Анна Степанова - День середины лета [СИ]

Конечно, несчастному аптекарю Илл'а искренне сочувствовала — у самой до сих пор в сердце ворочался гадкий червячок, рожденный предательством наставницы. Но и о своей выгоде ей стоило позаботиться: попадет господин Моран сгоряча в беду — и сгинет вместе с ним Илл'ын шанс где-нибудь поскорее устроиться. Опять придется блуждать по незнакомым улицам, искать непонятно чего и как…

С взявшейся неведомо отколь решимостью преградила девушка хозяину дорогу.

— Погоди, господин Моран, — проговорила мягко и рассудительно. — Гнать-то не спеши постояльца! Сначала от амулета избавься да обожди недельку-другую: как раз, чтобы след развеялся. А то укажешь квартиранту на дверь — а он к страже побежит, та с собой жреца или темного мастера приведет, для проверки. А одаренный вещь такой силы долго учуять может…

Мужчина ругнулся. Видать, сейчас только оценил всю глубину коварства своего загадочного жильца.

— И как мне от этой мерзости избавиться? — хмуро уставился на свою нежданную советчицу. — В море швырнуть?

— Можно и в море… — задумчиво покивала девушка. — Но коли жалко (вещица-то сама по себе, наверное, недешевая?), то…я могу и заговор с амулета снять, а ты уж дальше сам решай…

— А что, — бормотнул себе под нос аптекарь, — можно ведь каменья повытаскивать, а серебро затем в тигле переплавить… Был медальон — и нету… И никто не найдет, не докажет… А повод мерзавцу на дверь указать я и без того отыщу! — воззрился он на Илл'у, невольно ища одобрения.

Та лишь плечами пожала: мол, как скажешь. Твои это дела — не мои…

Во взгляде Морана зажегся недоверчивый огонек.

— А что же ты все на пороге топчешься, госпожа жрица? — вкрадчиво подступился он к девушке. — Умения свои мне показала, как и договорено было. Так что все в силе: ТРИ серебрушки в неделю, кров и пища… Согласна?..

Илл'а важно кивнула, пряча в уголках рта чуть язвительную усмешку. Может, и был ее новый хозяин неплохим человеком — но, прежде всего, он был торговцем. А этот брат умел понять выгоду не только явную, но и возможную — чужое же молчание в делах щепетильных ценил превыше всего.

И четверти часа не успело пройти — а девушка уж на новом месте устроилась. Вещей у нее было — смех один. Каморку между кухней и черным входом хозяин сразу показал: чистенько, хоть и тесновато; окошко крохотное, лежак с соломенным матрасом, сундук и — невиданная роскошь! — каменный аптекарский столик. Когда-то (господин Моран пояснил) в юности еще, он сам в этой комнате теснился, обучаясь аптекарскому ремеслу под присмотром строгой тетки-целительницы. От нее же и лавку свою унаследовал… Потом служанка здесь жила — да съехала: больно запахи из аптеки идут резкие, непривычному тяжело. Теперь вот приходит только наготовить да прибраться…

Так и раскладывала Илл'а свои скромные пожитки под несмолкающую болтовню почтенного господина — и, не чуй она на себе его внимательный, все подмечающий взгляд, всерьез могла бы решить, что здесь он только от скуки. Но Моран дураком не был: кого попало к себе в дом не пустил бы, особенно после истории с квартирантом. Вот и смотрел теперь, что именно вытаскивает из своих узелков новая помощница.

— А как зовут-то тебя, жрица? — спохватился он вдруг.

На миг Илл'а даже растерялась. И как она об этом не подумала прежде? Настоящее имя называть не хотелось: незачем дело облегчать тем, кто ее искать возьмется…

— Лая, — бросила она первое, что на ум пришло.

— Правда? — расцвело лицо аптекаря весельем. — О, так твои родители народные байки любят?

— Не знаю. Я сирота, — буркнула Илл'а, мрачнее, чем хотелось бы.

— А-а-а… Извини, — растерялся мужчина.

— Да ничего, привыкла уж… Так что там с байками?

— Неужто, не слышала? — он неподдельно удивился. — Хотя, конечно, мала ты еще… Это ж лет пятнадцать-двадцать назад во всяком кабаке сказывали… Мол, была средь охотников такая — Лая-Насмешница. Девица с норовом да удалью, удачливая — всем собратьям своим на зависть. А пуще всего — справедливая: праведному поможет, неправедного же накажет так, что еще год над ним все потешаться будут. Купцам и лордам от нее перепадало, простой же люд не трогала почти — за то, наверное, и любили ее…

— И что же сталось с ней?

— Сгинула, как и положено. Их брат лихой редко доживает до старости… Но КАК, мерзавка сгинула! Еще не один год о том молва ходила!.. Сказывали: ввязалась она в спор чуть ли не с самими дьяволами. Мол, лучшая я из лучших, все, что в мире людском спрятано — достать смогу!.. И так в себя, дурочка, уверовала, что додумалась в сокровищницу самой Гильдии влезть! Даже вытащила оттуда что-то, говорили, страшно тайное… Темные мастера, конечно наглости такой ей спустить не могли: целую свору своих отправили следом. Дюжину человек потеряли — а Насмешница все целехонька!.. Вот тогда и взялся за нее сам Ледяной Дьявол. А уж от него никто живым не уходил…

— Ледяной Дьявол?

— Гильдмастер нынешний. Неужто, и о нем не слышала? От его руки девчонке смерть и пришла… Да только по сей день молва ходит, что схоронку охотницы, с сокровищем, тогда ею украденным, так и не обнаружили…

— До сих пор ищут, значит? — внутренне похолодела Илл'а. Причудливая история, наверняка, вдоволь народною молвой приукрашенная, что-то странно цепляла в ее сердце — и только теперь начала девушка понимать, что.

Все дело в имени, которым назвалась она аптекарю, не подумав!

"Лая" — имя из ее снов. Имя той, кем она, Илл'а, становилась, смыкая веки. Почти каждую ночь, все чаще и чаще в последние месяцы…

И теперь, после рассказа господина Морана, девушка почему-то знала: никакой другой Лаи за эти годы не было. Только дерзкая охотница, погибшая от руки Гильдмастера — и застрявшая каким-то чудом во снах юной храмовой послушницы…

А, коли так, то… что же, на самом деле, в ней, Илл'е, схоронено? Чужая память с украденной тайной? Карта сокровищ, как в детской сказке?.. Может, затем и "сделали" ее для Гильдмастера?.. Вытащили, даже с того света?..

Желание скрыться навек ото всех росло в Илл'ыной душе с каждым мигом, паникой норовя утопить все здравые, разумные мысли да принудить метаться по-заячьи в поисках собственной гибели.

Она заставила себя успокоиться.

Нужно подождать. Всего лишь подождать…

Месяц-другой. Немного денег, немного вещей. Место в обозе к Северным горам или на корабле к Южному… Никто, даже Алим, не сможет взять ее след — скрываться от одаренных не так уж сложно, коль умеешь. Простых же людей девушка не боялась: их память было слишком просто обмануть, а ей больше не хотелось быть безгрешной…

Всю ночь успокаивала себя Илл'а подобными мыслями, еще не зная, что судьба, коль уж не Богинями она дана, но выплетена кем-то из одаренных, все едино возьмет свое — таков ее незыблемый закон. Впрочем, и знали-то о нем только Плетельщицы — давно уж мертвые жрицы заброшенных храмов, талант которых тлел в нынешние времена лишь в одной-единственной женщине, вовсе не зря в народе прозванной Паучихой…