Шеннон Мессенджер - Флэшбэк

Угу . Он казался еще менее взволнованным, чем она. Ты сможешь заснуть?

Скорее всего, нет, призналась она, хотя это было необходимо. Она так долго не спала, что не могла вспомнить, когда это было в последний раз.

Я тоже, сказал ей Фитц. Если я тебе понадоблюсь, я здесь, хорошо?

Я тоже, пообещала она, разрывая их связь и желая, чтобы в ее мозгу был выключатель, чтобы она могла перестать гадать, когда они снова увидят Альвара, или куда леди Гизела привела Тама, или представлять кровожадных новорожденных, прячущихся в каждой тени, готовых выпрыгнуть и убежать…

— Ты еще не спишь, — раздался мягкий голос из дверного проема, и Софи, обернувшись, увидела Флори с четырьмя маленькими растениями в горшках. — Я подумала, что тебе будет трудно найти покой после всего, что ты пережила. Поэтому подумала, может, ты позволишь мне проверить мою новую песню на твоих отголосках.

— Ты закончила?

Флори улыбнулась, кивнула, подошла к кровати и положила по одному растению рядом с каждым столбиком балдахина. В одном горшке была веточка весперлейса. Другие растения Софи не узнала, но Флори называла их димметинами, респитиллис и хашспарс.

— Это из тех четырех мест, где я черпала вдохновение для стихов, и я нашла хашспарсы только из-за праздника. Они поднимались по стволам деревьев, в которых мы решили спрятаться, и в середине ночи сменили мелодию. Не знаю, почувствовали ли они надвигающуюся опасность или просто хотели показать мне, на что способны, но именно это мне и было нужно. Можно?

— Мне сесть или нет..? — спросила Софи.

— Нет, просто закрой глаза. — Нежные пальцы Флори коснулись щеки Софи, и ее хрупкий голос запел медленную, сладкую мелодию… ритм, который ощущался как пульс, когда Флори выдыхала нежные слова на древнем земном языке.

Первый куплет был праздником ночи… балладой танцующих теней, ползущего тумана и всех тех крошечных, успокаивающих движений, которые позволяли миру погрузиться в спокойный сон.

Но по мере того, как песня продолжалась, слова изгибались в оду самой тьме. Напоминание о том, что есть цель и сила, даже в самых темных местах. Даже к теням внутри себя.

Гнев.

И сомнения.

И печаль.

Воспоминания, слишком болезненные, чтобы их воспроизводить.

Все звенело уязвимостью и силой.

И с каждым новым ударом… с каждым новым импульсом… монстр менял форму. Пока он не перестал быть монстром. Просто что-то еще жило в ней. Что-то, что она могла бы обнять. И когда Софи отдала свои мысли теням, тени приветствовали ее.

И она уснула, когда эхо затихло.

Софи проснулась от пьянящего аромата экзотических цветов, а когда открыла глаза, ее балдахин был опутан нежными лозами четырех растений, которые принесла ей Флори и которые благодаря песне выросли в три раза.

Она могла бы лежать там, вдыхая его весь день.

Но дел было слишком много.

Начиная с визита в Эверглен.

Она привела Флори, надеясь, что новая песня утихомирит эхо Фитца так же, как и ее. Но они оба немного отвлеклись на хаос.

Софи предполагала, что после всего, что произошло, в доме Васкеров будет произведена уборка и внесены изменения в систему безопасности. Но она никак не ожидала увидеть, как рухнут массивные ворота.

— Совет решил, что будет лучше, если мы сообщим, что здесь нет секретов, — объяснил Олден, заметив, что Софи смотрит на упавшие металлические панели. — И они, вероятно, мудры.

— Но будет ли это безопасно? — Софи пришлось спросить. — Особенно с…

Она удержалась от упоминания Альвара.

— Не волнуйся, охрана будет, — пообещал Олден. — Она будет не так эффектна. А сейчас нам лучше привлекать меньше внимания.

Квартира Альвара тоже исчезла.

И улей был похоронен.

Она решила не спрашивать, что они сделали с телами. Вместо этого спросила:

— Вы в порядке?

Олден вздохнул и повернулся, чтобы посмотреть, как гномы срывают еще одну панель светящихся прутьев.

— Нелегко понять, что тебя одурачили. Или кто-то, кого ты любишь… не заслуживает такого отношения. Было достаточно мучительно наблюдать за тем, что вы пережили той ночью, зная, что я ничем не могу помочь… Гизела ясно дала это понять множеством угроз. Но… наблюдать за Альваром. Увидеть момент, когда вспыхнуло воспоминание. И он перестал быть сыном, в которого я только начал верить и вместо этого стал монстром, которым я никогда не хотел верить, что он действительно был. Что ж… давай просто скажем, что я буду в норме. Так же, как я уверен, что все остальное, что здесь произошло, останется со многими людьми на долгие годы. Это будет большим наследием, которое будет жить дальше. Но перемены… это то, что нужно нашему миру. Подозреваю, моя семья будет не единственной, кто испытает некоторую боль.

Нет, наверное, нет.

Хотя «боль» — это еще мягко сказано.

Благодаря очень публичному трибуналу Лузии в течение следующих нескольких дней… и более частному расследованию участия Орема, Олдена и Деллы… казалось, что поток сплетен о «наследии Васкеров» будет нескончаем.

Фитц и Биана терпели, но Софи чувствовала, что это их гложет.

Поэтому особенно своевременным показалось известие от смотрителей улья аликорнов о том, что мембраны у младенцев истончаются.

Следующий день превратился в постоянное дежурство, Софи и ее друзья, а также Силвени и Грейфелл, расположились лагерем возле улья. И хотя это определенно не было место со счастливыми воспоминаниями, Софи время от времени возвращалась туда, где в последний раз видела Тама.

Она нуждалась в напоминании, что даже если она и друзья не собираются разрывать мир на части, чтобы найти его и подвергнуть еще большей опасности… что они никогда не смогут забыть, что Там ушел, и никогда не перестанут искать способы уничтожить врагов.

Очень предварительный план уже начал складываться… но они были полны решимости проявить терпение. Невидимки победили, будучи дотошными и расчетливыми. Если она и друзья собирались победить их, они должны были делать то же самое.

Тем временем Линн заставил их всех пообещать, что они все еще будут пытаться найти радость в маленьких победах, потому что именно этого хотел бы от них Там. Как в тот момент, когда несколько долгих часов спустя два очень неуклюжих, очень скользких ребенка аликорнов прорвались сквозь липкие стены улья и, спотыкаясь, вышли в мир, чтобы уткнуться носом в своих обрадованных родителей.

Было так много слез, объятий и криков. Силвени передавала «РЕБЕНОК В ПОРЯДКЕ!» , и Софи боялась, как бы ее сердце и голова не взорвались от радости. Даже Фитц смеялся… в последнее время он редко смеялся. И когда Софи подошла к нему, он обнял ее и развернул к себе, как в тот день, когда они впервые имплантировали детей.