Шеннон Мессенджер - Путеводная звезда

Охранники ощупали всех, забирая любое оружие, устройства (даже драгоценности) прежде, чем привести Софи, Оралье и мистера Форкла в главный внутренний двор. Ворота с лязгом закрылись позади них, запечатывая в крепости, и последнее, что видела Софи, прежде чем охранники накинули ей на глаза накрахмаленную повязку, это пристальный взгляд Сандора «я буду ждать прямо здесь».

Две пары рук потащили ее вперед, один спотыкающийся шаг за другим. Воздух менялся, пока они шли. Иногда горячий, иногда холодный, иногда сладкий или соленый, в зависимости от помещения. Лестницы, в настоящее время, были сырыми и скользкими. Единственным звуком был стук гулких шагов, которые звучали громче в замкнутом пространстве.

Софи считала каждый шаг, пытаясь создать умственную подробную карту лабиринта крепости. Казалось, что этой информации она когда-нибудь могла бы быть рада… хотя с таким количеством изгибов и поворотов, едва ли получалась точная картина.

— Вы сможете видеть, как только мы доберемся до главной темницы, — сказал гоблин, держащий Софи за левую руку. Ей не разрешили знать ни одно из имен гоблинов, таким образом, она решила назвать своих охранников Левша и Правша.

Левша поймал ее, когда она снова споткнулась, Софи использовала возможность, чтобы коснуться стены. Поверхность чувствовалась деревянной на этот раз и скрипела от воздействия.

Другая дверь.

Четвертая дверь, которую она ощутила за последние несколько минут… хотя, возможно, там были и другие.

— Мы почти на месте, — пообещала Правша, ее голос был хриплым и сиплым. — Еще всего несколько коридоров и заключительный спуск.

— Это не похоже на «почти», — заметила Софи. — Знаю, это место огромное, но оно не выглядело таким массивным.

— Еще одна часть безопасности, — объяснила Оралье. — Темница Люменарии была разработана, чтобы предоставить дипломатическим заключенным жилище… тем, кто слишком ценен, чтобы прятать в центре земли в Изгнании. Но это должно было быть столь же недостижимым.

— Сколько там заключенных? — спросила Софи.

Оралье, казалось, заколебалась, прежде чем призналась:

— Я не уверена.

— Двое, — ответила Правша.

— Предполагаю, что ваше невежество означает, что другой заключенный принадлежит Забытой Тайне? — спросил мистер Форкл.

— Должно быть, — тихо сказала Оралье.

— Если это Забытая Тайна, — спросила Софи, — почему охранники знают?

— Поскольку мы должны заботиться о заключенном, — сказал ей Левша. — И потому что мы должны знать все возможные угрозы и опасности. Но мы выполняем строгие приказы не обнародовать любые определенные детали, даже Совету. Сюда.

Он потянул Софи в коридор, который чувствовался шире других. Темнота, казалось, разбавилась серым.

Пот сочился по позвоночнику Софи, когда они прошли еще несколько поворотов, прежде чем стражники остановили ее.

— Я собираюсь нести вас последнюю части пути, — сказал Левша, когда поднял ее за талию и перекинул через плечо, как мешок с картошкой. Софи почувствовала, как ноги прижимаются к холодному металлу, мускулы в плече Левши напряглись под ее животом, когда они медленно спускались вниз. В воздухе пахло сыростью и ржавчиной, поэтому она предположила, что они спускаются по лестнице.

— Теперь мы можем снять повязки с глаз, — сказала Правша, когда Левша опустил Софи на землю, — но я бы посоветовала медленно открывать глаза.

Софи послушалась совета… но яркий белый жар, все еще слепил глаза, как горячее лезвие. Она ожидала темную каменную комнату с железными решетками и другими тюремными клише. Вместо этого комната, куда они пришли, была круглой, чистой, и каждый серебристо-белый камень сиял, будто был вырезан из солнца.

Единственным, на чем могли сосредоточиться ее глаза, были шесть арочных серебряных дверей, ни у одной из которой не было видимых замков или ручек.

Трое гоблинов, сопровождающих их, поместили ладони на одну из металлических дверей, заставив появиться какую-то комбинацию панелей.

— Вы знаете код, который они вводят? — спросила Софи Оралье.

— На данный момент нет. Коды меняются три раза в день и утверждаются случайным Членом Совета, чтобы лишить возможности любого предсказать, у кого будет доступ в данный момент.

— Умно, — сказал мистер Форкл.

— Вы и не представляете, — сказал ему Правша.

— Ваши пятнадцать минут начнутся, как только они откроют дверь, — сказал Левша. — И не будет никакого добавленного времени.

— Не волнуйтесь, — добавила Правша. — Он не сможет добраться до вас. У вас будет силовое поле, которое будет двигаться вместе с вами.

— Я все еще хочу, чтобы ты оставалась рядом со мной, — сказала Оралье Софи, взяв ее за руку. — Я бы хотела поддерживать контакт, так я смогу контролировать свои эмоции.

— И помни, — добавил мистер Форкл, — ни при каких обстоятельствах не пытайся прочитать его мысли. Неважно, насколько он может вывести тебя из себя.

— Я знаю план, — сказал ему Софи.

И это было хорошо. Она должна была придерживаться плана.

Пожалуйста, пусть все получится.

Она расправила плечи, досчитала до трех для храбрости, прежде чем сжала руку Оралье и сказала:

— Давайте, сделаем это!

Софи репетировала, что она скажет Гезену, по крайней мере сто раз. И все же, когда она вошла в его слишком яркую, морозильную камеру, первые слова, которые сорвались с губ, были:

— Это меч в камне?

— Рад слышать, что мы не сокрушили это искреннее любопытство… пока что, — промурлыкал Гезен с центра пола. Он сидел, склонив голову и скрестив ноги, как если бы размышлял… но его мятая серая одежда и засаленные светлые волосы предавали его спокойное самообладание. И, хотя синяки зажили, нос выглядел окончательно свернутым на сторону от удара Софи.

Он выглядел худым.

Бледным.

Диким.

За его спиной высокий каменный столб обеспечивал единственное украшение круглой комнаты со сверкающим серебряным мечом, торчащим из центра.

— Я не уверена, что ты подразумеваешь под мечом, — сказала Оралье Софи, — но в каждой камере вечно находится клинок в камне.

— Это мое развлечение, — сказал Гезен, его голубые глаза проникновенно изучали их одного за другим. — Хотя подозреваю, это главным образом для удобства охраны. Уверен, они сделали ставки, сколько времени я буду продолжать пытаться. Я всегда думал, что смогу сопротивляться, но… — Он протянул правую руку, показав волдыри, такого же рисунка как алмазы на рукоятке меча. — Иногда я не могу сопротивляться вызову.

— Это не вызов, — сказала ему Оралье. — Это вечное напоминание, что любая сила, которая у вас есть, теперь так же бесполезна, как и тот клинок.

— Так ты говоришь, но было бы нелепо, если бы я когда-нибудь использовал тот клинок, чтобы отрубить твою симпатичную голову?