Маргарита Дорогожицкая - Стихия страха

Однако он достаточно желчно отозвался о профессоре Камилли, обзывая его шарлатаном от веры и науки. Некоторые из его пациентов погибли, но остальные успешно излечились и вернулись к нормальной жизни. Благодарные родственники больных значительно преумножили состояние профессора, кроме того, Камилли получил еще и финансирование от Святого Престола. Насколько я понял отца Валуа, профессор планировал не просто открыть здесь лечебницу, а полностью изменить практику лечения душевнобольных, применив собственный оригинальный метод. Святой Престол крайне интересовался этим методом, однако профессор был скрытен и не желал его обнародования без "достаточно убедительных результатов лечения безумцев на самой запущенной стадии". Поэтому я рискнул высказать Лидии предположение, что профессор приехал сюда не просто лечить безумцев, а исследовать колдовство, воодушевленный последними громкими процессами. Как ни странно, но Лидия не отвергла мою догадку, однако и не подтвердила ее, просто крепко задумалась и слушала меня дальше рассеянно.

Не менее интересными были сведения о слугах профессора. Оба, и Фарид, и Лука, были его пациентами в прошлом. Фарид страдал от неуправляемых вспышек гнева и лишился хорошей службы телохранителя, попав к профессору и чудесным образом найдя умиротворение. Лука же попал к профессору из божевольни, где находился после помешательства и давешнего убийства своих родителей. При этом если в выздоровление Фарида еще можно было поверить, то случай Луки был настолько запущенным, что его излечение, иначе как чудом, назвать было нельзя. Я нашел время пообщаться с двумя пассажирами корабля, молодым аптекарем и почтенной дамой, поинтересовавшись их мнением о профессоре и его слугах. Так вот, профессор был крайне назойлив в общении, в то время как его слуги ни с кем из пассажиров или команды не общались вовсе. Как и Алекс. Тут Лидия встрепенулась и придвинулась ближе, взяв меня под руку. Я лишь тяжело вздохнул и продолжил рассказ. Поведение Алекса было настолько странным, что в одном из портов капитан даже хотел ссадить его на землю, но профессор заплатил двойную стоимость проезда, клятвенно пообещав не выпускать воспитанника из каюты до конца плавания. Логично, что по прибытию мальчишка с замкнутым разумом просто взбесился и дал деру, едва завидев землю.

Цель нашего визита находилась в старом библиотечном корпусе Академии, в который надо было идти через парковую аллею из старых кипарисов. Холодное дыхание осени было бессильно против их сочной зелени, надежно укрывающей прохожих от ветра. Несмотря на это, Лидия куталась в теплый плащ, ковыляя по дорожке. Я предложил ей руку, но в ответ получил что-то невразумительное и злое, буркнутое под нос. Я давно оставил попытки понять логику или хотя бы мотивы ее поступков, но она ковыляла слишком медленно, а у меня еще были дела сегодня. Поэтому я не слишком церемонился, подхватил под локоть и ускорил шаг, таща ее за собой. Тень следовала за нами на почтительном расстоянии. Возле входа в здание я остановился и развернул Лидию к себе.

— Отдайте мне кулон, — потребовал я, приготовившись к очередной истерике.

Лидия задумчиво выудила его из декольте, покачала на цепочке у меня перед носом и грустно вздохнула.

— Мне так надоело… Все надоело… И вы тоже.

— Вот и отлично, — я попытался выхватить кулон, но она проворно спрятала его в кулаке. — Господи, ну что за ребячество! Не заставляйте меня…

Я попытался разжать ее пальцы, но она вдруг горько сказала:

— Вы даже не потрудились узнать, зачем я его забрала…

— Из вредности? Из подлости? Из злорадной зависти к чужой любви? Из детского каприза?

Лидия разжала ладонь и уронила камень мне в руку.

— Да, не без этого… Забирайте. Но не смейте его возвращать. Ибо проклятие никуда не делось…

Я испуганно отшатнулся.

— Камень проклят?

Лидия рассмеялась.

— Нет, конечно. Почему вы так упорно не хотите думать? — она приблизилась ко мне, ткнув меня пальцем в лоб. — Что может быть страшнее, чем потерять свой дар для такой, как ваша Софи? Она ведь не просто хороший ювелир, у нее Дар, настоящий талант. Но когда она упала с лошади, то потеряла не только возможность творить из камня и металла, Софи еще потеряла дитя, материальное воплощение своей любви к мужу. И эти две потери, в которых она винила только себя, отравляли ей кровь и разум сильнее любого яда. Это и стало ее проклятием. Она перестала хотеть жить. Я не знаю, сколько времени ей понадобится для восстановления мышечной чувствительности, да и неизвестно, хватит ли у нее воли и веры в это, но…

Лидия задумчиво выводила пальцем замысловатые узоры на моем плече.

— … Но вновь зачать она может хоть сегодня. Если, конечно, прекратит дурить и жалеть себя, как и ваш приятель страдать ерундой возле чучела. И даже если Софи не сможет больше создавать драгоценности, часть ее дара обязательно перейдет к ребенку, отвлечет от дурных мыслей. Глупая экономка решила, что это непременно будет девочка… Кто знает… Но не это важно, важно то, что иначе нерастраченный дар непременно сведет Софи или в могилу, или с ума…

Лидия похлопала меня по плечу, повернулась и стала медленно подниматься по ступенькам. Я разжал кулак и посмотрел на кулон. В мертвом камне Софи запечатлела живое чувство, свою безмерную любовь и нежность к Эмилю. Две фигуры, мужская и женская, символически очерченные, шли по дороге, держась за руки. Их сердца были связаны священным символом, переплетаясь в бесконечности. Даже сейчас, несмотря на холод, камень казался теплым, словно храня жар их сердец. Я так радовался за друзей, которые обрели истинную любовь, наивысшую божью благодать, что теперь невольно задумался, сможет ли Софи изменить гемму и добавить еще одну маленькую фигурку между ними? Внезапно пришедшая мысль заставила меня содрогнуться.

— А что вы тогда сказали Эмилю?

Лидия лишь презрительно махнула рукой в воздухе, остановившись перед тяжелыми коваными дверьми библиотечного корпуса.

— А вы правда хотите знать?

— Как можно так грубо вмешиваться в чужую жизнь? Что же вы за человек!..

— Я привыкла доводить все до конца и выполнять обещания, — отрезала Лидия. — Или Софи забеременеет, или ее заживо сожрет собственный Дар. Так что потрудитесь еще раз напомнить своему приятелю о том, что супружеский долг надо исполнять. И где ваши манеры? — раздраженно закончила она. — Вы собираетесь открыть передо мной дверь?

Лидия уже не церемонилась, ухватив меня под руку и послушно шагая рядом. Мы миновали главный библиотечный зал и с разрешения смотрителя спустились в старую подземную часть здания. Высокие потолки и закованные в гранит стены с причудливыми символами подавляли и заставляли чувствовать себя ничтожным перед величием предков. Часть переходов была закрыта и законсервирована до лучших времен, ожидая пытливых исследователей, что не убоятся ее древних ловушек и неразгаданных секретов. Мы спустились переходами ниже еще на два этажа, все глубже зарываясь в землю, пока не зашли в большой, слабо освещенный зал.