Игорь Осипов - Некромант. Новелла о непутёвой ученице [СИ]

— Урод, — процедила Мира.

— Зато я не лгу, — усмехнулся головорез и добавил. — В лицо. В живот.

— Ху! Ху!

— Быстрее.

— Ху!

Я вздохнул. Тарберия когда-то была нашими землями, но долгая война внесла своё. Теперь это провинция под протекторатом наших врагов. Бои шли жёсткие, мы долго пытались отбить священные храмы, не щадя ни живых, ни мёртвых, но так и не смогли вернуть цветущий край себе. Зато, посыпав головы пеплом и собрав ярость и силы в кулак, отгрызли богатые серебром и медью скалистые острова Нарха. Вот тогда орден укусил сам себя за задницу от злости за такой размен территорий.

Вскоре бои прекратились, обескровленные империи отступили, чтоб зализать раны, и война превратилась из пожарища в незаметное, но не менее опасное тление, изредка вспыхивая яростными скоротечными стычками. Уже полсотни лет так тлеет, обжигая людские судьбы, и не затухая. Однако что в нашем сенате, что в их совете магистров дела ведут прожжённые практики, думающие в первую очередь о сухой выгоде. И чтоб не вызывать бунтов на захваченных землях, и мы, и они не стали ломать устои жизни местных жителей. Даже богов не трогали. Лишь обложили ремесленные городища и крестьянские общины небольшой данью, посадив при этом не сильно рьяных сборщиков. Не обошлось без казней солдат из гарнизонов за мародёрство. И как результат, магистры Белого Пламени закрывали глаза на рабство, цветущее в Тарберии. Впрочем, их крестьяне, несмотря на гневные речи, обращённые в сторону торговли человеческим товаром, имели немногим больше прав, чем невольники.

Я встал, поглядел на северянку, а потом подхватил почти пустой кувшин с кислым вином и поднялся по скрипящей лестнице. До очистки воды руки так и не дошли.

А снаружи под хвалебный гимн бесчисленного сонма проснувшихся сверчков огненная колесница солнечного бога уже приближалась к горизонту, где сквозь листву виднелся окрашенный яркими синим и красным цветами постоянно меняющий облик облачный дворец. День готовился передать землю во власть ночи, когда на охоту выходят подлунные хищники и всегда голодные твари бездны. Но сейчас ни диких зверей, ни лютых чудовищ не было, их место занимала не менее яростная Мираэль. Племянница время от времени поправляла сползающую с правого плеча тунику и держала в руках недлинное копьё, и сейчас пребывала в стойке готовности к уколу. В десяти шагах впереди Миры в точно такой же позе стояла мертвячка.

При моём появлении Брой сделал шаг к девушке и начал поправлять.

— Левую ногу чуть вперёд. Немного согни колени. Да не как курица на насесте, а немного. Укол делать только руками. Тело не должно двигаться, иначе потеряешь равновесие. Спину прямо.

— Так? — переспросила Мираэль, дунув на непослушную чёлку и дёрнув правым плечом, с которого вот-вот была готова свалиться лямка туники.

— Да, — пробасил пират, а потом отошёл на шаг. — Укол.

Девушка совершила быстрое движение копьём, и с едва заметной задержкой то же самое сделала женщина-нежить. Её ребёнок держался за привязанную к толстой ветви верёвку, поставив ноги на толстый узел на самом конце, и раскачивался, как заморская обезьяна на лиане, иногда касаясь ногами земли.

Я поморщился от внезапно возникшей изжоги и подошёл к мертвячке. В прорехах её одежды должны зиять страшные раны, но их не было заметно.

— Мира, — позвал я племянницу, — заставь её снять одежду.

Усталая девушка, тяжело дыша, воткнула копьё в землю, за что сразу получила полный негодования взгляд пирата. Ещё бы, наконечник противно скрежетнул о камни, которыми была полна эта почва, и о которые можно затупить или обломать наконечник. А потом Мираэль потянулась руками к коленкам, ей было лень вязать новые узелки приказов, ведь проще заставить нежить делать то же, что и её хозяин. Сам так в первые годы обучения делал. Конечно, мертвячка повторила движение племянницы, вот только, когда берсеркерша подцепила подол туники и одним быстрым движением стянула с себя одежду, я вздохнул и провёл ладонью по лицу, а Брой застыл с раскрытым ртом. И не потому, что мертвячка была грубо, но старательно заштопана, а потому что сама Мира осталась в чём мать родила.

— Ми-и-ира-а-а, — протянул я, глядя, как пират облизал губы и сглотнул, словно у него в горле от жажды пересохло.

Глаза его при этом хищно блестели и бегали по тонкой девичьей фигурке, задерживаясь на упругой загорелой попе.

— Что?! — огрызнулась племяшка, стискивая в кулаке некогда белую, а сейчас серую с коричневым ткань туники.

— Не увлекайся, — скорчив страдальческую рожицу, ответил я.

— Не увлекаться? — сверкнула глазами Мираэль.

Сейчас она стала похожа на своего отца в ярости. Густые брови нахмурены, губы плотно сжаты, а голос тихий и полон яда. Это я исходил отборной бранью, когда был зол, брат же в состоянии бешенства наоборот цедил слова сквозь зубы, словно готовый взорваться котёл с плотно придавленной крышкой.

— Я устала копаться в крови и грязи, — продолжала цедить слова Мира. — Пока ты был в беспамятстве, я по указке этого головореза зашивала ходячее мясо. Я наковыряла из земли полную корзину камушков своими руками, все ногти сломала. Если быть некромантом — это жить в яме, жрать дерьмо и запихивать человеческие кишки обратно в дырки в пузе, то я не хочу быть некридой. Меня каждый день выворачивает пустым желудком. Я не могу смотреть даже на копчёное мясо, так как всё время видятся человеческие тела, и мечтаю о молочной каше.

Девушка говорила и шла, делая осторожные шаги босыми ногами по усыпанной сухими веточками, жухлыми листьями и покрытой редкой жёсткой травой земле, пока не оказалась совсем рядом. Тогда она подняла кулак, словно намереваясь ударить, но вдруг как-то по-детски поджала губы, разрыдалась и уткнулась мне в грудь, опустив руки вдоль бёдер.

— Я кашу даже с комочками буду есть, — всхлипывала Мира. — Я устала. Я хочу домой, к маме и папе.

Я обнял ревущую племянницу, прижал к себе и начал гладить по густым чёрным волосам, как маленького испуганного котёнка. Её тёплые плечи вздрагивали, когда она начинала давиться новой порцией горьких слёз и шумно шмыгать носом. Я почувствовал, как мокрые капли пропитали ткань моей туники.

— Всё, перестань. И оденься, Брой смотрит.

— Пусть смотрит. Мне уже всё равно. Мы никогда не выберемся с этого проклятого острова.

— Выберемся. И ты мне в этом поможешь.

— Как? — сдавленно спросила Мира. — Я ничего не умею. Совсем ничего.

— Так уж и ничего, — произнёс я, немного отстранив от себя племянницу и поддев кончиками пальцев подбородок. — Очень даже чего. Ты за неделю с небольшим, сидя в яме, сумела научиться тому, чему иные год учатся. У тебя огромный дар. И тебе, разумеется, повезло с учителем. Но если ты не хочешь командовать трупами, всегда можешь зарабатывать нетленкой. Амбары, пристани, лодки, корабли, заборы. Большинство некрид именно этим и занимаются.