Наталия Московских - Обитель Солнца [СИ]

Иди к бесам, — подумал Киллиан, решив не отзываться.

— Дыхание спящего отличается от дыхания бодрствующего, — тихо произнес Ренард Цирон. — А твое напряжение звенит на всю комнату. Ты не спишь.

Киллиан рывком сдернул одеяло и сел на кровати.

— А знаешь, чего не чувствую я? — вспылил он. — Твоего такта! Может, я и не сплю, но с чего ты взял, что можешь врываться сюда в такую рань?

Ренард несколько мгновений стоял молча, затем склонил голову и безошибочно подошел к стулу, который развернул к себе и сел.

— Мог бы спросить разрешения, — буркнул Киллиан.

— С чего такая резкость? — спокойно спросил Ренард. Его тон выбивал из колеи.

— Хм, дай-ка подумать. Может, с того, что мне неприятно чувствовать себя балластом Бенедикта Колера? Это, знаешь ли, не добавляет настроения.

Лицо Ренарда осталось непроницаемым.

— Поэтому я и счел, что могу войти без разрешения. Я в том же положении, разве нет?

Но непохоже, чтобы тебя это задевало, — буркнул про себя Киллиан.

— Не в том же, — возразил он вслух. — Бенедикт, может, зачем-то и решил оставить тебя здесь, но уж точно не в качестве подопытной крысы Ланкарта, это — первое. Ты в команде уже давно и точно в нее вернешься, когда малагорская операция закончится, это — второе. А еще твое тело не подбрасывает тебе сюрпризов в виде странных приступов животного голода и не превращается в хаффруба стараниями некроманта, это — третье. Нет, Ренард, мы не в одинаковом положении. Скройся.

Слепой жрец выслушал его спокойно, не перебивая, а затем еще некоторое время молчал. По-видимому, выполнять последнее указание он не спешил.

— Ты думаешь, он тебя предал? — наконец, прошелестел он.

— Ренард! — простонал Киллиан, закатывая глаза.

— Ответь.

Киллиан вздохнул.

— Было бы очень удобно так считать, — нехотя начал он. — Обвинять Бенедикта Колера во всех бедах — это вообще очень удобно. Вся Арреда так делает. И вся Арреда ходит перед ним на цыпочках. Бенедикт зачем-то решил устроить мне испытание еще в Олсаде. Потом по какой-то причине возился со мной, видимо, решив, что я могу стать его… учеником? Наследником? Кем-то, кого он может перекроить на свой лад, чтобы однажды я продолжил его дело с тем же рвением. По крайней мере, я так думаю, опираясь на то, что он говорил. Но будем честны: я слабак, Ренард. — Киллиан поморщился. — Я не выдержал. Сначала болезнь легких, потом эта треклятая спарэга, потом эксперименты Ланкарта. Я мог бы с пеной у рта заявить, что я спас Бенедикту жизнь, и он обязан дать мне второй шанс, но это было бы глупо и все равно бы не сработало. Я не могу похвастаться ничем таким, чего бы не сделали вы с Иммаром — причем, неоднократно. По факту, я просто… недостоин занимать место в команде. Бенедикт и сам не хотел в это верить какое-то время, но потом вынужден был смириться. Единственная его ошибка в том, что он дал мне эту надежду. А теперь я… Я и сам не знаю, кто я теперь.

Ренард слушал.

— Так что нет, я не могу обвинить его в предательстве, — вздохнул Киллиан. — Ну что? Доволен теперь?

— Харт…

— Только не надо нравоучений, Ренард, я тебя прошу! — простонал Киллиан. — Я прекрасно знаю все, что ты мне можешь сказать. Давай избавим друг друга от необходимости проходить через это.

— Знаешь, а я ведь тебя не перебивал, — напомнил Ренард.

На несколько мгновений воцарилось молчание. Киллиан буравил слепого воина глазами, и тот, казалось, прекрасно это чувствовал, хотя и не подавал виду. Наконец, он решил нарушить напряженную тишину:

— Я не могу сосчитать, сколько раз мы с Иммаром спасали Бенедикту жизнь. И сколько раз он делал для нас то же самое. Ты прав: тут тебе похвастаться нечем. По крайней мере, передо мной.

Киллиан закатил глаза.

— Прекрасно. Давай на том и порешим.

— Я не закончил, — строго перебил Ренард. — Каждый из нас проходил определенные испытания, и провалы у нас тоже были. Мы не иные, Харт. Мы — такие же люди, как и ты. И уж не тебе мне говорить о слабости и дефективности. Я всю жизнь живу под гнетом своей слепоты.

— Ты сейчас очень неумело нарываешься на комплимент, — хмыкнул Киллиан.

— Избавь меня от них, меня от них тошнит, сколько себя помню, — поморщился Ренард. — Я хочу сказать не о том. Каждому из нас Бенедикт дал обещание, что мы останемся в команде, и он его сдержал. Он не разбрасывается такими словами. Это значит, что и обещание, данное тебе, он сдержит.

Киллиан недоверчиво покривился.

— Вот мы оба удивимся, когда я стану первым исключением.

— Ты уверен, что Бенедикт оставил тебя здесь после всего, через что ты прошел, только потому, что разуверился в тебе?

— Да. — В этом у Киллиана сомнений не было.

— Ты ошибаешься.

Повисла тишина.

— Но… почему тогда?

— Ты ему дорог, — кивнул Ренард, как будто это все объясняло. Хотя Киллиан просто не хотел признавать, что это объясняло гораздо больше, чем казалось. — Уж не знаю, что он вбил себе в голову на твой счет, но он действительно прикипел к тебе. Я заметил это еще в Олсаде. И когда мы встретились во Фрэнлине, стоило Иммару бросить какое-то едкое замечание на твой счет, Бенедикт осадил его так, что они еще долго не разговаривали. Я не припомню, чтобы он кого-то так рьяно защищал. И не припомню, чтобы за кого-то так сильно боялся. Пока Ланкарт пытался спасти тебе жизнь, Бенедикт был сам не свой. Казалось, на той койке действительно умирал его родной человек. Сын. Брат. Не просто случайный юноша, которого ему приспичило взять себе в ученики. Только не говори, что не заметил его отеческих чувств к себе! Они звучали бы громче, только если б он озвучил их напрямую. Но Бенедикт — не такой человек. Он этого никогда не скажет.

— Еще минута, и я решу, что он оставил меня в качестве разменной монеты для Ланкарта, чтобы не подвергнуть опасности в Малагории, и другой причины у него не было, — нервно усмехнулся Киллиан.

— В таком случае, еще минута — и ты из обиженного сорванца превратишься в мудрого человека.

Киллиан чуть не поперхнулся собственными словами.

— Но этого… просто не может быть…

— Уверен? — На губах Ренарда показалась странная, едва заметная улыбка.

— Но тогда почему он оставил здесь и тебя?

— Подумай, Харт. Ты же умный мальчик.

Киллиан нахмурился.

— Ты же не хочешь сказать, что я — причина твоего заключения здесь?

Ренард промолчал.

— Да пошел ты к бесам! Ты бы тогда не сидел здесь и не вел со мной беседы о морали и этике! Из-за того, что Бенедикту приспичило, чтобы ты нянчился со мной, ты пропустишь самую громкую операцию Культа! Если б это было так, ты бы меня ненавидел!

Ренард усмехнулся.

— И у меня есть все шансы начать. Если ты не перестанешь вести себя, как напыщенный индюк.