Маргарита Дорогожицкая - Стихия страха

— Ты жестока, Хриз… Мне даже страшно подумать, что ты сделаешь с Пионой, когда узнаешь… — Антон досадливо прикусил язык.

— Так-так-так, — протянула я. — Рассказывай, что слышал. Все равно ведь узнаю. Что за хитрые условия в завещании ее матушки? Да говори уже!

— Я не все понял. Улицкий очень ругал покойницу, она заложила все имущество и перевела в драгоценные камни. И завещала их дочери, но с условием, что та получит их при замужестве.

— Не вижу ничего мудреного.

— Только замуж надо выйти за богатого или знатного.

— Хм… Насколько богатого? И насколько знатного? Обожди, богатый и знатный? Или достаточно выполнения одного из условий?

— Я не понял, Хриз. В любом случае Мартен не подходит… Прошу тебя, откажись от своей затеи. Нельзя заполучить все богатства. Пиона и Мартен любят друг друга, не разрушай их счастье. Прошу тебя.

— Посмотрим… — уклончиво ответила я, раздумывая. — Пока я не буду знать точно все условия…

— Господи, Хриз! Они ведь оба живут с нами под одной крышей, стали почти семьей. Ты же не разлучишь их? Обещай!

— Я обещаю что-нибудь придумать…

Антон с шумом отодвинул кресло, вставая, и покачал головой.

— Как же я не люблю, когда ты так нагло врешь…

Я промолчала, уже поглощенная мыслями о предстоящих делах. Отшельник обещал сведения о завещании матери Пионы через неделю, вернее, уже через пару дней. Значит, подождем. Брат задержался возле двери и сказал:

— И не забудь поблагодарить инквизитора.

— За что? — я подняла голову и недоуменно уставилась на мальчишку.

— Он оказал тебе услугу с Улицким, а ведь мог и не вмешиваться, — терпеливо пояснил Антон.

— Господин инквизитор вмешался бы и так, он же вечно ищет неприятности на свою задницу!..

— Хриз, у нормальных людей за это благодарят. От тебя же не убудет, верно? Не заедайся хотя бы с ним. И не заставляй его ждать, — Антон помялся и жалобно добавил. — И меня не заставляй краснеть за тебя…

Я лишь фыркнула в ответ, подумав, что обязательно поблагодарю красавчика, только совсем не так, как это делают нормальные люди, к которым я все равно не отношусь.

Тень понуро плелась за мной, недовольная, что ее отрывают от бедных сироток. Я же с ужасом думала, как мне выдержать целый день на ногах, пусть в мягких туфлях без каблуков, но… Ведь еще непременно надо было заехать к профессору, тем более, что повод я обеспечила — напомнить ему про обещанный рецепт соуса, который мне сто лет не сдался. И к госпоже Грано надо было заглянуть. Инквизитор нетерпеливо расхаживал возле экипажа. Он прищурился, глядя, как я тяжело опираюсь на зонтик, покачал головой, распахнул передо мной дверь и не удержался:

— Мне кажется, или вы стали еще больше хромать?

— Вашими стараниями… — огрызнулась я, отказываясь от предложенной руки и усаживаясь в экипаж.

Инквизитор недоуменно нахмурился и молча уселся напротив. Похоже, он даже не помнит, как толкнул меня.

— Антон просил вас поблагодарить, — сказала я, когда экипаж тронулся. — А я вот даже и не знаю, как выразить свою благодарность…

— Простого спасибо будет достаточно.

— Думаете? Даже не знаю… Хотя нет, знаю, — насмешливо сказала я, пересаживаясь к нему ближе, и проводя рукой по его щеке. — Я думаю, что всю степень моей благодарности может выразить только поцелуй…

— Прекратите! — инквизитор попытался отстраниться, но я придвинулась еще ближе.

— Вы забыли о нашем уговоре, господин инквизитор? — прошептала я ему на ухо, играя с выбившейся прядью его волос и любуясь легким румянцем на щеке. — Вы не можете мне отказать…

— Кхм, — смущенно кашлянула Тень, не знающая, куда деть глаза.

— Ладно, — недовольно поморщилась я. — Пощадим чувства Тени и ограничимся поцелуем в щеку.

И прежде чем он успел опомниться, я прильнула к его щеке в откровенном поцелуе, пустив в ход язык. Кысей отшатнулся от меня, словно от прокаженной, оказавшись опять напротив. Его лицо уже пылало от стыда и гнева, взгляд был устремлен в окно, кулаки сжаты, дыхание сбилось, но он молчал. И все-таки в буйстве его эмоций, обрушившихся на меня, я определенно уловила легкий оттенок тщательно подавляемой страсти. Я улыбнулась и откинулась на сиденье экипажа.

— Ну что, господин инквизитор, рассказывайте.

Он оторвал напряженный взгляд от скучного осеннего пейзажа за окном и перевел его на меня.

— Что рассказывать?

— Что там с проклятием? Я же должна знать, с чем придется иметь дело.

Кысей прикрыл потемневшие до бархатно-чайного оттенка глаза, потом ответил:

— Я не думаю, что семейное проклятие Софи может иметь какое-то отношение…

— Позвольте мне решать. Выкладывайте все.

— Прадеда Софи обвинили в колдовстве и сожгли. Перед казнью он успел проклясть своих потомков, потому что на него донес собственный сын. Эмиль и Софи приехали сюда, когда столичные лекари так и не смогли поставить ей диагноз. Софи все хуже и хуже, она… сильно сдала… Я едва узнал ее, когда увидел…

— И какие же у нее симптомы?

— Ей отказывают руки и ноги. Софи — талантливый ювелир, а теперь не в состоянии заниматься любимым делом. Ее талант был сродни чуду, она могла из самого неприглядного камня сотворить маленькую сказку… Однажды… — он запнулся, вспоминая. — Однажды она из кварца сделала гемму с изображением заступницы Милагрос, что вызвала восхищение самого Папы… Это ее призвание, и я не представляю, каково ей сейчас… Софи очень подавлена, тем более, что теперь без самостоятельной помощи не может даже сама одеться и… — он горестно замолчал.

— Ваша подружка — единственная, кто был на месте преступления, когда убили профессора Грано.

— Софи здесь ни при чем! Я спрашивал ее, — Кысей вдруг запнулся и в сердцах стукнул кулаком по сиденью рядом с собой. — Господи, я же из-за вас уже начал подозревать собственных друзей!

— Тень, дай рисунок господину инквизитору, — попросила я служанку. — Смотрите, правда, у нее настоящий талант рисовать мои кошмары? Впрочем, не только мои…

Кысей застыл, рассматривая чудовищного пса, потом растерянно перевел на меня взгляд и спросил:

— Эту собаку вы видели в Академии?

— Ее видела не только я. Ее видел еще и профессор Грано, в чем я полностью уверена. Я только не понимаю, как она связана с пожарами.

— Два разных колдуна? Не слишком ли это странно?

Я задумалась, глядя на алеющую метку на щеке красавчика, стоит ли ему сообщать все сведения. Ведь совершенно очевидно, что он все равно не будет меня слушать, а значит, может натворить бед.

— Теоретически можно предположить, что это все проклятие, которое по-разному проявляется в зависимости от окружения. Как именно звучало проклятие?

Кысей замялся.

— Я не знаю. Я не спрашивал. А как оно должно звучать?