Ашира Хаан - Еще одна темная половина [СИ]

В конце концов, меня Люций соблазнял вообще в кабинете психиатра.

Он скинул легкую куртку, оставшись все в тех же джинсах и худике. Распустил волосы.

Встряхнулся.

И вдруг словно что-то щелкнуло — и он засиял.

Тьма во мне встрепенулась, узнавая любимую магию вампирского гламура. Или флера. Или харизмы. Как бы то ни было, но теперь вместо скучного хипстера я вновь видела перед собой мужчину с очень опасным темным взглядом, остро-режущими скулами, сияющими в полутьме белоснежными волосами и хищными повадками существа, привыкшего всю свою жизнь сражаться и любить.

Причем «любить» здесь — эвфемизм.

Тьма потянулась из меня к Люцию, связывая нас тонкой пуповиной, пульсирующей в такт биению сердца. И если от меня к нему текло восхищение и вожделение, то обратно он отдавал эту самую харизму в готовом к употреблению виде. Так что и я встряхнулась и сделала то же самое, что он — расправила плечи, улыбнулась и почувствовала, как улыбка эта сияет обаянием и опасностью.

Усталость словно пряталась под радужной пыльцой магической красоты. Той, от которой не отвести глаз — а потом не вспомнить.

Зеркало в лифте отразило меня по-новому. Так, что мне самой захотелось провалиться в собственные сияющие глаза, не отрываться от налитых как августовские поздние ягоды губ. Я даже потрогала собственную шею, внезапно ставшую притягательной настолько, что на долю мгновения я пожалела, что не могу лизнуть сама себя.

Но рядом встал Люций — и я мгновенно забыла о собственном отражении. К счастью, его можно было касаться, не опасаясь столкнуться с ограничениями физического мира. Я приникла к его губам, раздвигая их языком, чтобы нащупать острые кончики клыков.

Он хмыкнул, отстраняя меня:

— Не увлекайся. С тобой мы уже разобрались.

Стало обидно и захотелось сбежать сквозь белую мглу пурги, спрятаться подальше и с замиранием сердца ждать, пока он отыщет и сладко накажет.

Черные глаза вспыхнули:

— Непременно, наркоманочка моя. Позже.

На тринадцатом этаже — какая ирония! — Люций дотронулся кончиками пальцев до простой деревянной двери одной из квартир. Я почувствовала, как запульсировало пространство вокруг, откликаясь на его зов.

— Нам сюда? — спросила я, разглядывая резиновый коврик под ногами. Кажется, ему было больше лет, чем всему зданию.

— Сюда, но не прямо.

Люций небрежно пнул дверь соседской квартиры и она, даром что железная и двумя десятками штырей по всем сторонам, с легкостью распахнулась, впуская нас внутрь богато, но безвкусно обставленной квартиры. Я поторопилась вслед за ним пройти через гостиную на балкон — мимо хозяев, которые так и не отвлеклись от телевизора.

— Вить, холодно что-то… — сказала женщина, глядя пустыми глазами в экран.

— Зима ведь, дура! — ответил ей муж. Пальцы его елозили по кнопкам пульта, задевая то регулятор громкости, то яркости. Ни он, ни жена не реагировали на темнеющий, светлеющий, орущий и шепчущий телевизор.

Мы не вписывались в их представление о мире, поэтому нас просто проигнорировали.

На балконе Люций легко вспрыгнул на парапет и подал мне руку, мгновенно втащив на узкий, сантиметров десять, край. Я глянула вниз — закружилась голова.

Упасть отсюда — мгновенно лишиться шанса на всякое слияние со своим возлюбленным вампиром. Я только судорожно вцепилась в его пальцы.

Но не боялась.

С Люцием я перестала бояться смерти — куда обиднее было лишиться перспектив жизни с ним. Если бы он гарантировал, что найдет мое следующее воплощение раньше, чем я появлюсь на свет и собственноручно перережет мою пуповину, я бы шагнула с балкона с улыбкой. Просто ради интереса расти в его руках.

Но смерть? Смерть — это он. Чего его бояться?

Сквозь балконную дверь мы смотрели внутрь кватиры, где обитал наш четвертый осколок. Третья половина. Последняя недостающая часть.

Девушка с волосами мышиного цвета, запретенными в две косички. Худенькая, некрасивая. С прозрачными серыми глазами, не видевшими изначальную тьму даже в отражении. С небольшой грудью, торчком стоящей под тоненькой футболкой. Кроме нее и розовых трусов на ней были еще только толстые шерстяные носки. Она сидела на диване с книгой — бумажной книгой. Толстой, с пожелтевшими страницами. Рядом стояла чашка с чаем, а по соседству, прижимаясь толстым боком, спала дымчатая кошка с темными ушами.

Теплый свет торшера заключал их в магический круг, внутрь которого не могло проникнуть никакое зло.

Даже мы с Люцием. Но мы могли выманить ее оттуда.

Пока же тьма скрывала нас. Только кошка проснулась и посмотрела мне прямо в глаза, когда Люций толкнул запертую балконную дверь, входя в дом.

Ему не нужно было приглашение. Он пришел забрать свое.

И мое.

Занавески колыхнулись и затрепетали под ледяным ветром, которого девушка не ощущала. Моя тьма оградила ее от холода. Но тем страшнее было ей увидеть, как легкие полотнища ткани в полной тишине развеваются на невидимом ветру.

Она вскочила, отбрасывая книгу, и отпрыгнула в дальний угол комнаты.

Теплый круг света оказался пуст. Вот так просто.

Но нам было мало.

Люций побарабанил пальцами по стеклу и шепнул:

— Иди ко мне…

Он не применял никакой магии, не использовал вампирскую песнь. Он просто был самим собой. Я бы пришла.

Возможно, я бы пришла даже тогда, когда не знала о нем. Но тут точно не скажешь.

Девушка вжалась в угол, распахнутыми глазами глядя прямо между нами. Даже мне стало не по себе и я обернулась, проверяя, не прячется ли за нами настоящее чудовище.

Издевательский смешок Люция заставил меня взбеситься, а девушку — испугаться еще больше. Она метнулась в прихожую, распахнула дверь и выскочила как была — в футболке, трусах и шерстяных носках прямо на лестничную площадку. Кошка прыгнула ей на руки, вцепилась в плечи, полосуя футболку на ленточки и зашипела на невидимого Люция. Он показался ей страшнее меня?

Кошка знала, кто мы.

— Нет, нет… — прошелестел ледяной голос Люция. — Не уходи, вернись. Иди сюда. Иди ко мне…

Он точно не применял никакую магию, но девушка… Она была наша. Она была нами. Ей было страшно до обморока, я чувствовала, как разрывается ее сердце от ужаса.

Но так же как и я когда-то, она чувствовала, что если не пойдет сейчас, потеряет последний шанс узнать, что мир — куда более волшебное место, чем нам рассказывают. Поэтому она шла.

Сначала медленно, прижимая к себе кошку, но потом перешагнула порог квартиры будто нырнула в глубокую воду. Зажмурившись и распахнув глаза уже в комнате.

И вот теперь, когда страх в ее глазах уже сменился отчаянием — смелостью перед самой страшной вещью на свете, Люций может себе позволить появиться перед ней, раздвинув тьму как театральный занавес.