Юлия Галанина - Княженика. Книга 1. Золото

Мама Ярослава улыбнулась, подошла к окну и поманила меня.

Я выбралась из-за стола, встала у окна, посмотрела туда, куда она показывала.

По двору от ворот шел отец Ярослава. Высокий, широкоплечий, могучий. И густая грива — золото с серебром. Увидел нас, улыбнулся, приветственно помахал.

— Мстислав тогда был даже интереснее Святослава, он же постарше, — начала вспоминать мама Ярослава. — Мстислав был темноволосый. Красив такой опасной мужской красотой, которая свела с ума не одну черниговскую девицу. Яркий, огненный. И тоже высокий. Святослав рядом с ним казался простоватым, застенчивым. Но, понимаешь, он уже тогда был Ясным, как и сейчас.

— А Мстислав?

— А Мстислав был мутным, — неожиданно (для меня) жестко сказала мама Ярослава. — Если у Святослава душа была чистая, как ясное пламя, то в Мстиславовом огне сердцевина была темная, недобрая. Чувствовалась в нем какая-то червоточина, еще тогда чувствовалась, — обстоятельно рассказывала Любовь Ивановна. — Со мной он был приветлив и улыбчив, но с другими частенько бывал жесток. Мог легко сорвать злость на слабом, унизить и без того убогого. Чего Святославу и в голову бы не пришло. Мстислав и мною-то заинтересовался, я думаю, когда узнал, что я нравлюсь Святославу, подразнить того хотел. Он с детских времен затаил злобу на семью Святослава, считая их виновными в гибели своего отца. Тебе Ярослав не рассказывал?

— Нет, — покачала я головой.

— Значит, еще расскажет. Я не буду перебегать ему дорожку, — снова улыбнулась Любовь Ивановна. — Там очень все переплелось, нет ни правых, ни виноватых, но остаться сиротой даже при милостивых родственниках радости мало, сама понимаешь.

— Ярослав сказал, что без отцов остались оба! — вспомнила я.

— Оба, но Святослав — позже. И ему не пришлось, как Мстиславу, жить в Чернигове при родственниках матери по большому счету обузой. В роду его отца как-то не принято было особо заботится о братьях и племянниках, там один другого всё сожрать норовил, недоброе семя. И Мстислав пошел в отцову родню — рос брошенным волчонком, вырос в красивого волка. Может быть, он и сам не понимал, что внутри у него теплится обида на Святославов род — ведь матери их старались подружить сыновей, понимая, что вместе им будет легче. А все пошло не так. Говорят, из-за меня. Не знаю. Но время показало, что я сделала правильный выбор.

— Несмотря на все?

Любовь Ивановна молча кивнула, отвернулась от окна и стала доставать из духовки готовую выпечку. Длинная темная коса змеилась по ее тонкой спине.

Тут вернулись Звонка с Ярославом, накинулись на свежевыпеченные тарталетки, даже не давая им остыть, как полагается.

А потом Ярослав с одной стороны, Звонка — с другой, как конвоиры повели меня топить, э-э-э, в смысле, купать в своем горячем источнике.

То ли я намерзлась за последние дни, то ли, как Каштанка у Чехова, опьянела от еды и хорошего обращения, но в теплой, почти горячей воде, меня не на шутку разморило. Скрытые под прозрачным куполом, мы со Звонкой наблюдали, как лихо плещется под открытым небом Ярослав, рассекая широкими гребками озерную гладь.

Потом я выбралась на берег, завернулась в махровый халат, присела (буквально на секундочку) в шезлонг — и отключилась.

Очнулась я ночью.

И поняла, что лежу в Звонкиной комнате, в ее кровати под балдахином, в длинной, до пят ночной рубашке молочного цвета и сверху прикрыта стеганым белым покрывалом.

А на полу ползают на четвереньках Ярослав со Звонкой, упоенно штурмуя игрушечный город.

— Она проснулась, она проснулась! — первой увидела и зазвенела колокольчиком Звонка. — Смотри, она проснулась!

— Тише, — улыбнулся Ярослав. — Так ты не только весь дом, но и дружину перебудишь. Может быть, зря Алиса проснулась, надо было до утра отдохнуть.

Я похлопала ресницами, потерла глаза. За кружевной занавеской на Звонкином окне, наверное, той самой, в которой я танцевала на балу, — за ней была темнота.

Это сколько же я проспала?

Звонка забралась на кровать. Ярослав продолжал сидеть на полу. Он вертел в руках какого-то солдатика.

Звонка уселась по-турецки рядом со мной на стеганом покрывале. Задумчиво склонила кудрявую голову набок и начала перечислять:

— Папа — князь, мама — его княгиня, ты — княжич, я — княжна. А Алиса?

— А Алиса — княженика, — предложил Ярослав, пряча улыбку.

— Княженика! — захохотала Звонка. — Княженика! Вот здор-р-рово!

— Ну, всё, теперь точно вся округа проснулась.

— Я однозначно проснулась, — подтвердила я, садясь.

— Пойдем покои Ярослава смотр-р-реть? — с надеждой предложила Звонка.

— А он пустит? — удивилась я.

— Княженику? Охотно, — вернул солдатика в армию Ярослав. — А вот некоторым спать давно пора.

— Не пор-р-ра! — закричала Звонка. — Не пор-р-ра! Еще р-р-рано! И сегодня пр-р-раздник! У нас гости!

— Я тебя возьму, если обещаешь вести себя тихо.

— Хор-р-рошо, — спрыгнула с кровати Звонка. — И игр-р-рушки собер-р-ру.

— Правда? — не поверил старший брат. — Это что-то новенькое. Отродясь такого не упомню.

Звонка принялась трудолюбиво складывать зайцев, медведей и кукол в большой расписной сундук.

— А может быть, лучше ты, все-таки, поспишь? — снова спросил меня Ярослав. — Завтра же воскресенье, можно отдохнуть.

— А твой диктант в понедельник?

— Я слетал к тебе, нашел этот учебник пятого класса, завтра на свежую голову изучу.

— Но я, правда, спать больше не хочу! Выспалась…

— Хорошо, тогда будем бодрствовать. Накидывай шаль и пойдем.

— А моя одежда?!

— Да утром наденешь, ночь же на дворе, — возмутился Ярослав.

Белая ажурная шаль, в которую меня кутали в прошлый раз, лежала тут же, рядом с кроватью, на почти игрушечном креслице. Накинув ее на плечи, я босиком по пушистому ковру подошла к окну.

Над темными горами сияли звезды, маленькая холодная луна стояла высоко. И звезды и луна отражались в водах рукотворного озера, мягко, матово сиял полупрозрачный отсюда купол, а крыша грибообразной баньки была наоборот, темной.

Звонка расправилась со своими игрушками, распахнула дверь в коридор и приплясывала на пороге.

— Пойдемпойдемпойдем! — тараторила она.

— Дай Алисе хоть обуться! — укоризненно сказал ей Ярослав.

Он поднялся, подобрал около кровати какие-то тапочки и принес их мне. Они были очень похожи на те бальные туфельки, только украшены не камнями, а шелковой вышивкой.

— Размер тот же, должны подойти, — объяснил Ярослав. — Давай помогу.

Ночная рубашка по подолу была украшена пышной кружевной оборкой. Из-под вороха кружев я осторожно высунула носок правой ноги. Ярослав молниеносным движение завладел всей ступней, надел туфельку. Она пришлась впору.