Маргарита Дорогожицкая - Стихия страха

Алекс пробовал подпевать, тонко подвывая и не попадая в ритм. Он сам доверчиво сел рядом и положил голову мне на колени, словно догадываясь о моих намерениях. Я гладила его по спутанным волосам, с отчаянием понимая, что не могу его убить. Хотя это так легко. Полоснуть кинжалом по горлу, или просто свернуть ему тонкую шею, или схватить за волосы да стукнуть виском о камень… Но мой разум словно обернули плотной ватой. Я должна убить колдуна. Неважно, почему он им стал, важно то, что сам он остановиться не сможет… Мои пальцы сомкнулись на его светлых космах, крепко, до боли, натянув кожу на голове.

— Море… скоро… — вдруг прошептал он, — заберет… боль…

Я дернула его за голову, заглядывая ему в глаза.

— Ты о чем?

Он молчал, а воздух вокруг меня стал горячим.

— Ты о чем? — повторила я и встряхнула его, потом приставила к горлу лезвие.

— Ты… замерзла… — прошептал он. — Тепло?..

Дыхание перехватило от полыхнувшего в лицо жара. Рукоять кинжала обожгла ладонь.

— Мне жарко, — сказала я. — Прекрати.

А в следующий миг ледяной порыв ветра чуть не сбил меня с ног. Алекс безмятежно смотрел на меня ярчайшей голубизной неба, так выделявшейся среди поблекшего мира.

— Я буду… петь… морю… И тебе… Боль уйдет…

Он развернулся и побрел обратно к развалинам маяка. Я стояла и бессильно смотрела ему вслед, выронив бесполезный кинжал. Я не смогла его убить… Злые слезы навернулись на глаза.

— Почему, демон, почему?!? Почему я не могу?!?

Но равнодушное море молчало в ответ.

По дороге домой я успокоилась и решила подождать с убийством Алекса. В конце концов, старый маяк — безлюдное место, и мальчишка никому не сможет причинить вреда. Конечно, это глупо, потому что рано или поздно туда забредет какой-нибудь несчастный, за что и поплатится жизнью. Но выдать Алекса инквизитору я тоже не могла, потому что не была уверена, что он с ним справится. Сила мальчишки была запредельной, он призывал стихии, даже не соизмеряя их мощь с действительностью. Да и не станет Кысей, чистоплюй клятый, пачкать руки и убивать колдуна. Ему же торжество справедливости подавай! При мысли о красавчике я скрипнула зубами от злости. Он горько пожалеет о том, что в очередной раз отверг меня. Хотя нет, не в очередной, а в последний раз. План мести созрел мгновенно, я даже потерла руки в злорадном предвкушении. А если и это не сработает, то остается еще замечательный рецепт профессора. Интересно, каким инквизитор был в детстве? Я нахмурилась, припоминая, что он там лепетал про родителей. Последние страхи в разуме Луки определенно были воспоминаниями Кысея. Значит, его родителей убили у него на глазах. Интересно, поэтому его так выворачивает каждый раз, как он видит мертвое тело? Надо будет разузнать подробнее, чтобы поковыряться и в этой ране…

Отшельник уже ждал меня в гостиной. Его лицо против обыкновения было слегка встревоженным. Я кивнула ему следовать за мной в кабинет, подальше от любопытных домочадцев.

— Есть новости? — сразу перешла я к делу, указывая на кресло и садясь за стол. Демон, как же больно!..

— Сегодня утром убили вояга Наварро, — Отшельник выдал известие и уставился на меня бесцветными глазами.

— Вот как?.. — протянула я, морщась от боли. — Что ж, бывает…

— Вы… уже знаете? — ревниво уточнил Отшельник. — Тогда я…

— Я даже знаю почти наверняка, кого обвиняют, — улыбнулась я его детской обиде. — Серого Ангела, правда?

Отшельник недовольно поджал губы, а я выругала себя за несдержанность.

— Прости меня, Отшельник. Я догадывалась, что это произойдет, но о том, что это уже свершилось, узнала от тебя. Ты принес хорошую новость, спасибо.

Он чуть склонил голову, показывая, что принимает мои извинения.

— Серого Ангела объявили в розыск, его портреты развешены по всему…

— Обожди, — перебила я. — Какие еще портреты? Известно, кто это?

Отшельник прищурился и кивнул.

— Известно. Хотя вы ведь догадались? Нет? Это Фарид.

— А вот это уже действительно интересно… Он на свободе?

— Да. Его ищут, обвиняя в колдовстве и убийстве вояга.

— Демон, а церковников не смущает, что Фарида даже в городе не было, когда объявился Серый Ангел?

Отшельник молчал, привычно игнорируя вопросы, требующие от него строить предположения.

— А что с профессором Камилли? Ему предъявили обвинения в колдовстве? Мне интересно, как церковь будет тут выкручиваться…

— Профессор повесился в камере. Еще вчера.

— Да что ж такое! Что ж они мрут все, как мухи! А главное, как удобно-то мрут! Он точно мертв?

Отшельник кивнул.

— Мой человек из стражников сам сжигал тело по приказу капитана.

Я задумалась. Церковникам был нужен живой профессор вместе с отваром забвения…

— Фарид действительно сбежал? Или это уловка церковников?

— Знаю, что его действительно ищут. Еще Дылда доложил, что ваш подопечный приказал ему поджечь дом профессора Камилли.

— Хм… И? Он поджег?

— Да.

— Ну поджег, так поджег. Что еще?

— Прибыл мой человек из Вышня, — Отшельник положил на стол пухлый бумажный сверток. — Тут все по госпоже Улицкой.

Я кивнула рассеянно, подходя к окну.

— Будут еще заказы, госпожа?

— Подожди немного. Мне надо подумать.

Небо было необычайно чистым, сливаясь на горизонте с морем. Солнце заливало улицу запоздалым теплом бабьего лета. Город за окном шумел и радовался последним жарким денькам… Последним… Я задумчиво очертила священный символ на стекле. Почему у меня такое дурное предчувствие, что хочется выть? Ладно, поиграем по собственным правилам.

— Слушай внимательно. Ты должен распустить два слуха. Первый. Профессор жив. Заставь всех сомневаться. Пусть в городе шепчутся, что тело было слишком изуродованным и не похожим на него, что церковники темнят и прикрываются его смертью, чтобы скрыть его связь с Серым Ангелом… И второй слух. Инквизитор Тиффано предпочитает мальчиков. Надежное свидетельство из… да, из заведения госпожи Розмари, где его видели неоднократно. Ее я сама предупрежу.

Отшельник позволил себе удивленно приподнятые брови.

— Я могу уточнить? Инквизитор потерял вашу благосклонность? Мне отозвать охрану?

— Ни в коем случае, — хищно улыбнулась я. — Хотя угроза со стороны вояга уже устранена, но… Наоборот, усиль охрану красавчика. Мне потребуется все твое искусство, Отшельник. Нужно не просто пустить эти два слуха, а сделать это так умело, чтобы они породили третий. Профессор жив, и церковники это скрывают. А заинтересован в этом тот, кто воспылал к несчастному профессору противоестественной страстью… Понимаешь, о чем я?

Отшельник без всякого выражения смотрел на меня, потом кивнул.

— Это будет нелегко. Слишком неправдоподобно…