Юлия Галанина - Княженика. Книга 1. Золото

С левой руки я перевела взгляд на пишущую правую. На лист бумаги.

Рот у меня непроизвольно открылся от изумления. А потом я стала пунцовой от стыда.

Он не только умел писать «наши» буквы, он еще и делал это куда изящней, чем я. Если честно — почерк у меня корявый, особенно, когда я тороплюсь и пишу быстро. Говорят, есть такая наука, которая по почерку определяет характер человека — так вот мне кажется, что мой почерк прямо говорит о том, что его владелец беспринципен, расхлябан и двуличен, хотя бы потому, что я могу в одном слове две буквы «т» по-разному написать. У папы почерк четкий, летящий, у мамы — аккуратный, библиотекарский. У Ольги Ивановны самый, пожалуй, затейливый, какой я только встречала — каждая буква в завитушках, и как она не устает их выписывать…

А здесь почерк был какой-то прямо таки образцовый — как надо бы писать, но так никто не пишет, долго это. Буквы, одна ровней другой, возникали на белом листе. Все, как на подбор, с должным наклоном. С размашистыми петлями в «д», «в» и «у», с округлыми «а» и «о».

А я алфавит ему подсунула, чтобы смотрел… Мда.

Хорошо, что в избушке царил полумрак, а лампа бросала на потолок, стены и лица стаю разноцветных бабочек…

Ну, ладно, буквы он знает — но почему тогда стопорится на русском и литературе?

Ярослав словно угадал мои мысли. Сказал:

— Наверное, это вроде болезни.

— Но здесь же можешь! — возмутилась я.

— Это не школа.

— А что твой отец про «Властелина колец» сказал? — вспомнила я, что хотела спросить еще утром.

— Доспехи странные. Воюют странно, — лаконично обозначил Ярослав.

— Это, наверное, потому что фильм, для зрелищности. В книге по-другому. Дать почитать?

— Дай.

Я нашла и отдала ему первую книгу. Пока он ее осваивает, я дочитаю ВК.

Надо было, никуда не денешься, продолжать занятия.

— А теперь разберем предложения. Найдем подлежащее и сказуемое. Ну, вот, для примера: «В норе под землей жил был хоббит». (Я решила упростить первое предложение и записала его сокращенную версию на отдельном клочке бумаги). В этом предложении подлежащее — хоббит.

— Почему? — заинтересовался Ярослав.

А я знаю?!

— Потому что он там жил.

— А что такое подлежащее? — огорошил меня Ярослав.

— Это… это… это — главное слово в предложении, вокруг которого все вертится. Оно существительное, а сказуемое обязательно глагол. Здесь два сказуемых: «жил» и «был». Подчеркни их двумя черточками каждое. — Я вручила карандаш Ярославу. — А подлежащее — одной чертой.

Уф, с одним предложением, вроде бы, разобрались. Что там дальше: «Не в мерзкой грязной и сырой норе, где не на что сесть и нечего съесть, но и не в пустом песчанике, где полным-полно червей».

Караул! Здесь нет подлежащего и сказуемого, похоже, тоже нет, потому что «не на что сесть» и «нечего съесть» как-то мало похожи на настоящие сказуемые.

— На сегодня, пожалуй, все! — решительно завернула я урок, понимая, что со вторым предложением не справлюсь.

Надо было сказку попроще взять. Типа: «Жили-были дед да баба. Ели кашу с молоком… Рассердился дед на бабу, хвать по пузу кулаком!»

Четко и по делу.

— До завтра, — распрощался Ярослав.

Когда он ушел, я с горя, бросив все дела, достала справочник для школьников и принялась с отвращением его читать.

Неделя шла, росла поленница из переколотых дров на моем дворе.

Гномы в тетради Ярослава вместе с хоббитом уже добрались до Одинокой горы: этот мазохист взялся и дома сказку переписывать, приносил мне домашние задания. Старательно подчеркивал подлежащее и сказуемое, где находил. И «жи-ши» через букву «и» — тоже. Непонятно только, когда он ухитрялся все это делать — ведь нормальные домашние задания тоже никто не отменял, приходилось сидеть и делать.

Вот так потихоньку мы дотянули до выходных. Всю неделю тетя с дядей были заняты в бутике, привоз нового товара в «Версаль» вызвал всплеск интереса, тетя стояла на вахте с утра до ночи.

В субботу после уроков я пошла их навестить.

Почти уже добралась до знакомой калитки, как услышала позади:

— Алиса, подожди.

Ярослав за моей спиной словно из воздуха нарисовался! И как я могла его не заметить? Это же надо так легко ходить.

Сегодня он опять в был в вязаном жилете с ромбами, с папкой под мышкой. Куртка, несмотря на прохладу, была распахнута настежь, вот же не мерзнет человек…

— Алиса, подожди, — повторил он.

— Чего? — насторожилась я.

— Я с тобой.

— Куда?

— К твоим родным.

— Чего?!

Ярослав ничего не ответил, просто открыл калитку и вошел в дом дяди и тети первым.

Ну что же, дело, конечно, хозяйское. Только на его месте я бы не удивлялась, если дядя Гриша пальнет в него из какой-нибудь берданки, за тот случай, когда их черный «Мессершмит» чуть его любимый «жигуль» не протаранил…

Ярослав поднялся на крыльцо. Открыл дверь и вошел на веранду. Я за ним и не успевала.

Что ему нужно от дяди с тетей?

Деликатно постучав о косяк, Ярослав распахнул дверь и шагнул в прихожую.

Тетя Неля, вся в бигудях, выглянула из кухни, дядя Гриша, в цветастых трикотажных бриджах (обновке, между прочим) — из зала. И оба замерли в полном недоумении, пялясь на нежданного гостя.

Я просочилась в дом следом за Ярославом. Выглянув из-за широкой спины, молча покрутила пальцем у виска и развела руками, дескать, что с малахольного взять. Наверное, дядя с тетей поняли, что я тут ни при чем и тоже ничего не понимаю, как и они.

— Милости просим, — ожила первой тетя Неля, лихорадочно сдергивая бигуди. — В зал проходите. Гриш, тапочки гостю отдай!

— Спасибо, не надо, — снял обувь и прямо в носках прошел в большую комнату Ярослав.

Дядя Гриша, похоже, очень обрадовался, что его тапки не достанутся понаехавшим тут. Тетя Неля молнией пронеслась в их спальню и через секунду вернулась, уже причесанная и с футболкой для дяди Гриши.

Пока дядя Гриша одевался — Ярослав раздевался: почти силой я стянула с него куртку, отнесла в прихожую, повесила на крючок.

Дядя Гриша и тетя Неля уселись рядышком на диван, как послушные дошколята, только что руки на коленях не сложили.

— Дядя Гриша, тетя Неля, это мой одноклассник Ярослав Ясный, мы на литературе вместе сидим, — затараторила я, чтобы хоть как-то начать разговор.

— Здравствуйте, Григорий Иванович, здравствуйте, Неля Семеновна, — ничуть не смущаясь, поздоровался Ярослав, присаживаясь на стул у стола, поставленного около стены напротив дивана. — Я давно хотел к вам зайти, но знал, что в рабочее время вы заняты, поэтому отложил визит до выходных.

Вот даже как.

Визит отложил.

Но давно собирался.

Зачем, черт меня подери?!

Хорошо еще Анжелики дома нет…