Маргарита Дорогожицкая - Стихия страха

Антон все мешкал, явно не желая уходить.

— И простите меня еще раз. За сестру. И ее тоже простите… И вообще…

— Не волнуйтесь, Антон, я справлюсь. Кстати, у Лидии действительно сегодня день рождения?

Юноша удивленно покачал головой.

— Нет, у нее в марте. И называйте ее Хриз. Она привыкла. И не слушайте тот бред, что она будет нести. Я пришлю Тень с вещами для нее. Держитесь. Да.

Успокаивая скорее себя, чем меня, Антон еще раз повторил советы, кивнул на прощание и ушел.

Мне потребовалось полчаса, чтобы вытащить Лидию из кухни. В дело пошли уговоры, угрозы и обещания. Но в результате все равно пришлось выволочь ее оттуда силой под изумленным взглядом Софи. Пока я дотащил Лидию до комнаты, она успела опять сорвать голос бесконечными воплями, а у меня стало закладывать уши.

— Хриз! — рявкнул я, и в ответ получил обиженный рев. — Послушай меня. Ты хочешь получить подарок на день рождения?

— Я хо-о-очу варенья, — захлебывалась она в плаче, пытаясь вырваться. — Хо-о-очу!

Лицо пошло красными пятнами, она вслепую дубасила кулаками и ничего не слышала. Я вспомнил слова Антона про истерику. Господи, да как же с ней справлялись родители? И я все равно не смогу заставить себя ударить ее. Вместо этого я прижал Лидию к себе и погладил по голове.

— Ну тише, тише… — приговаривал я, пока она продолжала всхлипывать и вырываться. — Хочешь варенье?

— Да, хо-о-очу…

Я продолжал гладить слипшиеся от варенья волосы.

— А торт ты хочешь?

— Хо-очу…

— А подарок хочешь?

— Хо-очу…

— А улыбнуться хочешь?

— Хо-очу… — она перестала всхлипывать и подняла измазанное вареньем лицо, растерянно уставившись на меня. Я улыбнулся и вытер ей щеку.

— Хриз, ты посидишь здесь, ладно?

Она всхлипнула еще раз, но уже неуверенно и без прежнего задора.

— Эжени приготовит для тебя торт, а я куплю подарок. Ты же подождешь?

Она кивнула и неожиданно икнула. Ее лицо опять сморщилось в плаксивой гримасе, и я поспешил спросить:

— Ты какой торт хочешь?

Лидия задумалась ненадолго.

— Большой. Вот, и-ик, такой! — и показала, разведя руки в сторону и очерчивая полукруг.

— Хорошо. Будет такой. А подарок?

Она просияла и улыбнулась, утирая слезы испачканными в варенье пальцами и оставляя красные разводы на щеках. Обиды были моментально забыты.

— Куклу. Большую. И-ик. Красивую. Самую красивую.

— Хорошо. Будет кукла. Но ты должна обещать, что будешь хорошо себя вести, ладно?

Лидия насупилась.

— Обещай, я жду.

— Ладно, — буркнула она и опять икнула.

— Посиди здесь, пока я не приду. Порисуй что-нибудь. Или почитай. Ты же умеешь читать?

Лидия кивнула, и ее глаза загорелись интересом.

— Ты не можешь уйти! — возмутилась Софи. — Я не хочу оставаться с этим чудовищем!

Она перегородила мне выход, а экономка застыла с метлой, прекратив выметать осколки из кухни.

— Послушай, мне надо в управу. Срочные дела дознания. Я ненадолго. Быстро вернусь. Через пару часов. Честно.

— Нет! — топнула ногой Софи. — Пошли посыльного. Или хотя бы дождись, когда Эмиль вернется с Академии.

— Ну это же смешно! Лидия вас не съест. У нее всего лишь отшибло память, она думает, что ей пять лет. Вы вдвоем не справитесь с пятилетним ребенком? Кстати, Эжени, вы можете приготовить для нее праздничный торт?

— Еще чего! — фыркнула экономка. — Да вы посмотрите, что она здесь натворила! Ведь всю посуду перебила, муку рассыпала…

— Вам лучше приготовить что-нибудь, иначе будет очередная истерика. Пожалуйста, сделайте это, хотя бы ради меня.

Голубые глаза Софи потемнели, она вцепилась мне в руку.

— Ты как знаешь, Кысей, а я с ней оставаться не намерена. Я ее боюсь.

— Да чего бояться? Я запер ее в комнате и дал бумагу, карандаш, книги. На какое-то время ей хватит занятий, а потом… может она устанет и заснет…

— Вот пусть и сидит, а я отправлюсь к Эмилю в Академию. Уж лучше торчать у него на занятиях, чем слушать ее вопли!

Софи с удивительной проворностью вылетела из дому, не обращая внимания на жалобный стон экономки:

— Госпожа, не оставляйте меня одну, ну пожалуйста!..

В экипаже я пересилил себя и открыл дневник профессора.

"Если бы я раньше узнал об удивительных свойствах корня вознесения, мой мальчик, мой любимый Кристофер был бы жив. Я бы смог стереть из его памяти всю боль, что пролегла между нами…"

"Я вернул Луку в детство. Это удивительно. Верю, что смогу заместить его страшные воспоминания своей любовью и заботой. Он забудет, как убил брата…"

"Сегодня Лука сорвался. Убил. Я скрыл. Не стоит об этом даже писать. Лучше забыть с приходом нового дня, как обычно. Но придется повторить курс. Память к нему возвращается при виде крови. Надо быть с ним особенно ласковым и следить, чтобы он не видел ее. Он сможет излечиться…"

"Почему Лука так боится крови?.. Или это не его страх? Я заметил, что сестра Валерия упала в обморок от вида открытой раны, хотя раньше за ней такого не водилось. Есть ли тут связь?"

"Лука оказался очень полезным, выявив страх Фарида, моего нового пациента. Такой сильный и опасный зверь. Я смогу его усмирить. Подарю ему милость Единого. Он забудет страхи и боль прошлого. Станет моим покорным мальчиком. Страх потерять приобретенную свободу приводит его в бешенство, но отвар творит чудеса… Попробую еще добавить опиум…"

Дальше я не смог читать из-за подкатившей к горлу тошноты.

В управе в моем кабинете уже расположились отец Валуа и кардинал Блейк. У последнего было жестокое похмелье, на опухшем лице даже не было видно глаз.

— Где тебя носило? — мгновенно вскипел при моем появлении отец Валуа. Кардинал застонал и прикрыл уши руками. — Тебя пытались найти, но ты не ночевал дома!

— Простите, святой отец, я был так измотан, что… что решил переночевать у друга, он живет неподалеку от Академии.

— Ты мог послать кого-нибудь предупредить! Бог знает что происходит!

— Что-нибудь еще случилось? — осторожно спросил я, надеясь на определенный ответ.

— Случилось! — стукнул кулаком по столу церковник. — Профессор повесился в тюрьме. Сегодня на рассвете.

— Что? — я ошеломленно опустился на стул, пытаясь собраться с мыслями. Почему он… Зачем… Ему надо было просто подождать блаженного забвения, как он делал раньше, стирая неприглядные события своей жизни…

— Дело очень плохо оборачивается… Его слуга Лука погиб при непонятных обстоятельствах, охранник сбежал, воспитанник непонятно где… А еще сгорел его дом… — отец Валуа покосился на кардинала. Лицо того приобрело нездоровый зеленоватый оттенок, он тяжело дышал. Я молчал.

— Кысей, ты понимаешь, насколько все плохо?

— Я поймаю Фарида и Алекса. Я…

— Ты отстранен, — отчеканил отец Валуа, подходя ко мне и пристально вглядываясь в глаза. — Твоя версия произошедшего шита белыми нитками. Зачем было Фариду тебя освобождать? А потом нападать? А следом насиловать профессора? Это было при тебе? Если так, то почему ты не вмешался? Почему отпустил опасного вероотступника?