Ашира Хаан - Лавандовые письма [СИ]

— Серьезно, кобель?

— А ты напиши свое лавандовое письмецо подружкам, спроси про Иржи, — от усталости у него вместо ухмылки получается лишь тень ее.

— Откуда ты знаешь, что оно лавандовое?

Впервые за три года Тимира нарушает свой распорядок дня. Позавтракав шестью вафлями, она вскрывает ворох разноцветных конвертов, даже не надев перчатки. Все белые отправляются в огонь запечатанными.

До обеда она спит. После обеда приходит Иржи, и они долго пьют кофе в тени на веранде.

Весть об этом разносится со скоростью звука, и все поклонники Тимиры начинают совершенно случайно прогуливаться мимо ее дома.

— Да уж, поправил я тебе репутацию, — довольно жмурится Иржи.

— Тем лучше, — рассеянно отвечает Тимира. — Когда вернусь сюда уже навсегда, это убережет меня от сватовства.

Иржи наклоняется и резко перехватывает ее руку, так что кофе расплескивается на бледно-желтое платье:

— Ты сдашь этот экзамен, поняла?

Он по-настоящему зол, и в его глазах она видит чернильную тьму облака Армагеддона которое наползает на войска противника. Того облака, после которого и остаются торчащие из плоти белые кости.

Вечером снова приходит время занятий. Разлетаются об пол чашки, выкипает вода в эмалированных тазах, обвивает свечу дикий огонь, занявшись лишь от одного маленького фитилька.

Сложнее всего Тимире дается именно огонь. Иржи хмурится — он знает больше всего трюков этой стихии, его родной. И она тренируется раз за разом, день за днем, до тех пор пока заклинание каждой из стихий, а особенно огня — не дергает ошейник болью.

Тимира почти месяц не писала лавандовых писем.

Сегодня ближе к утру Иржи посмотрел на ее фейерверк — с виду для детей, но стоит чуть добавить силы, и ошейник начинает жать и жечь, — и сказал, что с этим можно хоть сейчас на рубежи. Только ошейник снять.

— А я смогу вызвать саламандру или голема, когда сдам? — то, что фейерверк наконец получается с первой попытки, с виду даже без усилий, поднимает ей настроение до уровня уверенности в экзамене.

— Вряд ли, — качает головой Иржи.

— Почему? А ты умеешь?

— Духов стихии мало кто умеет вызывать. Нужно быть очень добрым человеком, а это явно не я, — скалится Иржи.

— Я добрая.

— Ты страстная, — он ухмыляется, когда Тимира обливает его презрительным взглядом. — Я хотел сказать — эмоциональная. А духи приходят к тем, кто долго усмиряет свою стихию. Чаще всего это те, кто поздно ее открыл.

— Сильф или келпи тоже здорово, но саламандра самая красивая… Жаль, что не смогу.

— Если бы ты была огненной, я б тебя в свой отряд взял сразу после Экзамена, не думая.

— Может, я и есть огненная! — возмущается Тимира.

— Да, — странно морщится Иржи. — Может.

— К тому же, какой тебе отряд, ты же сосланный.

— Да, — снова кивает Иржи. — Я и забыл.

Они стоят и молча смотрят на розовый рассвет над морем.

— Все? — растерянно спрашивает Тимира. — Закончили?

— Все, — кивает Иржи.

— Но что делать, если они опять откажут?

— Не откажут, — говорит Иржи.

И уходит.

Тимира впервые за месяц завтракает одна.

А потом пишет всего одно лавандовое письмо — в Экзаменациум. Без каких-либо новых сведений, без униженных просьб. Один запрос — на повторный Экзамен.

Через три дня на столе у нее лежит черный конверт. В тот день Тимира выбрасывает весь ворох писем в камин, не распечатывая. А на следующий садится на корабль, не взяв с собой ничего, кроме смены белья и одного-единственного платья.

Зал Экзаменациума точно такой, как она его запомнила — черные стены, взмывающие ввысь на невообразимую высоту. Стойки из полированного камня, за которыми стоят члены комиссии.

В прошлый раз за их спинами толпились другие маги, ждали своей очереди. И там Тимира увидела черные глаза убийцы ее отца во второй раз. В ту самую секунду, когда она должна была вызвать свою стихию, он протянул руку — и вызвал свою! И снова она увидела эту волну, только на этот раз на ее гребне был не отец, а она сама.

— Учитывая ваши просьбы, мы решили провести Экзамен в закрытом режиме. Во избежание двояких толкований, госпожа Тимира. Никто здесь не может вас обидеть.

Голос холодный и чистый, но глубоко под ним насмешка.

Они ей так тогда и не поверили. Сказали, что она слишком сильна и неспособна контролировать эту силу, поэтому «лучше ограничить магические возможности Тимиры Майро и отправить туда, где она не сможет никому навредить», как написали в заключении.

Тимира кланяется. Прислушивается к себе.

Она волнуется. Это правильно. Немного эмоций нужно. Но она знает, как сделать так, чтобы это волнение пошло на пользу магии.

Впервые Тимира понимает, что Иржи учил ее вещам, о которых она раньше даже не слышала. Наверное, это тайная военная магия, о которой ходят легенды.

К ней подходит человек с ритуальным кинжалом. Тимира открывает горло — он проводит кончиком лезвия, перечеркивая тонкий шрам, и тот со звоном рвется, словно все это время горло опоясывала струна.

— Начинайте, госпожа Тимира. Мы все ждем.

Тимира поднимает руку и зовет изнутри свою магию. Сначала огонь — маленькое пламя загорается на ладони, но никак не реагирует на эмоции, которые Тимира вливает в него. Легкое разочарование — нет, не взял бы Иржи ее к себе. Не дано ей убивать людей на рубежах.

Хотя… убивать ведь можно и не огнем. Страшная вещь, Армагеддон — самое убийственное заклинание, сжирающее до торчащих костей — это ведь земля. Та, что может вылечить и убить одинаково эффективно. Тимира знает, что это не ее, но все равно делает жест, свивая в воздухе маленькую зеленую спираль, из которой вылезает росток… вылезает и все. Дальше никуда. Тимире и самой скучно.

— Госпожа Тимира, вы демонстрируете свои навыки прикладной магии или сдаете Экзамен? — интересуется скучающий голос.

Ее провоцируют. Правильно.

Надо пойти с другой стороны. Не пробовать все подряд слабые стихийные заклинания, а вызвать изнутри себя то, что дает ей силу.

И Тимира достает из себя свой гнев, свой страх, свою обиду, и…

…ее накрывает толщей воды!

Высокая волна возносит ее между черных стен на своем гребне!

Что?!

Все-таки этот ублюдок пробрался сюда?

Пришел завершить то, что начал тогда, на маленьком острове посреди озера…

Она сидела на коленях у отца, а эти черные глаза смотрели из переплетений веток, она так испугалась тогда!

Отпрянула от отца…

…разом ощутив и ужас, и стыд, и страх, которые запрещала себе чувствовать. Мотнула головой, отпрыгнула.

Рука отца метнулась и схватила ее за запястье:

— Куда ты? Папа с тобой еще не доиграл! Ты же сама хотела с папой на этот островок!

И она барахтается в песке, песок забивает ей горло… да, папа был магом, магом земли, и песок слушался его… а она кричала, кричала, кричала, уже не понимая, что песок смыт с нее волной, что отец высоко над землей в толще воды пучит глаза, дергается, вдыхает воду вокруг него…