Игорь Осипов - Некромант. Новелла о непутёвой ученице [СИ]

Оттуда быстрым пенным потоком бежала неглубокая речушка, холодная до того, что ноги сводило судорогой.

— Мастер, подождите! — услышал я сзади хриплый голос, а обернувшись, увидел главаря головорезов Броя, бежавшего за нами в чём мать родила.

При этом он нёс какой-то небольшой тюк, явно захваченный им с корабля.

— Догоняй, горе-убивец! — ответил я, продолжив бегство.

Я сидел на холодном камне и глядел на жмущихся от холода друг к другу девочек, столь разнящихся между собой. Бледная худенькая Тако́ля, с рыжими волосами и веснушками на лице и плечах и маленькой грудью походила на подростка больше, чем темноволосая загорелая Мираэль, на которую уже с аппетитом посматривают мужчины. И это при том, что северянка старше племянницы на год-другой.

Дождь уже перестал лить так, словно в тучах тараном сделали пробоину, и оттуда в бренный мир текло самое верхнее ледяное небо, но мелкая противная морось продолжала падать на волосы, лицо и тело. Если дыра небесная не затянется в скором времени, то появится вероятность заболеть лёгочным жаром, а я его лечить не умею.

Наверное, стоило идти дальше в поисках рыбацкой деревни, но сейчас возник другой, более важный вопрос.

— Зачем ты за нами пошёл? — повернув голову к Брою, спросил я. Тот сперва поглядел на меня с хмурым, испытующим взглядом, но потом вдруг состроил доброе лицо и начал говорить, изображая из себя простоватого увальня.

— Ну, так это, мастер, вы же на большую землю подадитесь.

Я кивнул.

— Вы же знатные особы, — вытянул в мою сторону палец и хитро протянул, как старый деревенский дед. — Я же вижу, что знатные. А исчо я вижу, что ты, мастер — служивый. Такую вот рану, что у вас в плече, можно токмо арбалетным штырём проковырять. У старого Броя глаз намётанный.

Я глядел молча, не желая перебивать эту речь сельского паяца, хотя девчата уставились на пирата с интересом. И сейчас он, изображающий добренького деда, действительно не выглядел отталкивающе. Несмотря на множество шрамов, лёгкий прищур карих глаз с сеткой мелких морщинок в уголках и приятная улыбка пирата, загорелого до цвета морёного дуба, внушали доверие.

— Я же сам был служивый. Но ведь как жизнь сложилась. Служил честь по чести, а меня оболгали и чуть на мачте не повесили. Уже сорок пять годочков, а всё ни жены, ни дома. Устал скитаться. Ну, я тут вас увидел и сразу смекнул, что вы добрые люди, и что ежели я помогу, то вы словечко за меня замолвите. Ведь замолвите же?

— Кем служил?

— Ну так, вестимо, мастер, моряком был. Вот потому по морю и скитался.

— Кем именно ты служил? — с нажимом повторил я свой вопрос.

— Ну, так, полусо́тенным на триреме.

Он замолчал, а я опустил глаза и начал жевать губу, обдумывая услышанное. Полусо́тенные на боевых судах — это командиры подразделений морской пехоты, абордажная команда, головорезы, каких поискать. Самые отчаянные люди империи. Неудивительно, что он подался в пираты. Он больше ничего не умеет, кроме как суда грабить, опасный человек. Но я даже не за себя боялся, а за Миру. Вдруг он решит её в заложницы взять?

— А за что тебя чуть не повесили? — спросил я, подняв взор, но в следующий миг передумал повышать голос.

Пират с хитрейшей улыбкой вытянул перед собой мускулистую руку, а со здоровенного кулака свисали, слегка покачиваясь, два жетона гильдии некромантов.

— Ну, так, с капитаном повздорил, с кем не бывает, — нарочито беспечно продолжил Брой, а потом осторожно положил жетоны на сырую гальку и начал разворачивать тюк. — Девчата, гляньте, что старый матрос забрал с корабля.

Он достал из серого свёртка два платья, принадлежавших моим юным спутницам.

— Ясна ясная, это же моё любимое! — воскликнула Мира, подскочила к пирату, прикрывая ладонью промежность, просвечивающую через мокрое тонкое платьице, и выхватила из лапищи мокрую вишнёвую тунику, сразу отвернулась и нацепила ту на себя.

При этом пират смерил племяшку с ног до головы долгим хищным взглядом и едва заметно прикусил губу.

— Даже не думай, Брой, тут же станешь моим ручным мертвяком, — зло процедил я, и тот сразу вернулся к свёртку.

— А ведь, мастер, туто и ваша одёжа есть, — с ещё большим усердием начал изображать из себя тупую деревенщину морской разбойник. Он выложил мою смятую гильдейскую тунику, а следом положил склянку с солнечной солью. — Эх, жаль огниво не успел захватить. Придётся по старинке палочками тереть друг о друга.

— Зелень зелёная, — восхищённо протянула Мира, мимо которой осторожным котёнком проскользнула за светло-серым платьицем Таколя, вполне небезосновательно побиваясь пирата. — Ты и это умеешь?

— А что же нет-то? — усмехнулся пират, встряхнув ткань свёртка, оказавшегося на поверку его одеждой.

Я вздохнул. Мираэль выросла в тепле и заботе домашнего очага, и все её беды заключались в разбитых коленках в сопливом детстве и гневных речах матушки, когда племяшка, повзрослев, стала задерживаться допоздна с девичьих посиделок. Она не знает страха перед всякой мразью, свято веря, что папа вступится за неё и на месте казнит обидчика. Нет папы рядом, зато есть я.

А вот Таколя хлебнула чашу сполна, побывав в плену у пиратов, вырванная из родного дома и проданная на рынке за звонкую монету. Ей ещё повезло, что не насиловали всей командой.

Я ещё раз вздохнул. Всегда легко привязываюсь к живым, устав от постоянного присутствия мертвецов, и сам побывав не раз на зыбком берегу чёрной реки, текущей по загробному миру. Она незрима, но её нельзя не ощущать. Вот и к простой рабыне привязался. И даже этот пират не казался исчадием зла.

Усмехнувшись своим мыслям, я неспешно подошёл к Брою и поднял с разноцветной гальки гильдейские жетоны, после чего наклонился к пирату.

— Значит, в каюту успел заскочить, — тихо произнёс я и поднял ладонь, между растопыренными пальцами которой с лёгким стрекотанием порхающей над прудом стрекозы пробежали зигзаги жёлтой молнии.

Я не стал, конечно, говорить, что выжат настолько, что подобен оливковому жмыху после масляного пресса, и больше, чем на воспламенение сухого мха меня уже не хватит. Магия стихий, в отличие от мастерства поднятия мёртвых, черпает свои силы не в Бездне, а в самом человеке, и каждую такую молнию сотворить, что десять стадиев пробежать.

— Ну, так старый воин — мудрый воин, — не смутившись, ответил Брой.

— А команда твоя. Что с ними не пошёл?

— А что команда? — пожал плечами пират. — Куча шакалов. Пока буцкаешь кулаком, слушают. Только отвернёшься, сразу норовят укусить. Они, поди, и сейчас между собой грызутся. Ты поверь мне. Четверых порешил, пока Морское Слово исполнять не начали. А на острове без еды, оружия и корабля мне с тобой, мастер, спокойнее будет, и пусть Владыка Пучин мне в свидетели придёт, — сложив руку щепотью и оттопырив мизинец в защитном знаке, помянул он Морского бога, а потом добавил: — Уж коли ты сразу не испепелил, мастер, то и потом не убьёшь.