Эрнест Зариньш - Заговор пушистых хвостов

Вообще-то я всегда думал, что в поездках мне благоволит лишь моё необычайно отточенное чувство дороги и… ну да, немного мне всегда благоволила её величество удача. Но такое разочарование, какое мне сейчас пришлось пережить после слов Джуффина… Это было нечто. Эх, уж лучше бы я притворился сейчас трупом, чем сейчас вот так запросто выслушивать такие обидные вещи!

— Что есть, Джуффин, ты что усилием мысли отодвигал киоски зеленщиков, и придорожные столбы, когда я развлекался быстрой ездой? Ты что, серьёзно?

— Не всегда, Макс, а только тогда, когда я успевал их заметить. Но и этих случаев хватило бы на всю твою кошачью дюжину жизней!

Я потупился, уставившись на коврик прикрывающий пол нашего транспортного средства.

— Да, Макс, и отпусти ты наконец этот проклятый магистрами клаксон, а то я сейчас с ума сойду.

Я посмотрел на свою правую руку, и увидел причину того самого оглушительного звука, который не смолкали ни на секунду после того, как мы остановились.

Я тут же оторвал руку, как ошпаренный.

На мгновенье в салоне воцарилась Тишина. А потом сзади салона послышалось еле слышное поскрипывание.

Вначале я подумал, что в кузове нашего амобилера от резкой остановки отлетела какая-то деталь, которая сейчас раскачивается под действием инерции и скрипит. Но звук продолжал доноситься до моего слуха даже спустя несколько минут после нашей остановки.

Я принял наконец удобоваримый позу, ноги потихоньку перестали быть ватными, и я решил посмотреть, что там снаружи нашего уютного амобилера, поскольку стекла были все так же наглухо завешаны огромной простыней.

Ноги почти не подкашивались, могло быть намного хуже, но пока я сумел сделать несколько неверных шагов в сторону багажника, я уже понял, в чем дело. Из под жестяного корпуса нашей колымаги торчал длинный нос. В данном случае это были не уши, как в знаменитой поговорке про фотографа, но и этого было вполне достаточно, чтобы узнать ещё одного пострадавшего в нашей аварии.

Бедная птица, видимо, получила достаточно серьёзный удар по голове, и теперь пыталась всячески дать нам понять, что она в опасности, высунув из скрипящего багажника клюв и тщась позвать нас на помощь.

Естественно, я тут же ринулся помогать нашему общему пернатому другу, вытащил его на свежий воздух, потом, после того, как вывалил на землю кучу ненужного скарба, обнаружил фляжку с холодной водой, для экстренного охлаждения кристалла, оторвал край лоохи и приложил к больной голове несчастного буривуха.

— Эх, Макс… как же я теперь буду без тебя в моем птичьем раю! — полным меланхолии голосом произнёс Куруш, — а я хотел просто трудиться в архиве, воспитывать деток, радовать молодых буривуха своими стихами…

— Прекрати, Куруш! -строго ответил я птице. Я отлично понимал, что стоит только сейчас дать слабину, и в ближайшие пару дюжин лет почтенная, но крайне корыстолюбия птица, только и будет гонять меня, и так крайне занятого человека в ближайшую кофейню за пирожными, а потом ещё по полчаса жаловаться на свою нелёгкую буривушью судьбу.

Этого я никак при своей занятости не мог допустить, тем более, что травма у птицы была явно пустяковая. Максимум небольшой синяк.

Хотя, возможно, я несколько преуменьшил масштаб трагедии, но не думаю. Куруш уже через пять минут после того, как распластавшись лежал ничком передо мной, внезапно довольно резво залетел в салон амобилера, и увлечённо начал копаться в бардачке, явно разыскивая там порцию утренних пирожных, при этом он периодически также как и до этого мелодраматично издавал печальные вздохи, да так громко, что мне захотелось тут же сгонять в ближайшую кофейню и купить ему вожделенных булок, прекратив тем самым его смертельные мучения.

— А знаешь, Макс- оторвавшись от поисков, посмотрел на меня печальными глазами буривух- Ты все равно очень хороший хозяин! И именно поэтому я тебе расскажу один мой секрет. Я тут совершенно случайно кое-что услышал…

Буривух оборвал на этих словах свою речь, наклонил голову, и начал так жалобно смотреть на меня своими переливающимися на солнце глазами, что волей-неволей моя рука тут же потянулась в карман за потрёпанной картой Королевства.

На карте, наспех составленной местным картографом-знатоком, помимо стандартных желтоватых возвышенностей, синеватых озёр и длинных линий, которые обозначали запутанные местные дороги, и обозначенных привычными крестиками лесов, уже известных мне по моим прошлым расследованиям, медленно передвигались серебристые и золотые шарики. Это были агенты общего порядка Ехо, которые спешили поскорее добраться до очередного места преступления. Картограф явно применил какую-то пусть и ничтожную степень магии, впрочем получилось довольно мило, поэтому Управление выделило умельцу в качестве поощрения большую вазу, которая стояла долгое время у нас в коридоре. Все равно от этой рухляди все уже мечтали поскорее избавиться. А тут и случай подвернулся.

Я глазами отследил маленький серебристый шарик, который символизировал наш амобилера, и с удовлетворением выдохнул.

Да, мы по прежнему были на правильном пути. И осталось нам всего лишь какие то ничтожные пару дюжин километров.

Я подумал, что не плохо было бы осведомиться у карты о близлежащих трактирах и кофейнях, потому как у меня самого желудок уже порядком урчал. Пока мы были за рулём, звук работающего амобилера заглушал эти предательские звуки, но что-то подсказывало мне, что это было ненадолго.

Куруш нагло перелез через моё плечо, и тоже уставился в карту.

На карте же чуть поодаль от нашей дороги находился скромный, судя по масштабу, а в реальности, скорее всего, совсем захудалый трактир Потерянный башмак.

— Странное название для кофейни, -заметил я про себя. Впрочем, учитывая, что это скорее всего лишь небольшой домик у трассы, где подают горячие бутерброды с остывшей, похожей на болотную воду, камерой, выбор названия был вполне разумен.

Я посмотрел на Джуффина, и, убедившись в том, что у него, как и у меня, настроение не из торжественных, предложил:

— Джуффин, а что, если мы с тобой заедем в ближайший трактир, подкрепиться после нашей долгой, утомительной дороги. Наверняка и Куруш не откажется!

Я отлично понимал, что апелляция к животному в данном случае это уже запрещённый приём, но уж очень хотелось размять косточки и промочить горло любой, пусть даже самой отвратительной бодрящей жидкостью.

Джуффин лишь ухмыльнулся мне в ответ.

— Макс, все равно же ты сделаешь по своему, так чего спрашивать? Только не забудь потом захватить холодной воды, ты же добрую половину нашего запаса израсходовал на умирающего буривуха.

— И то верно. Хотя я вот планировал заполнить опустевшую тару местным бальзамом. Интересно, ведь, как они там на окраине его готовят?