Анастасия Петрова - На пороге Будущего [СИ]

Несмотря на вливающуюся в нее силу, Евгения не могла летать. Толки об этом среди ее людей все равно ходили. Видя ее возможности, они додумывали и то, на что она не была способна. Подобные сплетни не могли ей повредить, скорее наоборот — пусть подозревают и изумляются. Тело ее не слушалось, однако дух был свободен, и она обследовала горы другим способом. Делать тут все равно было нечего, так что она часами лежала в своем шатре, пока дух ее невидимо парил над ущельями и пиками. Внимательно рассматривая окружающую долину местность, она запоминала пути отхода, искала укрытия и тропы, ведущие все дальше и выше, к заснеженным вершинам, что одна за другой вздымались на сотни и сотни тсанов к югу, востоку и западу. Она видела озера, лежащие в затаенных впадинах, с гладкой и тусклой, как старое зеркало, водой, к которой никто никогда не спускался, кроме редкого смелого охотника. Темные пещеры, заваленные камнями ущелья, выводящие к новым пещерам или новым обрывам, спустившись по которым, попадаешь в тупик… Она взлетала меж старых сосен по крутым склонам и находила выходы к другим долинам. Несколько раз она отправлялась в путь по-настоящему, взяв собой двадцать-тридцать человек, чтобы показать им найденные тропы и укрытия. Сопровождавшие их охотники перешептывались между собой, то и дело кланялись Евгении, как своим духам, ведь многие из этих мест были неизвестны и им самим. Люди обследовали местность, стреляя по пути оленей и волков, чтобы сшить из шкур теплую одежду.

Зима была долгой, суровой, но они пережили ее. Помогли местные жители, помогла и горечь, которую испытывали все эти люди, оставшиеся без крова и не знавшие, что несет им будущее. А весной, когда начал таять снег и лиственные деревья готовились распустить почки, в горы пришли первые шедизцы.

Когда охотники принесли Евгении весть о них, ее глаза вспыхнули, и рука сама упала на пояс в поисках меча.

— Мы должны заманить их к скале над круглым озером. Оттуда им некуда будет идти, — сказала она.

Прицепила к ремню ножи, закинула за плечо арбалет. Пеликен кинулся в свою палатку за плащом. Работа предстояла долгая, а разводить костер будет нельзя. У тропы к ним присоединились Ильро, Себария и еще около двадцати человек, вооруженных луками, арбалетами и дротиками, с колчанами, полными стрел. Внешне в них ничего не осталось от блестящих воинов: все в самодельных плащах поверх старых мундиров, в грубой бесшумной обуви. Их не отличить было от сыновей местных полудиких племен. И Евгения выглядела не лучше, хотя под меховой курткой на ней тоже был мундир, в котором она собиралась выйти с Халеном на битву.

Несколько часов спустя, притаясь среди сосен, она увидела внизу отряд шедизцев. Они были родом из горного края, умело преодолевали препятствия и передвигались очень быстро. Они были пешие — полсотни солдат под командованием маленького лысого пожилого офицера, чьи глаза с подозрением обшаривали каждое дерево, каждый камень. Евгения слушала, о чем он думает. Они прослышали о приказе Кафура Рама, управителя Ианты, назначенного на днях царем Алекосом. Он решил сделать повелителю этот подарок, доставить в Рос-Теору царицу, что пряталась в горах. Пока иантийцы верят, что она жива, война не окончится! Маленький офицер знал это лучше, чем кто-либо другой. Он много месяцев провел в провинции Дафар, каждый день имел дело с непокоренными местными жителями и очень хотел покончить с их сопротивлением. Ради этой операции он взял отпуск, набрал добровольцев и отправился в горы. Впрочем, он до конца не верил, что царица еще жива и находится здесь: слишком много было всяких разговоров о том, что она спряталась у дикарей за Фарадой или погибла в горах за время зимы. Как бы то ни было, они рассчитывали найти кого-нибудь из местных племен и вызнать все, что возможно.

Дороги и селения остались позади. Теперь перед шедизцами лежали лишь едва заметные лесные тропы. Арбалетчики наводили оружие на каждое дерево, казавшееся им подозрительным. Время от времени командир останавливался у очередной тропы, уводившей в сторону, и советовался с несколькими солдатами. Шансов, что они найдут тропу, ведущую в нужную долину, почти не было, и еще меньше было шансов, что они пойдут по ней и доберутся до жилища Евгении. Можно было бы просто проследить за ними и выпустить обратно; но никто из людей Евгении не позволил бы себе подобное милосердие. Можно было перестрелять их всех, но и это не входило в ее планы. Несколько человек бесшумно побежали по лесу в десятке метров над шедизцами, скользя на сухих листьях и время от времени опираясь о деревья, чтобы не скатиться вниз. Опередив врагов, они рассыпались по поляне, с которой тропа хорошо просматривалась, скрылись за разбросанными по ней валунами. Один толкнул несколько камней, и те полетели вниз, с грохотом отскакивая от стволов, выкатились на тропу. Шедизцы настороженно смотрели вверх. Командир послал пять человек на проверку. Они махом взлетели по склону, выбежали на поляну, уверенные, что имеют дело с простым обвалом. Свистнула первая стрела. Один солдат упал. Прозвучала отрывистая команда, и остальные поспешили вниз, передвигаясь короткими перебежками от дерева к дереву. Стрелы и арбалетные болты полетели в них отовсюду — слева, справа, сверху. Командир, видя, как падают его люди, бросился вперед, через поляну под полог леса. Неизвестные стрелки как сквозь землю провалились. Подождав, шедизцы вернулись, обшарили поляну, заглянули за каждый камень, поднимали головы и настороженно вглядывались в качающиеся далеку вверху ветви. Никого не было. Поразившие солдат стрелы были иантийские боевые, пять знаков имени царицы стояли на них.

Издалека вдруг донесся звук, схожий с ударом топора. Еще раз внимательно окинув взглядом поляну и лес, офицер сделал знак идти вперед. Три с половиной десятка человек пригнувшись устремились меж деревьев на далекий звук. Кругом было тихо, не шевелилась ни одна ветка, не треснул ни один сучок, будто и не было этого внезапного нападения. Вскоре под ногами появилась утоптанная тропа, возникла на пустом месте и петляя повела все выше, обходя замшелые стволы с вывороченными корнями. Командир почти сразу остановился, осознав, что в этом узком тоннеле с крутыми стенами отряд все равно что в ловушке. Он оглянулся, поколебался несколько секунд и приказал возвращаться. В тот же миг где-то вверху раздался щелчок спущенного рычага, и один из солдат упал с пробитым горлом. Шедизцы выпустили в ответ тучу стрел, но так и не поняли, попали в кого-нибудь или нет.

— Послушайте! — крикнул офицер. — Кто вы? Выйдите сюда! Обещаю не стрелять. Я хочу говорить!

По-иантийски он говорил с трудом. Ответом ему был шум — несколько крупных камней скатились на тропу там, где они только что прошли. Двое воинов попытались залезть по крутому склону, но только ободрали руки. Тогда шедизцы рассредоточились, ощетинились натянутыми луками. Однако ничего не происходило.