Маргарита Дорогожицкая - Стихия страха

— Что случилось? — у него был низкий хриплый голос.

— Помоги отнести госпожу в гостиную на диван. Надо привести ее в чувство. И убери Луку, ради Единого, уведи его! Он не должен видеть!..

Что именно не должен видеть Лука, я так и не узнала, потому что Фарид подхватил меня на руки и унес из столовой.

— Вечно с этими экзальтированными девицами одни неприятности! — посетовал профессор и добавил, обращаясь к Фариду. — Принеси нюхательную соль.

Профессор Камилли расхаживал рядом, ожидая охранника, но сам не сделал ни единой попытки привести меня в чувство. Пару раз он в тревоге выглянул за дверь. Когда мне под нос поднесли пузырек с солью, я глубоко вдохнула, закашлялась и наконец открыла глаза.

— О, простите меня… — пролепетала я извиняющимся тоном. — Так неловко…

— Ничего страшного, — вымученно улыбнулся мне профессор. — Фарид вас проводит и посадит в экипаж. Госпожа Хризштайн, вам надо больше отдыхать. Помните про мои рекомендации.

Меня очень настойчиво и вежливо выставляли из дома. Уже в дверях я обернулась.

— Но вы же не забудете про рецепт соуса, да? — растерянно пробормотала я профессору. — Вы обещали…

Профессор успокаивающе кивнул мне и махнул Фариду, который крепко сжал мой локоть. Луки нигде не было видно.

Домой я вернулась уже затемно, сопровождаемая Матушкой Гён. Вернее, ее ехидными и обидными насмешками в том, что я не смогла очаровать профессора. В ответ я огрызалась и злилась.

— Совсем некрасивой стала, дочка. Зачем забыла всё, чему я учила? — Матушка Гён семенила рядом, покорно потупив взор.

— Отстань от меня! Старый он уже, вот и не смотрит на женщин, чего ко мне пристала!

— Госпожа? — встревоженная Пиона поджидала меня на лестнице. — Вы опять сами с собой разговариваете?

Матушка Гён тихо улыбнулась и прошла сквозь меня, заставив втянуть воздух в легкие в тщетной попытке поймать ее ускользающий тепло-сладкий аромат. Но нет, ничего, кроме запаха сдобы и ванили от Пионы.

— Пусть Тень поднимется ко мне, — приказала я девушке, направляясь к себе в комнату.

— Госпожа! Почему вы хромаете? Вы поранились? Давайте я…

Я захлопнула за собой дверь и без сил опустилась на кровать.

Тень с ужасом смотрела на рисунок, вышедший из-под ее руки.

— Что это за зверь? — спросила она.

Я выхватила у нее рисунок — псина была как живая, казалось, что исполненные злобой глаза следят за мной.

— Спасибо, Тень, можешь идти, — проигнорировала я вопрос женщины. — Хотя постой. Принеси спиртовую настойку подорожника. И Пионе ни слова, от ее кудахтанья только голова заболит.

Я стащила сапог, с досадой оглядела распухшую лодыжку и принялась разматывать тряпку. Завтра надо будет непременно навестить госпожу Бурже, а еще найти Алекса. А к Луке надо будет приставить соглядатая. Еще не забыть проследить, чтобы тело профессора Грано отправили на вскрытие, и успокоить свою заказчицу. Господи Единый, осталось только найти на все это время. Как же не хватает Антона, но он вернется только завтра. В конце концов, его надо приучать вести дела, и оформление бумаг на поместье — очень удачный для этого повод. А кроме того, в поместье Антон наверняка лишний раз столкнется с Ксенией Веригой, и кто знает, кто знает… Сам же говорил, что они с молодым помчиком Овьедо — красивая пара, значит, девушка ему тоже понравилась. Ну, а если сладится, я уж расстараюсь и буду спокойна за его будущее.

Вернувшаяся Тень молча помогла мне обработать рану, не задавая лишних вопросов, за что я была ей безмерно благодарна. Потом она подняла на меня кроткие синие глаза, немного помялась и сказала:

— Я долго думала над вашими словами, госпожа. Я не хочу никому мстить.

— Вот как? — я удивленно посмотрела на нее. — Отчего же?

— Даже смерть обидчиков не вернет мне мою жизнь, лишь заставит меня согрешить, преисполнившись злобой, — женщина стиснула в кулаке священный символ на цепочке, словно черпая в нем силу. — А я этого не хочу. Я попробую простить и забыть…

— Ах, какие мы праведные! — взорвалась я от злости. — Отлично! Пусть дальше творят зло! Пусть еще кому-нибудь сломают жизнь! Зато мы чистенькими останемся!

— Госпожа, не злитесь, — тихо попросила Тень. — Я хочу простить, чтобы остановить зло. Иначе… Если кто-то умрет из-за меня, чем я тогда буду отличаться от своих врагов?

— Единожды совершив зло и оставшись безнаказанным, человек будет творить его снова и снова. И никакое твое прощение это не остановит.

— Единый все видит и покарает грешников, — убежденно произнесла Тень и покорно склонила седую голову. — А людям негоже судить других.

Я сцепила зубы и прошипела:

— Пошла прочь, дура блаженная.

Три дня подряд без сна сделали свое дело. Я уснула. И кошмар не заставил себя ждать, но уже был иным. Я бежала, бежала от ревущей огненной стихии, пожиравшей все на своем пути, бежала из последних сил. Ветер бил мне в лицо, в спину дышало жаром, легкие разрывались от едкой гари. И уже в следующий момент я в ужасе застыла над обрывом, лишь несколько камней полетели вниз, в бездонную пучину. Впереди перед моим лицом ревела громада морской воды, готовая обрушиться чудовищной волной и смести меня в единый момент. Я чувствовала ее леденящий страх одновременно с обжигающей злобой за спиной, не в силах вдохнуть, не в силах решить, утонуть или сгореть, не в силах изменить…

— Госпожа! Проснитесь! — Пиона немилосердно тормошила меня за плечи, и я наконец смогла вдохнуть воздуха, подскочив на кровати с бешено колотящимся сердцем и с трудом возвращаясь к реальности. Одной из возможных…

— Какого демона! Что тебе надо?.. — я осеклась, потому что рядом с Пионой стояла Тень.

— Пожар, госпожа, — с отчаянием прошептала женщина, в ее глазах стыл ужас. — Как вы и говорили…

— Где? — подхватилась я, пытаясь найти платье и неудачно наступив на больную ногу. — Демон, что за…

— Через два квартала от нас горит. Вон… — Тень кивнула на окно, и я только сейчас сообразила, что комната освещена ярким багровым заревом, хотя еще не начало светать. — В той стороне церковь и сиротский приют. А если пламя на них перекинется… Господи, там же дети!

— Хватит сопли развозить! — прикрикнула я. — Мы не горим, и хорошо. Чего истерику устраивать? Помоги мне одеться.

Нога за ночь опухла настолько, что не влезла в узкое голенище сапога. Я отшвырнула бесполезную обувь и велела Пионе подать мне туфли. Дрожащая девушка принесла мягкие домашние, но мне было все равно. Я даже в платье не переоделась, просто накинула теплый бурнус прямо на ночную рубашку. Надо попытаться успеть, может, поймаю след колдовства, остаток эмоций поджигателя или… чем Единый не шутит, самого колдуна.

Я торопливо шла по предутренней темной улице, чувствуя каждый камень ее мостовой через тонкую подошву туфель. Тень старалась идти рядом, едва поспевая за мной. Серое небо прорезал тонкий серебристый росчерк молнии, и я ускорила шаг. Не было ни дождя, ни облаков на горизонте, значит, это опять колдовская гроза.