Юлия Галанина - Княженика. Книга 1. Золото

— Давай танцевать! — в отчаянии предложила я. — Так я быстрее, чем от чая согреюсь!

Кинулась к верстаку, к компу, нашла папку с музыкой и ка-а-а-к врубила на полную мощность древних колонок.

— Смотри, как у нас на дискотеках танцуют! Я ходила здесь на такую. Знаешь, какая у меня юбка была? С бусинками!

На дискотеках танцевали, конечно, не совсем так, но в глазах Звонки мелькнул интерес. Сначала маленький — но он разгорелся, как огонек на конце лучинки.

Я думала, у меня голова оторвется от резких движений.

Но все это было неважно — Звонка включилась в игру, мы скакали и кривлялись с ней, как буйнопомешанные. Какое же это было счастье — видеть и слышать, как она хохочет во все горло, прыгая, словно мячик.

Очень скоро я не просто согрелась — спина у меня стала мокрая.

— Антракт! — предложила я.

— Это что? — спросила Звонка.

— Перерыв в представлении. И буфет. Вот теперь я точно чаю хочу, в горле пересохло. С конфетками…

— Какими?

— А давай посмотрим в шкафу, с какими. Какие найдем — те и наши.

В шкафу нашлись ириски.

— Я думаю, вор-р-ротник от платья сделаем, — важно сказала Звонка, пока мы изысканно сервировали стол (две чашки, две ложки, конфетки на блюдце).

— Хорошо, давай от платья отрежем. Он все равно там лишний, — радостно согласилась я, разливая чай по чашкам, — только, наверное, отложим это на светлое время суток. Завтра весь день в нашем распоряжении — и выкроим, и пришьем. А сегодня нам уже «Хоббита» читать пора, ведь Бильбо спасся от Горлума и положил кольцо себе в карман, но теперь у него нет ни пуговиц на жилете, ни друзей поблизости.

— Но он же выкар-р-рабкается? — требовательно спросила Звонка.

— Бильбо? Всенепременно! Ему же надо дойти до Одинокой Горы!

— Сначала — до гномов, — уточнила дотошная Звонка. — Он вместе с ними идет. Что ему одному у Одинокой Гор-р-ры делать? Это же их дом.

— Да, до гномов, ты права. Тем более, что до Одинокой Горы еще пилить и пилить, они же только Мглистые горы миновали.

— И пони тепер-р-рь нет. У меня был пони.

— Правда? А какой масти?

— Как жженый сахар-р-р, — важно объяснила Звонка. — Кр-р-репыш его звали. На бочку мохнатую немножко похож. Гр-р-ранмама, то есть бабушка, когда у нас гостила, очень смеялась над ним.

— Какая бабушка? — удивилась я. — Э-э-э… Папина или мамина?

— Мамина мама.

— Ничего себе!

— Она мне в макушку р-р-разных заклинаний нашептала, — Звонка пальцем ткнула себя в темечко. — Чтобы они меня бер-р-регли. И видишь — бер-р-регут. Мы с тобой, а Лютый нас не нашел.

— Повезло тебе с бабушкой.

— Ага, — согласилась Звонка. — Знаешь, как она лихо на коне ездит? Никому за ней не угнаться!

— Могу себе представить.

Мы допили чай — я вручила Звонке половинку яблока, чтобы она грызла ее на диване, пока я читаю «Хоббита».

Пока я споласкивала чашки — Звонка стянула со стеллажа книжку, нашла место, на котором мы остановились. Забралась на диван. Я — тоже. Забрала у нее книгу, начала с выражением читать.

Бильбо, выбравшись из Мории, шел, шел каменистой тропой, не зная, где он и как найти гномов, и вдруг в одной из лощин на склоне, меж двумя огромными валунами увидел красный капюшон своего друга Балина…

В окно снова постучали.

Ярость поднялась с новой силой. Бросив книжку на диван, я схватила полено и кинулась к двери. Сейчас влуплю Димону поленом прямо в лоб, раз он человеческих слов не понимает! То-то он так легко ушел, видно рассчитал, что вернется попозже, не могу же я и ночью уборку делать, эта отговорка уже не сработает. А я не буду сейчас отговариваться, я сейчас сразу драться начну!

Так разозлилась, что даже куртку не накинула. Отбросила крючок, толкнула дверь и, пылая от ярости, выскочила в темноту.

За дверью стоял Ярослав.

Я и забыла, какой он высокий…

Он обнял меня, прижал к двери, начал неистово целовать. Полено грохнулось о пол верандочки.

Он был обжигающе горячим, словно пламенем окутанным, а вокруг царил зимний холод. Спина моя, прижатая к двери, отчаянно мерзла, а лицо горело от поцелуев. Ярослав вжимался в меня, словно хотел, чтобы мы стали одним целым. Целовал жадно, умело. Наверное, я стонала, сметенная этим напором.

Дверь затряслась — с той стороны в нее колотилась перепуганная Звонка.

От медвежьих объятий Ярослава у меня уже кости трещали. Звонка дико кричала и билась в дверь, а он никак не мог от меня оторваться.

Потом Звонкин крик резко умолк.

Вот тут Ярослав выпустил меня, рванул дверную ручку, распахнул дверь до упора.

Вместо Звонки перед дверью замерла, выгнув дугой спину и угрожающе урча, маленькая пушистая рысь. Кисточки на ее ушах гневно тряслись.

Она все-таки превратилась! Она смогла!

Ярослав не то запихнул, не то занес меня в избушку. Захлопнул дверь громко — я вздрогнула, обернулась на звук, а когда опомнилась, Звонка уже снова стала человечком, растерянным и обиженным.

А я подумала, что сейчас самое время грохнуться в обморок, чтобы полежать спокойно, отдохнуть от всего. Но Ярослав сгреб нас со Звонкой в охапку — пара шагов, и мы уже барахтались на диване.

Звонка щипала брата, дергала его за волосы, словно проверяя, он ли это.

Я просто молча прижималась к нему, чувствуя, как меня колотит мелкой дрожью. Ярослав был все в том же камуфляже и в серой футболке, только весьма обтрепанных. Я уткнулась лицом куда-то ему под мышку и молча слушала, как стучит его сердце. Горячие волны шли по телу, выгоняя озноб, сладкие мурашки табунами бегали по позвоночнику. От него пахло дымом и лошадьми, снегом и металлом. Как же мне было плохо без него! Я подстраивалась под его дыхание, чтобы наши вдохи шли в унисон, мы туго переплелись, как два дерева.

Развеселившаяся Звонка уже скакала по нам, как Тарзан по лианам, распевая какую-то лихую разбойничью песню. А у меня не было ни сил, не желания открыть зажмуренные глаза.

— Не плачь, Княженика! — сказала вдруг Звонка.

— Я не плачу, я радуюсь, — слезы из-под век побежали еще сильнее.

Распухшие от поцелуев Ярослава губы горели.

— Я же говор-р-рила тебе, что он вер-р-рнется! — возмутилась Звонка.

— Говорила, — выдохнула я, прижимаясь к Ярославу еще плотнее.

Ярослав ладонью начал вытирать мне слезы. Ладонь была жесткой.

— напомнил он вслух, и я тоже вспомнила, какой был наш самый первый урок в дыму — но ведь я научилась-таки топить печку! И теперь у нас со Звонкой правильный огонь — в печке и правильный дым — из трубы.

— Ловко ты то полено выкинул.

Мы оба расхохотались, дико, как сумасшедшие, — а вслед за нами и Звонка.