Мэделин Ру - Восход теней [litres]

– Дай мне два дня, – попросил Тралл. Устоять становилось все затруднительнее: каждая новая волна била в борт сильнее, яростнее прежней. – Я и за вашим разведчиком пригляжу, и сообщу обо всех этих новостях самой королеве. Вот тогда ты, король Андуин, и получишь ответы, за которыми приходил.

– Если, конечно, мы доживем хотя бы до завтрашнего дня, – заметил Цзи Огненная Лапа, повернувшись лицом в сторону Зандалара, окруженного сплошной пеленой шторма.

Кольцо бури – или, по крайней мере, часть его – ширилось. К разбитому паруснику стремительно мчалась стая разгневанных туч, волоча за собою туманную, дымчато-серую бахрому ливня.

Волны достигли такой высоты, что Тралл с трудом верил глазам.

– Этот шторм едва не погубил Фэйрвинда, – прошипела волшебница. – Трижды.

– Портал, Джайна, живо! – велел король.

Тралл резко развернулся к обоим, сделал два-три осторожных, опасливых шага вперед.

– Два дня. До этого войск туда не посылайте. Поверьте, мы позаботимся о Зандаларе. Поверьте.

Обращался он будто бы сразу к обоим, но смотрел только на Джайну.

– Согласен! – прокричал в ответ король Андуин. – Два дня, Тралл… но помни: потерять след Королевы Банши мы себе позволить не можем!

Шторм, налетевший со сверхъестественной быстротой, подхватил остов парусника, закружил, завертел, будто щепку.

– Тралл! – отчаянно завопил Цзи, указывая на грохочущие волны и на струи дождя, хлестнувшие по воде, словно целая туча стрел. – Тралл! Мы в ловушке!

– Джайна!

Джайна уже вливала магическую силу в открывающийся портал, чтоб вместе с королем уйти от смертельной опасности, однако, услышав зов Тралла сквозь грохот бури, без лишних слов развернулась к нему. Ореол ее светлых волос всколыхнулся, подхваченный западным ветром. Портал, сотворенный ею для Андуина и для себя, съежился, сжался в синюю искорку и угас.

– Куда?! – прокричала она.

– На берег! – загремел в ответ Тралл, приставив ко рту сложенные горстями ладони. – В Дазар’алор!

В глуби распахнувшегося перед ним портала замерцал миражом величавый золотой город. Подхватив Цзи, Тралл швырнул его в портал, проводил взглядом Джайну, потянувшую за собой, прочь от губительных бурь, короля, а в следующий миг палуба потерпевшего крушение парусника ушла из-под ног: увлекаемые волшебством, оба понеслись к Зандалару.

Бурю Апари чувствовала всем нутром, носила под сердцем, точно дитя, и даже думала о ней с неизменной материнской любовью. Буря брыкалась, буйствовала, тянула из нее жизнь, но оставалась сильной. А еще принадлежала ей и только ей.

После того, как рухнувшая колонна размозжила в кашу всю нижнюю часть ее тела, в муку́ раздробила кости ноги, способность к обычному деторождению Апари утратила, но ничего. Не страшно. Рожать детей ей никогда не хотелось: стремления к продолжению рода она не понимала с самого детства, и ее лучшая подруга – тоже. Молодые матери часто приносили в сады Великой Печати детишек, чтобы посидеть с малышами среди прудов, согласно преданиям, наполненных слезами самого Резана, дарующими всякому живому существу здоровье и долголетие.

– Толку-то с них – только вопят да воняют, – сказала однажды Таланджи (тогда ей было всего восемь). – Но отец говорит, долг королевы – продолжить династию.

Скривившись от отвращения, она высунула язык.

Прячась за вазой куда выше и шире обеих, девочки подглядывали за матерями, ворковавшими над новорожденными.

– Вот станешь сама королевой, – серьезно, с уверенной рассудительностью ребенка, сказала ей Апари, – тогда все законы по-своему повернешь.

– И ты будешь рядом, – откликнулась Таланджи, крепко сжав ее руку, – и никто нам будет не указ.

И Апари поверила. Таланджи она всю жизнь верила без колебаний. И когда против Растахана выступили собственные же советники, а Таланджи молила ее сохранить верность короне. И когда Таланджи сказала, что Орде можно доверять. Верила даже больше, чем родной матери, Язме, пожравшей собственную же лоа, чтоб обезглавить королевскую семью. А ведь сколько Апари ее уговаривала, убеждала, опасаясь того, что случится, если Язма выступит против короля и потерпит крах. В глазах девушки Таланджи была воплощением доброты и света – как же отец ее мог оказаться злодеем? Как могла Язма оправдать столь опрометчивый поступок?

– Смысл существования лоа – в использовании других. В манипуляциях ими. До нашей жизни лоа дела нет, – с предельной серьезностью сказала ей Язма. – Так же, как Растахану нет дела до собственных подданных.

– Но Шадра никогда не причиняла нам вреда! – настаивала Апари. – Разве мы не можем ей доверять? Ты столько лет была ее жрицей…

– Мы верим в яд, дочь моя. Верим в осведомленность и хитрость. Быть может, у Шадры все это имеется, но она – лоа. Встав перед выбором, Шадра всегда выбирает то, что лучше подходит именно ей. Я сделаю то же самое. Положись на веру, Апари. Боги – ничто без верующих, и не пристало нам слепо повиноваться ни им, ни короне, превращающей нас в рабов прихотей лоа.

На следующий день Язма помогла поднять бунт, едва не закончившийся свержением короля Растахана. Не связанная ни богами, ни королями, она отважно сражалась и пала в битве. Если бы только Апари послушалась ее тогда, если бы только увидела Таланджи с отцом такими, каковы они на самом деле, если бы только пошла за матерью… Возможно, тогда для Белой Вдовы все обернулось бы по-другому? Конечно, ответа Апари не знала, но, по меньшей мере, погибла бы с матерью заодно.

Сожаления об этом терзали ее так же неотступно, как и рана в ноге.

В эту минуту Апари сидела на вершине утесов Зеб’ахари, а рядом стояла Тайо. Деревня внизу жила обыденной жизнью, ведать не ведая ни о хаосе в далеком столичном городе, ни о сторонниках Укуса Вдовы, прячущихся вокруг, среди холмов и деревьев.

– Они… они исчезли.

– Как?! – в ярости закричала Апари.

Выбитая из рук Тайо подзорная труба камнем полетела вниз и вдребезги разбилась о скалы.

– Как?!

Брошенный парусник вдали был замечен случайно. Каждый день Апари приказывала соратникам наблюдать за горизонтом, следя, чтобы ни одному кораблю не удалось миновать сети их штормов. И вот сейчас Тайо удалось углядеть вдалеке остов парусника, дрейфовавший в спокойных водах, у самой границы ненастья, а на его палубе – Джайну Праудмур.

Вначале Апари ей не поверила. Такого просто не могло быть. Джайна Праудмур? Тот самый человек, устроивший нападение на Великую Печать, убивший Растахана, обративший в руины дворец, и жизнь, и тело Апари? Однако, взглянув в подзорную трубу, она увидела Джайну сама – собственными глазами, чудом не вылезшими на лоб. Направляемая Тайо, Апари вернула ей трубу и воззвала к буре, двинула шторм вперед. Топливом ее колдовству служил дух жертвы, юной девицы, выхваченный из-под носа Бвонсамди и, вопреки всем законам природы, обретший новую жизнь в ее теле.