Клаудия Ромес - Дана Мэллори и дом оживших теней [litres]

– Нет здесь другого Уильяма. – Кошка сочувственно погладила меня лапой по коленке. – Мне жаль.

Не понимаю!

– Так уж оно сложилось, – продолжала Сиссибелл, медленно водя хвостом по земле.

– Зачем ты мне это показываешь? – Мне хотелось кричать и рыдать от отчаяния.

– Ты просила, чтобы я привела тебя к нему, – ответила кошка.

– Но я же не это имела в виду! – Я зажала рот рукой и горько всхлипнула.

Так вот почему Уилл так внезапно появляется и исчезает! Почему его никогда не слышно! Поэтому Марианна говорит о нём в прошедшем времени, а он сам никогда не приходит на кухню. Он единственный смог рассказать мне о Гоцинде, на него не действует её заклятие молчания. Уилл – призрак, привидение, как и Мэгги! Ещё одна неприкаянная душа Мэллори Мэнор.

Совершенно опустошённая, я побрела обратно в замок. Всё, во что я верила в последние несколько недель, растворилось, как шипучая таблетка в воде, а тем временем над моей головой сгущаются чёрные тучи. И в прямом смысле тоже. Вот уже и дождь заморосил. Да и чёрт с ним!

Изморось превратилась в ливень, когда я поднималась по ступенькам заднего крыльца. Да, погода тут мало отличается от лондонской!

Сиссибелл прошмыгнула в дом и теперь тихо и неподвижно сидела в коридоре, с сочувствием глядя на меня.

Дома в Лондоне у меня никогда не было домашних животных, папа считал, что у нас нет на них времени, а мне всегда втайне хотелось завести зверюшку. Но Сиссибелл – не просто домашнее животное. Это кошка-талисман, к счастью живая, в отличие от Уилла…

– Ах, Сиссибелл! Почему так всё сложно? – вздохнула я, закрыв лицо руками.

– И вовсе ничего не сложно, – ответил знакомый голос, и чья-то рука коснулась моего плеча.

Передо мной стояла Марианна и улыбалась.

– Каждый иногда оказывается в отчаянии. Главное, что после падения мы снова поднимаемся. – Она смотрела на меня с такой надеждой, что я невольно согласно кивнула.

Марианна помогла мне встать:

– Пойдём, милая, ты совсем промокла. Сначала выпьем горячего чаю.

Она отвела меня в кухню. Чайник весело засвистел на плите. Марианна налила нам чаю.

– Вы же всё знали про Уилла, да? – выговорила я.

– Знала, – растерянно призналась она.

– Вы его тоже видели?

– Нет, милая. Он пришёл именно к тебе. Я не могу видеть призраков. Игорь тоже. И Гоцинда их не видит.

– Не видит, – повторила я.

– Они видимы только для наследников, – подтвердила Марианна. – Тётя Мэг много рассказывала мне про Уилла. Я знаю, он добр и благороден.

– Что с ним случилось?

Марианна опустилась на стул рядом со мной:

– Он рано умер. И его родители тоже. Это была настоящая трагедия.

Шерсть Сиссибелл щекотала мне ноги, кошка прижалась ко мне, словно хотела утешить.

Я подхватила её под столом и посадила на колени.

– Эта кошка умеет сопереживать, как никто, и знает, как ты привязалась к мальчику.

Я смущённо покраснела.

– Разве это стыдно – любить такого мальчика, – продолжала Марианна. – В конце концов, он хорошо воспитан, из порядочной семьи, смелый, честный. Нынешняя молодёжь, увы, редко может похвастаться такими качествами. И вообще, Уилл достоин всяческого уважения.

Да, для привидения он чрезвычайно мил, это правда.

– Как он умер? – Сама не знаю, как у меня это вырвалось.

Марианна задумалась и посмотрела в окно. Дождь заливал стекло, всё расплывалось.

– Была снежная декабрьская ночь. В замке готовились к Рождеству. Уилл до вечера суетился по хозяйству у господ – топил камины. В доме его родителей вспыхнул пожар. Пламя быстро охватило весь дом. Санрайз и Уилбур не смогли выйти. Уилл пытался их спасти и сам погиб в огне, – Марианна прижала ладонь ко рту.

– Как страшно!

– Да. Страшная была трагедия. Леди Марджери и сэр Майкл так корили себя за это!

– Разве они были в этом виноваты?

– Нет, конечно. Это был несчастный случай. Но тем не менее эта драма перевернула им жизнь. Они не стали строить новый коттедж, а на месте сгоревшего посадили поляну незабудок. Несколько месяцев в году это памятное место цветёт теперь небесно-голубым цветом.

– Где находился дом?

– На опушке заколдованного леса. В замке есть изображение этого дома. Пейзаж. Висит у тебя в комнате. Ты ведь наверняка уже обратила внимание. – Марианна глотнула из чашки и поморщилась: – Сахара надо добавить, – и она бросила в чашку четыре кубика.

– Вы имеете в виду картину над камином?

– Я знала, что ты заметишь, – улыбнулась она. – Красивая картина, правда?

Я кивнула.

– Отец Уилла чудесно рисовал. Леди Марджери открыла у него этот талант. Она всё повторяла, что никто не умеет перенести жизнь на полотно так достоверно.

Я вспомнила подпись под пейзажем. Да, точно, я тогда так и подумала, что художник – родственник Уилла.

– Изображение коттеджа Дерьюлов в поместье Мэллори Мэнор – самая красивая картина в замке! – сказала Марианна.

– Это же необычная картина, да?

– В Мэллори Мэнор нет обычных картин, детка!

Гулкие шаги и металлический лязг в коридоре заставили нас прекратить разговор.

– Гоцинда! Она ищет меня! – Я затряслась от страха.

– Прячься в чулан! – скомандовала Марианна.

Она открыла деревянную дверь, и я юркнула в каморку, оказавшись в компании швабр, мётел, щёток, вёдер и паутины. Через щель под дверью в каморку попадал тусклый свет. Я услышала разговор фальшивой тёти Мэг с Марианной.

– Она у тебя?

– Кто?

– Ну, эта невозможная девица. Не явилась на завтрак. Обнаглела. Что-то она подозревает. Тебе она что-нибудь говорила?

– Да нет, – ответила Марианна, – я уверена, она ничего не знает.

– Увидишь её – приведёшь ко мне, – прошипела ведьма. – Поняла?

– Разумеется, ваше сиятельство, – тихо и робко произнесла Марианна.

– Если я не найду ключ, – злобно проговорила ведьма, – я вам всем отомщу.

Сердце у меня стало выпрыгивать из груди. Вдруг в каморке кто-то тихо пискнул, и мне на ботинок вскарабкалась мышка.

От испуга я опрокинулась назад, но вместо удара почувствовала, что стена расступается. Мгновение – и я оказалась в другом помещении, а стена снова сомкнулась передо мной.

Я приземлилась на что-то твёрдое, откашлялась, отряхнула пыль и паутину с лица и огляделась. Видимо, это один из тайных ходов замка. Знает ли о нём Марианна?

Вдоль стены один за другим стали загораться фонари. Туннель вёл вправо и за угол. Откуда-то послышался грохот. Стены дрогнули. С потолка посыпалась пыль. Внезапно я услышала странный звон.

Ноги сами несли меня туда, откуда он раздавался. За ближайшим поворотом я, к своему изумлению, обнаружила стоящий на круглом столе старомодный чёрный телефон с рукояткой, массивной трубкой и длинным кабелем. Телефон громко и настойчиво звонил, словно специально для меня. С колотящимся сердцем, замирая от страха, я сняла трубку: