Анастасия Петрова - На пороге Будущего [СИ]

Нет, иантийцы не станут ее слушать. Они слишком преданы своему давно сложившемуся укладу и с трудом поддаются переменам. Не зря же все технологические новшества в Ианту и Матакрус приносят, практически навязывают островитяне. Вот кто прислушается к олуди и азартно примется воплощать в жизнь ее воспоминания!

Евгения застонала, закрыла руками лицо. «Как ты смеешь думать такое?! — спросила она себя. — Ты, пришедшая в Ианту, чтобы быть защитницей ее народа! Ты лишь одна из многих. Не искушай судьбу. Если будет нужно, судьба сама призовет тебя!»

Никто не даст ей совета. Нет над нею никого, даже призрачного Бога. Как бы она хотела обратиться с просьбой к высшим силам, раз уж олуди оказались не способны помочь! Будь она в такой ситуации на Земле, могла бы просто взмолиться к небесам: «Господи, подай мне знак, и я сделаю так, как велишь!» Но в Матагальпе не было Бога. Она видела это так же ясно, как собственное отражение в зеркале. Сама мысль о том, чтобы взывать к нему, казалась здесь бессмыслицей. Высшие силы Ианты это духи — верования, распространенные среди народа и в некоторой степени упорядоченные религией. Они даже не были антропоморфными, не имели облика и имени. Но они существовали на самом деле — Евгения столкнулась с ними во время своих путешествий по стране.

Чем более обширны и упорядочены становились ее знания, тем шире оказывались и возможности. Уже на втором году жизни в Ианте она одним взглядом могла определить недуги стоявшего перед ней человека и его настроение. Она чувствовала присутствие тайных сил в воздухе и земле и, пока еще не понимая как, училась ими управлять. Ей казалось теперь, что духи существовали и на Земле, но лишь воздух Матагальпы открыл ей их. Они не имели телесного облика, не обладали разумом и волей. Она видела их скорее как энергии или поля — светлые и темные, сильные и слабые. В некоторых местах она особенно ясно ощущала их присутствие.

На западе провинции Киара, в дельте Фарады, были обширные плантации сахарного тростника. Они принадлежали нескольким рассам и соседствовали с царскими землями, на которых трудились мелкие арендаторы. А на морском берегу стоял красивый дом, построенный Халеном для сестры. Сериада любила проводить здесь самое сырое зимнее время года. На этом северном побережье сложился особенный климат. Евгении, впервые приехавшей сюда с Сериадой в середине лета, показалось, что она очутилась на тропическом райском острове. Лазурный океан и зеленый берег разделяла белая полоса пустынного пляжа. Здесь никогда не бывало чужих людей, лишь несколько человек, работавших в царском доме, да и тем было не до прогулок. Дом был окружен яркой зеленью кустов и разноцветьем клумб, которые летом постоянно требовали полива. Узкая дорожка выводила меж кустов на пляж, ступив на который, Евгения зажмурилась. Белый, чистый, ровный песок, несколько высоких деревьев, изогнувших стволы, как пальмы на вспомнившихся ей картинках. Стояла здесь и ажурная беседка, бросающая на песок пятнистую голубую тень, и между двумя деревьями был натянут гамак.

Сериада не пошла с ними. Для нее летний полдень был слишком жарок. Пока Евгения оглядывалась, Эвра и Лива побежали к воде, на ходу скидывая одежду. Это было одно из редких мест, где женщины вырывались из тисков этикета.

— Пойдем к нам! — закричала, оборачиваясь, Лива.

Ее крепкое маленькое тело оказалось почти таким же смуглым, как лицо. Она с визгом забежала в воду. Ашутия, оставшаяся рядом с царицей, сказала:

— Я взяла для тебя платок, если не захочешь загорать. Но раздеться надо. На этом песке можно суп варить.

Евгения не загорала уже больше года, с медового месяца, а в море не купалась… она уж и не могла вспомнить, как давно!

Позже, с трудом расставшись с ласковыми волнами, она накинула на плечи платок и пошла вдоль воды, с наслаждением погружая ступни в раскаленный мелкий песок. Рядом легко шагала Ашутия, на ходу расплетая русую косу и распуская волосы по плечам, чтобы высохли.

Позади весело кричала Лива, затаскивая Эвру в воду. Солнце опаляло кожу жаром, а теплый ветер мгновенно высушил на ней белесую соленую пленку.

— А что там? — спросила Евгения, указывая вперед, где среди зарослей виднелись странной формы столбы.

— Там чьи-то участки, не царские. Вот и охранители стоят.

Деревья и травы выросли посреди голого пляжа, будто бы притянутые сюда охранителями — каменными стелами с человеческими лицами, выстроившимися цепью от воды до дальнего забора, за которым виднелись какие-то строения. Она уже встречала их раньше. Эти грубые статуи в Ианте отмечали границы владений. Осторожно ступая среди травы и сухих веток, Евгения вошла в рощу. Стих шум волн и крик чаек. Здесь было тепло, влажно и очень тихо: не жужжали насекомые, не пели птицы. Она подошла к одной из статуй, положила ладонь на камень. Он оказался очень холодным.

— В ближайшей деревне живет старушка, которую местные считают колдуньей, — сказала Ашутия. — Она говорит, что здесь дом духов. Она водит сюда больных и читает заклинания, чтобы быстрей выздоровели. А повар дома рассказывал, как однажды она прокляла человека, который отравил ее собаку. Он прожил потом еще несколько месяцев, пока не пришел сюда зачем-то, вышел из рощи и умер прямо на пляже.

Евгения кивнула. Она тоже видела, что это дом духов — место, где выходит на поверхность энергия земли. Некоторые люди могли это чувствовать, а некоторые и использовать в своих интересах. Олуди была не одинока в этом в стране, где колдуны и ведуньи пользовались не меньшим уважением, чем священники.

— Это выдумки, наверное? — вопросительно закончила Ашутия.

— Вряд ли. Это место похоже на бьющий из-под земли родник. Если долго стоять в его водах, можно или заболеть, или излечиться. Та женщина знает, как обратить эту воду на пользу себе.

— А если здесь остаться надолго? Если я останусь тут ночевать, что будет?

— Придешь одна — наверно, ничего не будет. Придешь с разозленной колдуньей — выйдешь состарившейся! — засмеялась Евгения.

— А если с тобой остаться? Помолодею?

— Лет через десять проверим!

Обратно они бежали, обжигая пятки, переговариваясь и смеясь. Не добежав до беседки, Евгения остановилась. Что-то испортило ей настроение, как темное облачко посреди синего неба. Она издалека почуяла, в чем дело.

Лива, которая еще недавно скакала и веселилась, встретила их в беседке с кислым лицом.

— Зуб… — протянула она, с мольбой глядя на Евгению.

— Послушай, ну сколько можно? Вырви его наконец!

Девушка затрясла головой, скорчила гримасу.

— Боюсь! Не решусь ни за что!

— А если тебя среди ночи прихватит? Побежишь ко мне прямо в спальню?

Прижимая к челюсти руку и шмыгая носом, Лива с надеждой смотрела на госпожу.