Николай Грошев - --------- [СИ, Это такое название и есть - дефисами!]

Он двинулся дальше, глубоко задумавшись об увиденном. И сам не заметил, как серые тени на горизонте, стали видеться значительно лучше.

А когда снова посмотрел на горизонт, протяжно застонал.

Серые тени — это громадные здания. И они не полностью серые. Там немало зелёных пятен — все здания опутаны ползучими растениями, заросли громадными пятнами мха. Какие-то здания, словно бы рукой великана разбиты. Стоит коробка, без окон, вся в трещинах, а верхняя половина вся в дырах и выбоинах. Часть крыш вовсе отсутствует. Рядом высится ещё одно здание — у него отвалилась верхняя половина и, видимо, рухнула вниз, отсюда не видно куда именно…

Нет никаких инфраструктур и промышленности. Этот мир, мёртв. И всё что он видел у других, людей, всё, что есть при нём — это создано высокоразвитым миром, которого уже не существует.

Не существует многие годы, если не десятилетия…

И всё же он не свернул с пути. Совник решил войти в город, осмотреться. Вдруг там всё ещё живут люди? Хотя, вряд ли, город даже отсюда выглядит давно заброшенным.

Однако осмотреться там смысл есть. Возможно, это просто частный случай… ну, эпидемия там, мелкий конфликт… взгляд сам собой пробежался по зданиям. Мелкий конфликт? Да там всё в хлам разгромлено! И много лет заброшено. Но вдруг? Вдруг это просто частный случай?

А даже если и нет — всё равно нужно там осмотреться. Что-то ведь должно откликнуться в его утраченных воспоминаниях. Может там он узнает, что случилось с ним, с этим миром?

И, кроме того, сейчас уже видно, что руины старые, а он довольно молод — значит, должен знать, что там стряслось, почему город бросили. Побродит, посмотрит, глядишь, и вспомнит всё.

К городу выбрался во второй половине дня, не встретив по пути ничего живого и никаких опасностей не обнаружив. А вот ощущение скрытой угрозы, таки появилось.

Этот город сам по себе давил на психику. Он оказался громадным — в обе стороны, насколько хватает глаз, стоят серые здания-призраки. А теперь ещё и улицы видно — заросшие травой, кое-где деревьями, заваленные обломками зданий и металлическими остовами непонятных штук.

Он свернул к самой широкой из улиц и двинулся по ней, с трепетом в душе оглядываясь по сторонам. Память не реагировала, а самому ему как-то сильно не по себе стало. Словно он на кладбище оказался и по старым могилам ходит, топчет надгробия, топчет могильные холмики… собственно, в каком-то смысле так оно и было. Не успел пройти по первой улице и десятка метров, как под ногой хрустнуло, глянул, а там почти полный скелет из земли торчит. Не весь конечно торчит, череп наполовину, руки строго вверх, как сучья высохшего дерева, ноги, разломанные у коленного сустава, двумя коричневыми кусками торчат, рёбра, словно бы вырастаю из земли — на них, рёбра эти, он и наступил, разломав кости грудной клетки.

Увы, этот город был мёртв очень давно и, судя по всему, умирал он не в одиночестве. В момент смерти, его не успели покинуть. Какая-то часть жителей, приняла смерть вместе со своим городом.

На пути ему попался остов ржавого транспортного средства, перегородивший улицу. За рулём, сидит скелет. На остовах заднего сидения ещё три. Кости не сломаны, их не перемещали после смерти. Все четверо, умерли тут, в машине и остались тут навсегда.

Он двинулся дальше, обойдя стороной ржавый остов, ставший могилой для четверых человек.

Жуткое место, этот мёртвый город. Окна без стёкол, смотрят на него — с какой-то чёрной ненавистью смотрят они. Их тут так много, этих окон…

Однако он не мог не признать, что в этом месте, вопрос ночлега, вообще не стоит.

Надёжных укрытий столько, что глаза разбегаются… правда, насколько надёжны эти здания сами по себе? Вон, далеко впереди, улицу перегородила коробка здания, рухнувшего наземь много лет назад. Где гарантии, что в доме, который он выберет под ночлег, не случится то же самое?

По спине мурашки пробежали, стоило только представить, как тонны камня падают ему на голову. Рука, конечно, зажила очень быстро, но если ему на голову хлопнется плита в сто тонн весом — мокрое место останется. Из лужи восстановиться у него уж точно не получится никак.

Он остановился у покосившегося ржавого столба. Минуты три пытался понять, что это такое — тут вообще полно столбов, какие-то упали, другие стоят и в принципе даже понятно, зачем они нужны. На некоторых висят длинные округлые штуки, выпирающие над дорогой — скорее всего, украшение. Раньше, наверное, эти столбы наряжали или выкрашивали чем-нибудь ярким. А на выступ вешали что-нибудь эдакое. Учитывая количество таких столбов, он был уверен, что правильно понял их назначение. Но имелись тут и другие столбы — с обрывками проводов и дырявыми коробками, с тремя окошечками, в коих виднелись обломки стёкол, вот тут-то память и подсобила. Он минут пять стоял у такого столба, и всё-таки память откликнулась, хотя и невнятно. По этим проводам, к стёклам, что-то передавали. Что именно и зачем память не уточнила — снова заткнулась. Этот третий вид столбов, редко встречавшихся, надолго поставил его в тупик. И зачем вообще была нужна коробка с тремя стеклянными круглыми оконцами?

Чем дальше, тем чаще попадались транспортные средства, их ржавые остовы.

Не редко в них имелись кости, как и в первом подобном остове, который он здесь увидел. Но далеко не везде скелеты сохранились так же хорошо. Многие были лишены некоторых костей. У кого-то не хватает черепа, у кого-то рёбер, ног или рук. Часть костей разгрызена. Видимо, какую-то часть тел в машинах, попросту съели. Может, ещё при жизни владельцев костей.

И было это давно.

Вообще, вся неизвестная ему трагедия, погубившая город, разыгралась очень давно. Он прибыл на сцену театра, много лет назад сыгравшего свой последний спектакль. Театр…

Да, в ночных сумерках, память всё же преподнесла сюрприз.

Он свернул на соседнюю улицу, прошёл с километр. И тут пришлось слегка притормозить, да спрятаться за раскидистым деревом, взломавшим серу скалу под ногами — её куски лежали вокруг толстого ствола и мощных корней. Он остался за деревом, присев на корточки и минут десять наблюдал, как улицу переходит волна серых и чёрных тушек, с длинным голым хвостом. Иногда, из серой массы поднималась острая усатая мордочка, с красными глазёнками и, что-то пронзительно пискнув, снова опускалась вниз. Самый крупный из этих зверьков, был размером с его голень. И вся эта орава, медленно текла из ближайшего здания через улицу и скрывалась в проломе стены, соседнего многоэтажного дома. Город, всё же не совсем заброшен, у него просто сменились хозяева. Прежде их роль играли люди, а теперь растительность и дикие животные…

На глаза попался кусок скалы, вырванный корнями дерева. Он поднял его и ощупал — одна сторона шершавая, пористая. Точно то же самое, что он видел в полях. Память выстрелила новым пучком информации — это не скала. У него в руках, кусок дорожного покрытия, асфальта.