Сара Бреннан - Тропа ночи [litres]

– А почему вообще кто-то кого-то любит? – проворчал Ник. – Хочу – люблю ее, не хочу – не люблю. И не твое дело рассказывать мне, что я чувствую.

– Да какая разница, как ты себя чувствуешь, Ник, – прошептала Пруденс. – Вот в чем суть моего послания. Ты считал себя победителем, потому что мог отличить, настоящие мы или нет. Но ты упустил самое главное. Ник, ты и сам ненастоящий. Ты когда-нибудь верил в себя? Был самодостаточным?

Ник поперхнулся.

– Ты не помнишь лица матери. Она всегда отворачивалась от тебя. Она тебя не любила.

– Знаю, – сказал Ник.

Пруденс обхватила его лицо руками. Ногти царапались, как когти.

– Теперь обо мне. О настоящей. Ты не сделал для меня ничего хорошего, а Эмброуз Спеллман покорил меня одной улыбкой. Ты считал, что ведьмы ничего не могут чувствовать. Неправда. Могут. Дело тут не во мне, а в тебе. С тобой что-то очень сильно не в порядке.

– Знаю, – сказал Ник.

– Сабринина тетушка терпеть тебя не может.

– Знаю, – сказал Ник.

– Никто из этих людей никогда не станет тебе другом.

– Знаю, – сказал Ник.

– И твоя дражайшая Сабрина. – Она не произнесла это имя, а прорычала. – Она тепличное дитя, потому ты и сумел ее одурачить. Она хотела тебя, только и всего. А этого мало. Она тебя уже забыла. Никто тебя не любит. И не полюбит.

– Знаю, – сказал Ник.

Пруденс улыбнулась сквозь багровое адское свечение. И это была уже не Пруденс, а Лилит в короне из пламени.

Потом ее безжалостное лицо изменило форму, вытянулась длинная морда, из всех пор стала прорастать шерсть, из пасти вылезли огромные клыки.

«Только я могла тебя любить, – сказала Амалия. – Но я погибла, потому что ты выбрал девчонку».

Ник, дрожа от холода, опять стоял в одиночестве на горном склоне. Падал снег. Надо было сразу догадаться, что это волк.

«Никто за тобой не придет, – сказала Амалия. – Никому нет дела, что ты лежишь здесь. Так и умрешь один. И ничего от тебя не останется, ни единый знак ни в одном из миров не расскажет, что ты был на свете. Ни капельки крови на снегу, ни детского крика на ветру, ни шепота, ни слезинки. Так и исчезнешь».

Амалия оскалила зубы.

«А можешь пойти со мной».

– Умоляю, – шепнул Ник. – Только не это.

«Только не это? – загремел другой, темный голос. – Да ты никогда не заслуживал ничего лучшего. Зато злости в тебе больше, чем нужно».

Как сбежать от мысли, что ты – ничто? Выход есть. Надо прислушиваться к своим самым темным порывам, к зову врожденной жестокости. Он родился под кровавой луной, жил среди волков, и сам Сатана нашептывал ему на ухо. Рано или поздно он неизбежно совершит что-нибудь ужасное. Так зачем сопротивляться?

Пусть Люцифер поступает как хочет. Все, о чем когда-то лгал Ник, может стать правдой.

В самом сердце ада Ник взывал о милосердии, но так и не дождался.

Теперь осталось только одно. Ник протянул руку, и дрожащие пальцы сомкнулись на решетчатой двери в клетку.

Ник широко распахнул дверь.

Птицы окружили меня стайкой серебряных шепотов. Я летела по воздуху, потом меня подхватила вода. Ледяной волной обрушился холод. Я чуть не запаниковала, чуть не выронила скипетр. Однажды мне уже доводилось тонуть.

Я столько раз была на волосок от смерти, что в конце концов поняла: я смогу остаться в живых. Я зависла в воде, дыша через жемчужинку в горле. Глаза постепенно привыкли, из теней зародились формы. Черно-серая вода сменила цвет на зеленый, пропитанный солнечным светом. Со мной были птицы, тонкие иголочки во тьме, серебряные искорки на золотых лучах, пронзающих воду.

Из темноты ко мне подплыло чудовище. Призрачно-бледная акула с гладкой белой кожей и голодной зубастой пастью. За зубами сияла бездна. Я испепелила ее прямо в воде и поплыла дальше вниз. Я опустилась уже очень глубоко, а если надо, опущусь и глубже.

«И все это ради лжеца, – сказали птицы. – Еще не поздно повернуть назад».

Тео сказал, я смогу подружиться с птицами, если подружусь с правдой.

Я глубоко вздохнула. Птиц всколыхнула серебряная рябь, переменчивая, как течение.

Я всю жизнь врала своим друзьям-людям. Даже Нику иногда врала. Не так, конечно, как врал Сатане сам Ник, но я знала, что причинила им боль, и меня мучила совесть. Я пыталась сгладить свою вину, но, если сначала врешь, а потом пытаешься все исправить, от этого правда почему-то становится еще горше. И все-таки друзья меня любили.

Мои тетушки и братец исполняли темные предначертания Темного повелителя, а потом врали, что их никто ни о чем не просил. Словно пытались бежать от содеянного. И мои родные все равно любили меня. В мою защиту они выступили против Люцифера, с ножами в руках пошли против своего бога.

«Если мы будем любить друг друга что есть сил, если как следует постараемся… то, наверное, все получится».

Ник так много врал, а потом так усердно старался это исправить. Мне казалось, этого более чем достаточно.

– Он и впрямь много врал. И это важно. Но есть и более важные вещи.

Мои слова улетали прочь яркими пузырьками. Я проводила взглядом последний пузырь, уходящий вниз, и вниз, и вниз, и птицы полетели за ним. Они вели меня, словно след из хлебных крошек.

Я опустилась на дно самого холодного, самого глубокого озера. На меня бросился еще один демон – девочка-утопленница, ее распухшее лицо чем-то походило на мое. Я швырнула огонь сквозь воду, лицо утопленницы погрузилось в бездну, а пепел рассеялся.

В этом озере не было ни камней, ни рыбы. Только блестящая гладь, будто в конце озера стояло черное зеркало. В нем отражалось сияние серебристых птиц и мой золотой скипетр. Потом я увидела еще один отблеск, бледный и мутноватый. Подплыла ближе, до боли сжав скипетр, и поняла, что это – мое собственное лицо.

А оно ли? Я протянула свободную руку. Отражать могут не только зеркала. Может, под этим озером скрывается еще одно, озеро тьмы. Настоящее озеро Девы. Место, где спрятан истинный грааль.

Я сунула руку во тьму и достала золотую чашу. Подождала.

Теперь у меня было все – грааль, самоцвет, священная ветвь, накидка из перьев. Надо найти Озерную деву. Но все мои друзья видели Ника – кто тень, кто профиль, кто слышал голос. Ради принцессы Утренней Звезды завеса между землей и адом должна приподняться. Мне хотелось увидеть Ника.

«Где же ты, Ник? Ты говорил, между нами есть связь. Я тебе верю».

Если между нами есть связь, то я могу пойти по ней, как по тропе. И этой связью притяну его к себе.

Каждую ночь мне снилось, что я вижу его и спасаю. Парня, который пожертвовал собой ради меня. Это я во всем виновата. Мне и исправлять.