Наталия Московских - Обитель Солнца [СИ]

— Даниэль! — Конрад оказался подле него и опустился на колени рядом. — Проклятье, сколько крови…

— Обнадеживать ты не умеешь, — проскрипел Даниэль, постаравшись приподняться и, зарычав от боли, снова откинулся на холодную землю. Холод быстро проникал в него и, казалось, кровь от этого текла чуть медленнее. Или только казалось? Таких серьезных ран в жизни Даниэля еще не было. Боль была соизмерима с серьезной расплатой. Хуже был страх — страх утекающей жизни с каждой каплей синей крови, падающей на землю.

Позади послышалась чья-то шаткая походка, постепенно становившаяся увереннее. Цая небрежно отерла рот и встряхнула гривой рыжих волос.

— Дани, держись, — нежно произнесла она, присаживаясь рядом.

— Как… как ты здесь оказалась?

Цая непонимающе покачала головой, словно он задавал самый глупый вопрос из возможных.

— Я почувствовала, что нужна вам. Как тогда. — Она сделала неопределенный жест рукой, махнув куда-то в сторону, будто это должно было все объяснить.

Цая Дзеро. Странная — даже для данталли. Наделенная самыми неординарными способностями, какие Даниэль когда-либо видел. Непостижимая и опасная в своей тихой решительной жестокости.

— Нужно к Сайену, — пытаясь отдышаться после драки, кивнул Конрад. — И быстрее. Много крови…

— Да, — коротко кивнула Цая.

Вместе они помогли Даниэлю подняться. Рыча и пыхтя от боли, с кружащейся от слабости головой он встал на ноги и тут же покачнулся, буквально рухнув на плечи Конрада. Цая оглядела залитую кровью землю и остановила взгляд на обезглавленном олене.

— Пошлем за ним Рана и Эрнста, — сказала она. — Я пойду с ними, если придут еще.

Она не уточняла, кто еще должен прийти, но и без слов было понятно, что говорит она о новых охотниках, которых Рерих мог послать за убийцами генерала Томпса. Генерала, которого убила она.

— Идем.

Путь сквозь колкую зиму был тяжелым и казался невозможно долгим. Весь левый бок Даниэля промок от крови.

— След… — выдавил он, борясь с усталостью. — Нас могут найти по нему, нужно…

— Не думай сейчас об этом, — прервала Цая. — Не разговаривай, береги силы.

В небольшой скрытой пещере, которую заняла группа, горел костер.

Сайен переполошился, увидев рану, и тут же принялся раздавать команды, которые ускользали от Даниэля — он чувствовал, что вот-вот провалится в забытье. Он провалился бы в него и раньше, чтобы сбежать от боли, но приученное к расплате тело могло ее вытерпеть.

Даниэль толком не понимал, что с ним делали. Было холодно, не спасало даже тепло костра, но кто-то все равно разорвал на нем рубаху — похоже, это была Рахиль, хлопотавшая над ним вместе с Сайеном.

Краем уха Даниэль услышал, как Ран и Эрнст сказали, что мигом вернутся. Кто из близнецов это произнес, он не разобрал. Взгляд его искал Цаю, но она исчезла, как тень, словно и не возвращалась в пещеру. Должно быть, отправилась с близнецами, как и обещала.

Красное… кровь… кровь не ослепляет… почему? — С этими мыслями Даниэль провалился в забытье.

Он выныривал из него несколько раз, слыша перепалки своей группы. Кто-то говорил, что, раз явились наемники, нужно как можно скорее сниматься с места и уходить. Сайен — его голос Даниэль узнавал безошибочно — возражал, говоря, что раненого в таком состоянии нельзя перемещать, и даже на носилках это будет опасно. Даниэль попытался сказать, что справится с перемещением, но, похоже, у него получилось только тяжело застонать. Боль приходила к нему с каждым пробуждением и в отличие от расплаты не желала уходить.

К ночи у него начался жар. Сайен у него над ухом говорил что-то о плохой способности данталли справляться с хворью, которая проникает в раны. У него была мазь, в которой содержалась какая-то ему одному известная плесень, но он не мог уверять, что она поможет. Говорил, что надо ждать.

Даниэль вновь провалился в темноту. Вскоре темнота разбавилась цветными видениями, где он раз за разом поднимал свои руки, державшие топор, и они были по локоть в чужой крови.

Кронский палач, прячущийся под самым носом у Красного Культа.

Даниэль гадал, почему не слепнет от чужой крови на руках. И кричал… он чувствовал, что кричит. В какой-то миг крик стал таким громким, что вместе с ним пришла боль, а за ней — холод. Даниэль с прерывистым вздохом вскочил и тут же почувствовал, что дрожит мелкой дрожью.

Чья-то рука заставила его опуститься обратно на настил, на котором он лежал.

— Тише. У тебя жар. Тебе надо отдохнуть.

Он сосредоточил взгляд и рассмотрел Цаю Дзеро. Она смотрела на него своими огромными зелеными глазами, и в них стояло утешение. Откуда-то в ее руках появилась мокрая тряпица, которую она бережно положила на лоб раненому.

— Все хорошо, — сказала она.

Прислушиваясь к своему состоянию, Даниэль едва ли мог в это поверить. Ему казалось, что над ним уже маячит тень Жнеца Душ.

— Он не придет за тобой, — прошептала Цая.

— Кто? — слабо спросил Даниэль. В горле пересохло.

— Жнец, — кивнула Цая.

— Ты слышишь, о чем я… думаю?

Цая покачала головой. На вопрос она предпочла не отвечать, вместо этого произнесла лишь:

— Ты не умрешь.

Он прикрыл глаза, чувствуя, как по виску стекает капля — воды с тряпицы или пота, он не разобрал.

— Мы не слепнем от крови, потому что она другая, — тихо сказала Цая. — Не такая, как… остальное красное. — Казалось, она пыталась тщательно подобрать слова.

И отчего все время кажется, будто она знает больше, чем мы все?

— Цая, откуда ты… — Он поморщился. И почему треклятая боль не желала утихать? Рука легла на повязку на раненом боку. Цая осторожно накрыла ее своей ладонью. — Откуда ты знаешь? — простонал Даниэль. — Я…

Она улыбнулась — нежно и снисходительно одновременно. Чуть склонилась над ним, чтобы ему не приходилось приподниматься в попытке услышать ее.

— Ты говорил во сне, — сказала она. — Только и всего. Мне не известно, о чем ты думаешь. Откуда бы я могла это узнать? — Цая вновь улыбнулась.

Даниэль облизнул пересохшие губы и прикрыл веки, чувствуя, как они дрожат. Стоило перестать концентрироваться на Цае и вопросах о ней, как в мыслях начинало стучать лишь жалобное «мне плохо… когда это кончится?». Взяв на себя ответственность за группу данталли — фактически, украв чужую мечту об этом, — Даниэль не раз представлял себе, что будет, если его ранят. Он думал, что перенесет это стоически, а если не удастся, он будет себя ненавидеть. Однако, когда это случилось, ничего из этого не осталось. Даниэль помнил страх, который он испытал, когда кровь полилась на его ладонь. А затем осталась лишь боль и усталость. Слабость и желание провалиться в сон, чтобы не чувствовать всего этого.