под плащом вырисовывались контуры огромного палаша, и Хоукмун сам удивился, ощутив дрожь страха, пока созерцал это оружие.

Корум узнал альбиноса.

– Элрик из Мелнибонэ! Мои теории находят всё больше подтверждений! – Он с восторгом обернулся к Хоукмуну, но Хоукмун медлил, сомневаясь, хочет ли он здороваться с белокожим мечником. – Видишь, Хоукмун, это те, о ком я тебе рассказывал.

Альбинос был изумлен и ошеломлен.

– Ты меня знаешь, сэр?

Корум улыбался.

– Ты еще вспомнишь меня, Элрик. Ты должен! А как же Башня Вуалодьона Ганьясдиака? Там был и Эрикёзе, хотя и другой Эрикёзе.

– Я не знаю ни башни, ни человека с таким именем, и я впервые в жизни увидел сейчас Эрикёзе. – Элрик взглянул на своего спутника, словно прося о помощи. – Ты знаешь меня, знаешь мое имя, но я не знаю тебя! Всё это приводит меня в замешательство, сэр.

Впервые заговорил его спутник, голос у него оказался глубоким, звучным и полным меланхолии.

– Я тоже никогда не встречался с князем Корумом до того, как попал на борт этого корабля, – заявил Эрикёзе, – и всё же он настаивает, что однажды мы вместе сражались. Я склонен верить ему. Время на разных планах бытия не всегда течет равномерно. Князь Корум вполне может существовать в том, что мы называем будущим.

Хоукмун поймал себя на мысли, что его разум отказывается воспринимать дальнейшее. Ему так не хватало относительной простоты собственного мира.

– Я‑то надеялся хоть немного отдохнуть здесь от подобных парадоксов, – сказал он. Он потер глаза и лоб, на мгновение коснулся шрама в том месте, где некогда был Черный Камень. – Однако у меня такое впечатление, что в истории любого из планов не отражен текущий момент. Всё вокруг сливается воедино, и даже наши личности, кажется, могут в любой момент измениться.