Сильвия Лайм - Рубин царя змей [litres]

Дарьеш резко повернул голову и зашипел:

– Пошла прочь отсюда, это не твое дело!

Миллита повернула голову, из ее глаз полились слезы. Крупными каплями они катились по лицу, расчерчивая влажные дорожки, пока она смотрела на Иллиану. Смотрела и молчала. И это было гораздо красноречивее, чем если бы она закричала вновь.

– Отпусти! – выдохнула снова Иллиана, и не думая уходить. – Отпусти немедленно, или я позову Торриена!

На губах Дарьеша вспыхнула ядовитая улыбка, полная презрения и даже ненависти.

– Дела мирая и его хасси никого не касаются. Или убирайся, или подойди поближе, если так хочешь присоединиться к нашей маленькой игре.

Иллиана тяжело дышала. Она не знала, что делать, потому что, объективно говоря, и впрямь не имела права тут находиться. Перед ней был царевич нагов, а она – всего лишь человек, чье слово не имеет веса. Чья жизнь стоит всего-навсего мешок золотых аспидов.

Но налитые слезами глаза Миллиты… умоляли помочь. Остаться, не бросать.

Но разве может Дарьеш причинить вред своей хасси?

Иллиана колебалась под двумя перекрестными взглядами. Одним – полным сарказма и ярости, и вторым – ужаса и обреченности.

Иллиане показалось, что избранница Сапфирового змея готовилась вот-вот остаться в одиночестве. Ведь иначе и быть не могло. Никто не смеет перечить наследнику.

Словно в подтверждение этого, Миллита вдруг опустила взгляд и повесила голову, закрыв глаза.

– Ну, а ты чего молчишь? – зарычал вдруг на нее Дарьеш, встряхнув сжатую в кольцах девушку. – Скажи своей подружке, чтобы убиралась!

Мирай словно в один миг начал еще сильнее злиться. Он приподнял Миллиту, и теперь она не лежала под ним, но повисла на огромном хвосте напротив.

– Или ты сильно страдаешь с наследником целой Шейсары? – продолжал он, и его физиономия начала краснеть от гнева. – Может, я тебя недостаточно ублажал, что ты строишь глазки другим мираям за моей спиной?!

Огромное кольцо хвоста свилось на животе девушки, неумолимо сжимаясь. Миллита задергалась в этом захвате, пытаясь убрать удавку, и заплакала еще громче:

– Нет, пожалуйста, там же малыш! – закричала она.

В этот момент у Иллианы окончательно отключилось всякое чувство самосохранения. Она рванула вперед и со всей силы толкнула змея, пытаясь оторвать его от девушки.

Естественно, это было бесполезно.

– Отойди от нее, чудовище! – бросила она, как попало стуча Дарьеша в грудь кулаками. – Она же беременна!!!

– И что с того? – выпятив верхнюю губу, из-под которой показались ядовитые клыки, прошипел змей. – Она все равно сдохнет, потому что не в состоянии выносить настоящего мирая! Мерзкое человеческое отребье, которое убьет моего ребенка!

С этими словами он одним легким движением оттолкнул Иллиану, отчего она упала на ковер, а сам поднял Миллиту еще выше, добираясь кольцами хвоста до шеи.

Иллиана больше не раздумывала, спасать или нет подругу, которая на ее глазах белела и хрипела, задыхаясь. Она просто подняла тяжелую юбку своего платья и резким рывком достала нож, привезенный из родного дома, из чехла, который приказал для нее сшить Торриен.

Он знал, что его хасси носит под одеждой оружие. И не возражал. Говорил, что, мол, раз это заставляет ее чувствовать себя спокойно, он не будет против. В любом случае во дворце никто не станет нападать на хасси царевича. И только раз он, будто в шутку, засмеялся и попросил не пускать оружие в ход против царя. Иначе спасти ее от наказания будет проблематично.

Иллиана никогда не планировала причинять вред царской семье. При этом Торриен имел право ей не доверять, но он верил, и девушка любила его за это еще сильнее.

Доли секунды ей хватило на то, чтобы занести руку и ударить блестящим лезвием черный смертоносный хвост. Лишь в последний миг в голове мелькнуло лицо возлюбленного. Вряд ли ему это понравится. Но изменить ничего уже было нельзя.

Дарьеш громко закричал. Отбросил Иллиану сильным ударом по лицу и вынул нож, откинув в сторону. Мирай больше не был похож на человека. Лицо окончательно потеряло знакомые черты.

Но он отпустил Миллиту. Девушка упала на диван, кашляя, глотая слезы и обнимая свой живот, который еще даже не начал округляться.

А Дарьеш повернулся к Иллиане, разнося окровавленным хвостом мебель в щепки.

– Как ты посмела?! – звучал его бешеный голос как раскаты грома.

Он рванул к ней, наклонился и схватил за шею, с силой сдавив.

Дыхание застряло в груди. Иллиана не могла вздохнуть.

– Ты знаешь, что делают с собаками, которые кусают хозяев? – звучал его жуткий голос, что стал значительно тише прежнего.

Кровь пульсировала в ушах, искажая звуки.

Дарьеш наклонился к лицу Иллианы, обдавая горячим ядовитым дыханием из распахнутого рта.

Белые клыки змея казались огромными, вызывая у девушки приступ неконтролируемого ужаса.

Сердце билось в груди так быстро, словно вот-вот остановится. Словно в этот момент оно пыталось наверстать все то время, что ему уже не стучать после укуса Дарьеша.

– Их убивают, – закончил он со злой улыбкой и опустился к ее шее.

«Это конец», – поняла девушка. На этот раз яда будет много, и Торриен уже не сможет его высосать.

Да и не успеет.

«Это определенно конец».

Однако того, чего так боялась Иллиана, не произошло. В следующий миг события закрутились слишком быстро.

Сперва одновременно что-то закричала Миллита, отталкивая Сапфирового змея, затем в комнату, с силой распахнув дверь, ворвались стражники с саблями наголо. За каких-нибудь несколько секунд все помещение наводнили наги, из-за длинных змеиных хвостов стало не протолкнуться.

– Что случилось, шерисмирай? Мы слышали крики, – с поклоном поинтересовалась охрана.

Дарьеш, что-то гневно прошипев, отбросил Иллиану от себя как нечто отвратительное и неприятное.

– Заберите это в камеру. Оно напало на наследника Шейсары, – ответил он, указав на свой окровавленный хвост.

От этих слов в ушах Иллианы застучало, а на глаза опустилась кровавая пелена.

Да, она переживала, что, защищая правое дело, осталась виновата, но это были далеко не единственные ее эмоции. Ее также наполняла радость оттого, что гадкий змей не смог ее укусить. В висках клокотал гнев, потому что мерзкий наследный царевич не понесет заслуженного наказания. А еще было очень обидно, что она сама успела ранить Дарьеша лишь единожды. Его рана явно была несерьезной, и в венах девушки теперь клокотала непривычная кровожадность. Ведь скоро ей наверняка предъявят обвинения в покушении, а так это обвинение хотя бы оказалось не беспричинным.

Когда стражники выводили ее из комнаты, Иллиана сжигала взглядом зло ухмыляющегося Дарьеша. Она больше не боялась мираев, не испытывала перед ними того ужаса, восхищения и восторга, что еще буквально месяц назад. Теперь в большинстве случаев она видела перед собой жестоких самовлюбленных существ, и Дарьеш среди них был самым отъявленным.