Маргарита Дорогожицкая - Стихия страха

Лидия обошла стол и стала сзади меня. Я напрягся, ожидая какой угодно гадости, но только не того, что она закроет мне ладонями глаза. Я раздраженно отвел ее ледяные руки.

— Вот видите, госпожа Бурже, — торжествующим тоном объявила Лидия. — Пример здорового мышечного чувства. Господин инквизитор не только ощущал, где находится моя рука, но и чувствовал, с закрытыми глазами, заметьте, куда надо поместить свою руку, какое мышечное усилие приложить, чтобы освободиться. Это кажется таким естественным, что на эту способность не обращаешь внимания… пока она есть.

Она похлопала меня по плечу, потом вернулась к Софи.

— А теперь попробуйте вы, госпожа Бурже.

Лидия закрыла ей ладонями глаза и терпеливо ждала. Софи честно пыталась. Она подняла руку и растерянно шарила ею в воздухе, пока спустя несколько томительных минут случайно не попала по руке Лидии.

— Вам сложно, потому что вы не чувствуете положения в пространстве своей руки, верно? А теперь упростим вам задачу.

Лидия положила руку на плечо рядом сидящему Эмилю.

— Уберите мою руку с плеча мужа. И помните, что у вас есть другие чувства, зрение, например.

Софи кивнула, закусила губу и потянулась рукой. В этот раз она справилась быстро, убрав ладонь Лидии, лишь слегка замешкавшись, когда та вцепилась в плечо, и Софи пришлось приложить усилие.

— У вас получится, госпожа Бурже, если будете тренироваться каждый день. Вспоминайте свои движения, когда вы были еще здоровы, и повторяйте их. Мысленно, потом так. Используйте зрение, слух и прочие чувства. А еще…

Лидия вдруг цинично улыбнулась.

— А еще верьте. Помните, что я вам говорила? Вера творит чудеса. Думаю, что господин Тиффано сможет вам помочь в этом. Если очень верить, то обязательно выздоровеешь.

— Обязательно, — согласился я, игнорируя насмешку и прислушиваясь к собственным ощущениям от сжатой в кулак руки. Так странно было думать, что кто-то может не чувствовать собственного тела… Иногда так бывает во сне, но… Словно все происходящее сейчас было одним сплошным кошмаром…

— Да, кстати. Вы обязательно должны справиться с недугом, госпожа Бурже, вы слишком талантливы и… Ваш Дар должен воплотиться, иначе… Впрочем, не будем о грустном. У вас прекрасный вкус, госпожа Бурже, — Лидия подцепила с шеи Софи кулон с крупным розовым камнем. — Заря?

Софи испуганно вцепилась в украшение.

— Пожалуй, я заберу его в счет компенсации ущерба, причиненного мне в вашем доме.

— Нет!

— Нет…

Эмиль и Софи выдохнули одновременно, с возмущением и ужасом.

— Какое трогательное единодушие, — умилилась Лидия, расстегивая застежку на украшении. — Но я так решила.

В глазах Софи стояли слезы. Я с трудом очнулся от кошмарной нереальности происходящего и возмущенно встал, собираясь отобрать у Лидии кулон, но она опередила меня, спрятав его в ладони.

— Пожалуйста, верните, я заплачу вам любые деньги… Не будьте так жестоки!

— Это ведь символ вашей любви? Эмиль подарил вам его? Но это всего лишь камень… Я обещаю, что верну вам его, когда ваша любовь действительно обретет зримое воплощение… Порадуйте свою старую экономку, госпожа Бурже.

— Не понимаю вас… — растерянно прошептала Софи, а Эмиль вскочил на ноги, кипя от гнева.

— Сядьте, — пришпилила его обратно Лидия. Она склонилась над ним и начала что-то шептать ему на ухо. Эмиль покраснел, возмущенно вскинулся:

— Да как вы смеете!

— Смею! — рявкнула Лидия. — И чтоб сегодня же приступили!.. Или вы со своего приятеля решили дурной пример брать? Не поленюсь завтра наведаться и проверить.

— Вы… Вы ненормальная!

— Да, ненормальная, — спокойно согласилась Лидия. — Хотя бы потому, что уступаю вам землю возле Академии по смешной цене. Цените мою щедрость. Я пришлю своего поверенного, чтобы оформил продажу. Кстати, прекрасно выглядите, госпожа Бурже. Всего хорошего.

Она похлопала меня по плечу и добавила:

— За мной, господин инквизитор.

Я прикрыл глаза, пытаясь успокоиться и найти терпение в молитве, но теперь уже Софи возмутилась.

— Почему вы так разговариваете с господином Тиффано? Почему стремитесь всех унизить?

— Унижает человека лишь жалость, госпожа Бурже. А я никогда никого не жалела и жалеть не собираюсь. Господин инквизитор мне задолжал и до сих пор не расплатился.

Я тяжело вздохнул и послушно встал, не желая продолжения безобразной сцены.

— Пойдемте, госпожа Хризштайн.

— Подожди, Кысей. Сколько ты ей должен? Мы заплатим, я не хочу, чтобы ты из-за нас…

— Боюсь, такой суммы у вас попросту нет, госпожа Бурже, — нагло ухмыльнулась Лидия.

Я лишь кивнул друзьям на прощание и последовал за безумицей.

— Поезжайте домой, госпожа Хризштайн, — я распахнул перед ней дверь экипажа.

— У меня другие планы. Я намерена увидеть фрески и вплотную пообщаться с нашим рассеянным профессором. Уверена, если постараться, он сможет припомнить много интересного…

— Вы еле стоите на ногах, укусы наверняка даже не зажили, — в сердцах сказал я. — А вчера вас чуть не убили. И после этого вы собираетесь…

— О чем вы? — встревоженно спросила Тень. — Госпожу пытались убить?

— Почему вы вечно все портите? — недовольно скривилась Лидия.

— Да, Тень, вашу госпожу вчера отравили мышьяком. Ее еле спасли. Лекарь предписала ей покой и питье, а вместо этого…

— Госпожа, как же вы так?.. Давайте домой…

Лидия села в экипаж и указала на место рядом с собой.

— Вы со мной, господин инквизитор?

— Тень, надеюсь, вы поставите в известность Антона о безответственном поведении его сестры, — раздраженно сказал я и сел рядом с Лидией.

— Право, такое мелочное ябедничество вам не к лицу, господин инквизитор.

По дороге в Академию я рассказал Лидии о том, что удалось узнать накануне. О профессоре Камилли мне поведал отец Валуа. Профессор был знатного рода, но отказался от титула, когда принял служение Единому. Он стал самым молодым епископом, многие прочили ему дальнейшее продвижение, но неожиданно ему пришлось уйти из сана. О причине отец Валуа мне не сказал, лишь ухмыльнулся на мой вопрос и ответил, что к женщинам это не имело никакого отношения, но саму причину озвучивать наотрез отказался. Эта новость вызвала у Лидии возмущение и лишь распалила ее нездоровое любопытство, и я злорадно подумал, что теперь она будет донимать отца Валуа. После ухода из сана Джеймс Камилли сильно запил, полностью опустился и даже пытался покончить с собой, прыгнув с моста. Но его спасли, а после этого он смог взять себя в руки. Он стал практикующим душеведом и неожиданно преуспел. Его успехи вызвали большой интерес, ему даже удалось получить заступничество главы ордена Пяти, отца Павла. Сообщая об этом, отец Валуа скривился, словно съел горький лимон. Почему профессор отказался от должности в столичной Академии и приехал сюда, отец Валуа не сказал, и я подозревал, что ему это просто неизвестно.