Игорь Осипов - Некромант. Новелла о непутёвой ученице [СИ]

Двое вельмож держали перед собой руки, словно богомолы лапки, стараясь не сломать старательно отращиваемые ногти, упрятанные сейчас в золотые чехлы. Это были мыслители и бездельники высшего сословия. Они даже не ели сами, а заставляли слуг кормить себя с ложечки. Единственное, что они могли держать в руках, это особые чаши для вина, снабжённые длинной тонкой ножкой. Мне даже стало интересно, а как они с женщинами управляются, ведь ни вельможи, ни их утончённые наложницы не могут сами даже раздеться. Наверное, и тут слуги стараются раздеть, умыть, натереть благовониями и помочь на ложе.

Остальные синейцы были одеты попроще. Это и понятно, ни десятку учтивых слуг, ни небольшому отряду телохранителей в тяжёлых доспехах и со странным оружием, в виде копейного древка с прикреплённым к нему изогнутым клинком короткого меча, ни нескольким писцам в бело-синих халатах, с чернильницами на шеях и с небольшими шапочками на выбритых головах, с самых темечек которых на спины падали длинные чёрные косы, нельзя было выглядеть лучше господ. Только две раскосые девушки с толстым слоем белил на лицах, одетые в цветные халаты со столь длинными и широкими рукавами, что концы их спускались до самой земли, походили на разноцветных птичек чёрного берега.

Было бы смешно, если бы не несколько сотен человекоподобных тварей, одетых в серые набедренные повязки и переминающихся с ноги на ногу. Сами твари, имея вес примерно как два человека каждая, были вооружены такими же мечами-копьями, что и телохранители, но без ярко-красных пучков меха в основании наконечников. Можно их назвать минотаврами, если бы их свиные рыла и кривые кабаньи клыки не соседствовали с короткими толстыми рогами и бурым мехом на мясистом телячьем загривке.

Над стадом стоял тихий гул от непрерывного мычания.

— Я не пойму, что это за цирк, — раздался хриплый голос рядом, и я повернул голову.

В двух шагах от меня стоял старый трибун — один из заместителей легата нашего пограничного легиона. Трибуну всё не везло заиметь собственный легион в подчинение, а может, он сам не стремился к этому, предпочитая оставаться в тени более именитых военачальников. Сейчас и на нём, и на мне, были обычные ло́рики-сегментаты, что и на обычных легионерах, разве что шёлковый алый плащ крепился золотыми пряжками, на ногах имелись посеребрённые поножи, на поясе висела вместо гладиуса более длинная и потому более удобная всаднику спата. В руке он держал шлем с пышным алым плюмажем, а на шею намотан белый льняной платок, предотвращающий от натирания шлемом и краями наплечников.

Я же предпочитал обычный солдатский шлем, а плащ носил гильдейский — багрового цвета с кантом в черно-жёлтую полоску.

— В первый раз таких тварей вижу, — продолжил трибун, задумчиво гладя, словно домашнюю кошку, плюмаж своего шлема, который, казалось, сейчас замурчит.

— Я тоже. Обычно они из собак полулюдей выращивают, — ответил я, перебирая пальцами плетения приказов своей неживой центурии.

Сто мертвецов быстро перестроились из нескольких квадратов в одну сплошную фалангу в четыре ряда глубиной и ощетинились копьями. Когда не знаешь, что ждать от врага, то лучше перейти в глухую оборону.

Трибун оторвал руку от плюмажа и поднял её вверх, выставив растопыренную ладонь. Через секунду к нему подбежал посыльный и вытянулся по стойке смирно. Полководец ткнул пальцем в солдат и отдал приказ. Посыльный тут же сорвался с места, умчавшись к когорте живых, которых было всего три манипулы по сто человек. Не легион, но всё же сила. К тому же у нас имелось два отряда по тридцать всадников, расположенные на флангах построения.

— Сорок шагов назад! — донёсся до нас крик одного из центурионов, ему тут же начали вторить два других. — Сорок шагов назад, марш!

Легионеры дружно ударили в щиты и начали пятиться, разрывая дистанцию между ними и готовыми принять на себя первый удар мертвецами. Едва солдаты встали, опустив щиты на землю, как на синейском холме перед чиновниками вышел солдат и начал раскручивать верёвку с грузиком. Над полем, расположенным между нашими пологими холмами, раздался противный вой, словно от фальшиво играющей флейты. Солдат раскручивал свисток сильнее, и свист становился тоньше и громче. Твари начинали громко реветь, вторя свистку на верёвочке, а потом ударил тяжёлый барабан, и боевые чудища узкоглазых и желтолицых синейцев бросились в атаку.

— Готовить пилумы! — закричал трибун, пытаясь быть громче топочущего стада.

Впрочем, центурионы и так знали, что делать.

Я же вытянул вперёд руку со скрюченными пальцами, натягивая нить контроля нежити. Колдовским зрением можно было видеть несколько сине-зелёных шнуров, исходящих из изумрудной сферы между пальцами, концы их расщеплялись на многочисленные короткие оранжевые нити, создавая впечатление разлохмаченной верёвки.

Небольшой приказ, и нежить первого ряда упёрла копья задними концами в землю, тогда как задние, наоборот, держали оружие параллельно земле на уровне головы.

Такой строй мог сдержать атаку конных варваров или заставить призадуматься вражескую пехоту, но искажённые колдовством звери пёрли вперёд, не ведая страха, словно северные лемминги к обрыву. Они так и налетели на острия копий, ревя, проливая горячую кровь и пытаясь достать своим оружием до нежити. И многим это удавалось. Хорошо было то, что я старался надеть на мертвецов хотя бы самые дешёвые наплечники и шлемы, не дающие рубящим ударам нанести большой урон. Разрубленное мясо прямо в бою не склеишь, и конечности уже не будут двигаться, лишая нежить возможности биться.

— Пи́лумы! — раздался крик центуриона средней манипулы, и солдаты первой шеренги быстро сделали несколько шагов вперёд и с разбегу швырнули тяжёлые дротики.

За ними последовали другие. И вот уже многие синейские монстры превратились в дикобразов. Твари оказались живучими, и потому падали далеко не сразу. При этом некоторые пи́лумы всё же попали в спины моим мертвецам.

Бой был тяжёлый, но за линию нежити враг пока не прорвался. В голове понемногу начинало темнеть, и я обернулся в поисках Таги́ры, но смуглой девушки нигде не было, хотя я ощущал присутствие своего маяка.

— Гляди, — ткнул меня в бок трибун, и я отвлёкся от поисков рабыни.

Среди тварей быстро пробивала себе дорогу ещё одна. На ней был простейший доспех: кираса, поножи, шлем-корыто. Самый минимум, потребный для того, чтоб чудище не убили раньше времени.

— Бездна! — выругался я, когда тварь подняла над собой бочонок, расписанный усатыми змеистыми драконами, а из него торчал дымящийся шнур.

— Арбалеты! Залп! — прокричал трибун, и десяток стрелков вскинули своё оружие с тем, чтоб изрешетить существо.