Наталия Московских - Обитель Солнца [СИ]

Всего несколько минут, — напомнил себе Даниэль. — Расплата будет недолгой.

Среди всей группы Цая отличалась особыми способностями. Она очень плохо контролировала тела своих марионеток, но виртуозно проникала в их сознание, внушая свою волю. При этом среди всей группы она была единственной, кому красный цвет защитных одежд не был помехой, и расплата Цаи — Даниэль это знал — была куда суровее, чем у остальных, но она мужественно выдерживала ее.

Даниэль вновь огляделся, убедившись, что вокруг безопасно, и выбрался на тракт. Несколько минут он потратил на изучение тел убитых, надеясь найти при них какие-либо ценности. У некоторых были плохенькие мечи, но и они сгодились бы. Возможно, Ран и Эрнст сумеют над ними поколдовать.

Последним Даниэль подошел к человеку, которого называли генералом.

В этот момент рядом с ним неслышно оказалась Цая.

— Как думаешь, Мейз простит меня? — спросила она. Огромные зеленые глаза смотрели на Даниэля невинно и беспомощно. Расплата миновала, и теперь девушка снова походила на саму себя.

— Ты прежде убивала? — зачем-то спросил Даниэль.

Цая промолчала. Она отстраненно смотрела на тело убитого ею человека, как будто не понимала, при чем она здесь.

— Цая! — окликнул Даниэль, пытаясь вывести ее из этого состояния.

— Нет, — отозвалась она и встретилась с ним взглядом. — Нет, Даниэль, я никогда прежде никого не убивала.

Даниэль Милс, служивший когда-то палачом в Сельбруне, изумленно уставился на нее. Свою первую казнь он помнил по сей день. У него не вышло отреагировать на это так спокойно.

— Но это было необходимо. Теперь я понимаю. За этим я должна была пойти с вами. Без меня вы бы погибли. Я должна была так поступить.

Отрывистая речь, нежный голос…

Проклятье, что ты такое? — со злостью подумал Даниэль. Он имел дело с данталли всю свою жизнь, но постичь Цаю Дзеро был не в состоянии.

Послышались шаги. Мейзнер Хайс пришел в себя и теперь приближался к месту бойни.

— Придется сниматься и переходить в другое место? — с досадой спросил он.

— Я не хотела делать больно, Мейз, — виновато произнесла Цая.

— Ничего, — снисходительно сдвинув брови, отозвался Мейзнер. — Ловко ты… я сначала даже не понял, что ты сделала. А потом. Бесы, Цая, это было впечатляюще!

Даниэль нахмурился.

Да уж, ничего не скажешь, — подумал он, присев возле тела убитого Цаей мужчины. Тот было довольно крупным, и на то, чтобы перевернуть его, ушло много сил.

— Что ты делаешь? — нахмурился Мейзнер.

— Он кажется мне знакомым, — покачал головой Даниэль. — Хочу понять, не знаю ли я его.

Цая молча попятилась. Похоже, смотреть в глаза своей жертве ей совершенно не хотелось.

Наконец тело мужчины в коричневых кожаных доспехах оказалось на спине, и Даниэль резко втянул воздух. Лицо и шея мужчины были перепачканы в крови, но ошибки быть не могло. Он знал его.

— Даниэль? — настороженно обратился Мейзнер.

— Солдаты называли его генералом. Неспроста. — Даниэль покачал головой.

— Ты его все-таки встречал? Где?

— В Кроне, — ответил Даниэль. — Он приезжал туда с дипломатической миссией, посещал головное отделение Культа.

Мейзнер округлил глаза.

— Хочешь сказать, это…

— Да, — перебил его Даниэль. — Этого человека зовут Эллард Томпс. Точнее, звали. — Он перевел взгляд на Цаю. — Ты только что убила генерала анкордской армии и правую руку Рериха VII.

Последний день осени выдался уже по-зимнему холодным. Заиндевевшая ночь прочертила границу между будущей жизнью и прошлой. Дышащий морозными облачками рассвет пролил ясность на непреложную истину: Бенедикт Колер и Иммар Алистер вчера покинули деревню Ланкарта и отправились в Леддер.

Этим утром Киллиан проснулся на рассвете, но долго не мог заставить себя встать с постели. В груди ныла какая-то застарелая тяжесть, в голове выстроился холодный прогноз заунывного будущего в деревне некроманта в качестве жалкой подопытной крысы. Киллиан ожидал, что его будет снедать ярость от несправедливости, однако, прислушиваясь к себе, он ничего подобного не ощущал. Внутри него царило сокрушенное смирение, какого он за собой не помнил с того самого дня, как встретил Бенедикта Колера.

Плевать, — подумал он, вспоминая то, как странно преобразилась его жизнь за эту короткую осень. Олсад, казалось, остался так далеко позади, что его легко можно было назвать этапом чьей-то чужой жизни. Но теперь все кончено. Обучение у Бенедикта Колера, по-видимому, не может быть долгосрочным, если ученик не выдерживает планку. А Киллиан… Чего он, в сущности, ждал? Еще когда его свалила болезнь в Сельбруне, стоило понять: ему не видать малагорской операции. Не быть на передовой. И не быть в команде Бенедикта. Разумеется, Колер это отрицал: он обещал, что возьмет его в команду по возвращении из Обители Солнца, но Киллиан достаточно его изучил, чтобы понять: Бенедикт лгал. Лгал, чтобы было проще отвязаться от питающего надежды ученика. Чтобы было проще вызвать у него послушание.

Киллиан не мог перестать обвинять Бенедикта.

Однако по-настоящему горевать ему было стыдно, потому что здесь, в деревне некроманта, похороненной в недрах Сонного леса Карринга, был человек, с которым Бенедикт обошелся куда несправедливее. Вчера, перед самым отъездом Киллиан вновь попытался уговорить Бенедикта взять его с собой и вновь получил отказ. Ренард даже не вышел проводить товарищей в дорогу. Он не показывался им на глаза, укрывшись где-то в глубине деревни, и, судя по всему, не желал слышать, как отъезжает повозка с пленным данталли. Хотя, Киллиан был уверен, что Ренард все слышал. Чуткий слух этого человека наверняка сыграл с ним злую шутку.

Киллиан тоже не решился поговорить с Ренардом вчера вечером. Он отчего-то чувствовал себя виноватым перед ним. И, если бы все трое жрецов уехали в Леддер, ему было бы проще переживать собственные обиды и по-настоящему предаваться им. В компании с Ренардом это было… непозволительно.

Плевать, — вновь лениво повторил про себя Киллиан и повернулся на другой бок в кровати, не желая смотреть в окно на лучи почти зимнего солнца, пробивавшиеся сквозь густой лес.

Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем дверь в хижину открылась, и внутри послышались шаги. Киллиан попытался затаиться и не показывать, что проснулся. Судя по походке, это был не Ланкарт и не Мелита.

И чего ему приспичило приходить сюда в такую рань? — досадливо подумал Киллиан, внутренне сжимаясь. Видят боги, он не готов был говорить с Ренардом.

— Ты не спишь, — послышался шелестящий голос. И это был не вопрос.