Алекс Делакруз - Темный пакт

— За время визита в протекторат у меня набралось материала достаточно, чтобы сформировать немалое количество волнующих вопросов помимо вашего ультиматума, Максимилиан Иванович.

— Вам не понравился мой ультиматум?

— Мне не нравится, когда у меня отсутствует даже иллюзия самостоятельности. Я прекрасно понимаю, что вы можете прямо сейчас сровнять с землей все имение Анны Николаевны, но даже с осознанием этого не собираюсь ходить у вас на короткой веревочке, господин барон.

Про «прямо сейчас сровнять с землей» я, конечно, польстил, но сделал это сознательно. В разговоре с серьезным противником всегда лучше перехвалить, чем принижать его способности. Любое необдуманное «одним полком за два часа» всегда заканчивается катастрофой, это аксиома.

— Ах вот оно что… — неожиданно полностью успокоился профессор. — Вы просто быстро повзрослели, Алексей Петрович.

— Весьма вероятно, Максимилиан Иванович.

— Демидов уже практически здесь. Менее чем через четверть часа он, как вы выразились, «прилетит в голубом вертолете».

— Это связано с тем, каким образом я покинул протекторат?

— Опосредованно. Дело в том, что командовавший специальным отрядом штабс-капитан Измайлов сразу по пересечении границы был самым настоящим образом спрятан своим непосредственным начальством. Межведомственные разборки; не думаю, что это сильно необходимая сейчас вам информация, — отреагировал на мой взгляд барон, — и у господина Демидова сейчас нет тех сведений, которыми вы поделились со мной. Нет информации о ваших методах убеждения командовавшего группой офицера, я имею в виду.

Фон Колер помолчал несколько секунд, давая мне возможность обдумать услышанное, после чего продолжил:

— Алексей Петрович, сейчас только я и, может быть, еще Анна Николаевна — ваши настоящие союзники. И покровительство герцогини Мекленбург, на которое вы рассчитываете, можно рассматривать больше как опасность, а не как благо для вас. Это я заявляю вам, продолжая наш так неожиданно прервавшийся честный разговор.

«Герцогиня Елена Владимировна Мекленбург, значит. Учтем», — подумал я про себя. Вслух же спросил:

— И даже после произошедшего демарша с моей стороны мы с вами сможем поддерживать наши деловые… союзнические отношения на прежнем уровне?

— Несомненно, — кивнул барон.

— Вы меня убедили, Максимилиан Иванович. В разговоре с господином ротмистром сейчас я точно не буду ратовать за то, чтобы он поспособствовал исключению вас из моего круга общения.

— Рад, что вы оказались столь благоразумным юношей.

— Благодаря вашей откровенности, Максимилиан Иванович.

— На том стоим, Алексей Петрович, на том стоим, — кивнул фон Колер и поднял руку, готовясь снять защиту.

— Нюансы предстоящего разговора с господином ротмистром, как и его возможные вопросы, думаю, нам стоит обсудить в иной обстановке, — ответил он на мой вопросительный взгляд, все же снимая завесу полога.

«Оу», — только и проговорил я беззвучно, оглядываясь по сторонам.

— Анна Николаевна, мы с Алексеем Петровичем пришли к полному взаимопониманию, — сохраняя полное спокойствие, произнес фон Колер.

Княгиня едва заметно шевельнула рукой — и вооруженная, облаченная в доспехи пятерка бойцов разошлась по сторонам, исчезая за углом. Поймав горящий огнем взгляд, я благодарно кивнул. Анна Николаевна показательно этого не заметила, отворачиваясь и направляясь по своим весьма важным делам. Вот только кисти ее рук по-прежнему были подернуты маревом горячего воздуха. Ну, я еще не родственник, но уже актив рода — так можно подытожить отношение княгини.

Господи, как я устал от всего этого… А еще ведь с Демидовым разговаривать, тщательно выверяя каждое слово, жест, интонацию. Кроме того, надо решить с ним вопрос вознаграждения за мое участие в турнире — та еще война предстоит, с этой темы я просто не слезу. Так что сейчас — кто бы мог подумать? — я уже мечтаю о том моменте, когда просто пойду в школу.

Первый учебный день совсем скоро, и совсем скоро я смогу с чистой совестью минимум половину дня маяться дурью — знания, доставшиеся в наследство от Олега, мне это наверняка позволят. «Главное, — мысленно предостерег я сам себя, — не ошибиться со школой, как в прошлый раз, когда поездку в протекторат я воспринял в качестве сафари, которым можно насладиться, убежав на время от проблем».

В помещении находилось человек пятьсот, не меньше. Как под копирку все: приподнятые подбородки, ровная осанка — словно полутысяча идеально выполненных восковых фигур.

Приглушенный свет в зале, отсутствие светлых тонов в оформлении, темная синяя форма. Лишь россыпь красно-желтых бантов, словно намек на приближающуюся золотую осень, привносила яркость окружающего мира сюда, в стены главного здания гимназии имени барона Витгефта.

В последнее время часто появляясь на улицах российских городов, я уже свыкся с ощущением, что нахожусь на съемочной площадке сериала о спасателях Малибу — просто не наблюдая рядом некрасивых людей, не прошедших кастинг. Здесь же и сейчас я находился среди, не побоюсь этого слова, идеально красивой молодежи. Генетическая модификация творит чудеса — когда еще до рождения ребенка можно подкорректировать внешность в лучшую сторону, при этом оставив и даже выделив черты рода!

Кроме себя заметил среди присутствующих не больше десятка человек, внешность которых обыденно-дерзко выглядела на фоне красоты остальных. Причем красоты настолько идеальной, что окружающие сливались фоном и среди них выделялась как раз вполне обычная внешность. Девушек вокруг было как минимум три четверти. Я словно оказался на собрании подготовительных курсов претенденток на получение звания Мисс Вселенная.

Увиденному поразился, но сильно не удивился. Гимназия Витгефта предназначалась только для тех, кто владеет даром, а о гендерном перекосе, когда на одного одаренного мужчину приходится три девушки, я уже знал. Да, насчет количества присутствующих с внешней модификацией я, кстати, мог и ошибаться. Подвергнутых генетической коррекции вокруг может быть намного меньше, чем я предполагаю, а окружающая молодежь просто от природы красива. Аристократия, селективный родовой отбор и все такое.

Несмотря на количество присутствующих, ни перешептываний, ни даже обычного при столь большом скоплении людей фона шорохов слышно не было. Все собравшиеся под сводами зала сохраняли абсолютную тишину, восседая в полной неподвижности и внимая директору гимназии Марьяне Альбертовне Жаровой. Речь, которую она произносила, не отличалась для меня особой новизной: сколько прослушал подобных в прошлой жизни… Но изюминка тем не менее была — удивительная честность, свойственная сословному обществу.