Екатерина Близнина - Тень и её демон

Горничные с таким упоением сосредоточились на курьезе (не замечали дочь самого Первого Советника, ах, какой скандал!), что я так и не поняла, что именно сказала несчастная девушка. «Ах, Ваше Высочество, да кто запоминает чужие глупости!» — ответила на прямой вопрос одна из «комнатных» девушек Эсстель, манерно всплеснув пухлыми белыми руками, оголенными до локтя для удобства в уборке. Вторая, напротив, нахмурилась и неодобрительно посмотрела на товарку, попыталась припомнить, но призналась, что о содержании неудачного выступления сплетни умалчивают.

Я криво улыбнулась. Мои мысли вновь унеслись далеко прочь, оставив позади и убежденных в своем незаурядном уме горничных, и предмет их сплетен — девушку-парию среди скорых на осуждение аристократок. По-настоящему меня волновала только я сама, и те метаморфозы, что ощущались внутри как удушающий, ломающий ребра захват исполинской невидимой змеи. К тому же я то и дело украдкой почесывала зудящую кожу на руках, словно все еще стянутую пленкой запекшейся крови.

Мысленно я продолжала упрямо расцарапывать спасительную корку на памяти, которая скрывала подробности вчерашней ночи. Вспомнила, что у бесплотной и безобидной Тени внезапно обнаружились острые когти, неплохо умеющие рвать и раздирать живую кожу тех, кто пытается встать у неё на пути. Я подозревала, что Волка больше никогда не увижу — а, возможно, и князя Алишера, который был в тот момент рядом. Подробности ускользали, как вода утекает сквозь пальцы.

«Может, сходить еще раз на улицу Каменщиков и посмотреть, что там… осталось?»

«Отпусти это. И забудь», — ответ прозвучал слабо, почти что слившись с моими собственными мыслями, как было, когда демон только-только появился — несколько лет назад. Тогда он был таким же неубедительным и затухающим, а набрал силу только в вечных пикировках со мной. Демон окончательно затих, и в голове стало пусто — будто я уже в Тени. Я дернулась в кресле и поспешно опустила взгляд на ладони — проверить, не растворилась ли, часом, прямо на глазах у горничных. То-то была бы новость!

— Идете к искателю прямо сейчас али позже? — спросила горничная, открывая резную шкатулку со шпильками. Я непонимающе уставилась на круглое, как луна, лицо с заметными кратерами детских оспин.

— Если прямо сейчас, то косу вашу поскучнее уложим, и на лице меньше красок сделаем. Шпильку тож победнее приколем, чтобы, значица, не про-во-ци-во-рать газетчиков. Вы сами так всегда говорите, госпожа, — обстоятельно рассказывала горничная, перебирая и любуясь каждой заколкой. При этом на круглом полудетском лице было такое мечтательное выражение, что мне немедленно захотелось от имени Эсстель подарить ей всю шкатулку. Впрочем, судя по тому, что тонкие косы мышиного цвета держались благодаря небольшому гребню с узнаваемым вензелем, такое желание посещало не только меня.

— Ох, Тафита, вот вечно у тебя язык длиннее мыслей, — одернула старшая девушка. Она выхватила шкатулку из рук помощницы и, почтительно склонив голову, подала мне. — Не нашего ума дело указывать Её Высочеству, что ей надевать и как выглядеть.

Темные выразительные глаза ожидали моего одобрения. Я поморщилась. От разыгранного представления заныли разом все зубы. Я всё-таки слишком оторвалась от людей, если меня выбивают из колеи подобные мелкие интриги и борьба за высочайшее расположение по пустякам. Они обе смотрели друг на друга с холодным прищуром, и при этом с надеждой — на меня: кого я поддержу в войне за крохи внимания. Неужели каждое утро Эсстель приходиться участвовать в глупой войне мышей и лягушек?

Потеряв терпение, я вскочила на ноги. Служанки, потупив очи долу, отошли от кресла, в котором я удобно устроилась, пока они священнодействовали с моим внешним обликом, приводя его в соответствие со сложными понятиями приличий и красоты. Заплетенная, но так и оставшаяся неуложенной тяжелая коса, стукнула меня между лопаток. Что они с ней сделали, что она ощущается вдвое тяжелее, чем обычно? Разодранные, оголенные нервы не могли выносить даже такие пустяки. Я сцепила пальцы в замок, чтобы не стискивать их в кулак.

— Ваше Высочество! Что случилось? — выдохнула темноглазая высокая брюнетка.

Я раздражённо отвернулась и плотно закрыла глаза, позвала демона, чтобы спросить совета. Горничные восприняли этот жест как приказ оставить меня и, торопливо цокая каблуками, вышли. Я услышала, как за дверью старшая девушка парой колючих фраз довела пухлую Тафиту до бурных рыданий, а потом они удалились слишком далеко, чтобы их голоса можно было слышать.

Я тут же выбросила горничных из головы. Меня занимали мысли поважнее.

«У Эсстель сегодня встреча с искателем! Прямо сейчас он ждет в приемной. Демон! Что делать?» — я приложила ладони к горячим щекам. Внутренний советчик молчал. Да я и без него всё понимала.

Без сомнений, у меня не было права притворяться принцессой на такой встрече. Но это же настоящая удача! Я не могла упустить шанс встретиться с настоящим искателем.

Я подхватила чрезмерно длинный подол, чтобы случайно не наступить на него, и чуть ли не бегом заспешила вниз по лестнице. Сердце испуганно билось в груди, не веря собственной решимости.

Искатели следят за тем, что происходит в столице и мире, и насколько это вписывается в рамки законов. Тем, кто предпочитает ночные «профессии», лучше держаться в стороне от их самопишущих перьев и коробок со вспышками — в народе искателей ценят именно как людей, идущих по следу преступников. Что за ветер заставил их развернуть любопытные носы в сторону принцессы Эсстель, которую они еще недавно превозносили в своих газетах как «Надежду Акато-Риору»? Они, пусть и не прямыми словами, но выставили королевскую дочь в невыгодном свете, обвинив в покушении на убийство и кражу?

Власть Тысячелетней династии пошатнулась — и я стала тому причиной? Или же они только и ждали повода, чтобы напасть? Если подумать, с тех пор, как в Акато-Риору появилась Ночная гильдия, искатели отвлеклись от прежних задач и стали искать ответы на всё более дерзкие вопросы. И часто — слишком часто — эти вопросы звучали с упрёком в сторону Короны: «Почему король не предпринимает решительных действий, чтобы изловить преступников? Почему ограничивается полумерами? Почему каждый следующий королевский указ все больше развязывает руки его личной гвардии, знаки отличия которой стали ассоциироваться с внезапными арестами и доносами на добропорядочных людей? В то время как городские гвардейцы больше других страдают от произвола преступной организации, но ни они, ни их семьи, не получают необходимой защиты».

У меня были ответы на эти вопросы — не все, но некоторые. И хотя бы поэтому стоило бы держаться от искателей подальше — всем известно, что они обладают секретными знаниями о том, как выведать правду даже у величайшего лгуна на свете. Но я тоже кое-что умела.